Грешные намерения - Элизабет Хойт

— Я собираюсь промыть вашу рану крепким спиртом. Будет очень больно.

— Ничего, — с почти приятной улыбкой ответил он.

И она с помощью Смолла проделала эту ужасную операцию. Она промыла рану, высушила ее и снова наложила повязку, все это время сознавая, какую мучительную боль испытывает он. Когда Темперанс закончила, лорд Кэр тяжело дышал и был уже без сознания. Смолл выглядел растрепанным, а Темперанс боролась со сном.

— По крайней мере, хоть это сделано, — шепотом сказала она, преодолевая усталость и помогая камердинеру убрать запачканные вещи.

— Спасибо вам, мадам, — сказал маленький камердинер. — Не знаю, что бы мы без вас делали.

— Он доставляет много хлопот?

— Да, уж, мэм, — горячо признался слуга. — Вы не желаете, чтобы я приказал горничным приготовить для вас комнату?

— Мне надо вернуться домой. — Темперанс смотрела на лорда Кэра. Лицо его было по-прежнему красным, и лоб, который она уже вытирала, снова покрылся потом.

— Если вы позволите сказать, мэм, — обратился к ней Смолл. — Он станет спрашивать о вас ночью, да и в любом случае уже слишком поздно леди выезжать из дома одной.

— Да, в самом деле, — тихо согласилась она.

— Я распоряжусь, чтобы вам приготовили что-нибудь и принесли поднос сюда, — сказал Смолл.

— Спасибо, — ответила она, и камердинер выскользнул за дверь. Темперанс опустилась в высокое кресло, придвинутое к кровати и, подперев голову кулаком, решила отдохнуть, пока маленький камердинер не принесет ей ужин.

Когда Темперанс в очередной раз проснулась, камин почти догорал. Комнату освещала одинокая оплывшая свеча, стоявшая на столике у кровати. Темперанс немного потянулась, морщась от боли в шее и плечах после сна в такой неудобной позе, потом взглянула на кровать. И почему-то не удивилась, увидев блестящие синие глаза, наблюдавшие за ней.

— Какой же он был, — тихо спросил лорд Кэр, — этот ваш идеальный муж?

Темперанс понимала, что ей не следует отвечать, вопрос был слишком личный, но почему-то здесь глубокой ночью это казалось разумным и правильным.

— Он был высоким, с темными волосами, — прошептала она, вспоминая лицо из далекого прошлого. Когда-то оно было таким знакомым, а теперь стало каким-то расплывчатым. Она закрыла глаза и сосредоточилась. — У него были красивые темно-карие глаза. А на подбородке был шрам, еще с детства, и у него была особая манера сгибать пальцы и жестикулировать во время разговора, это казалось мне элегантным. Он был очень умный, очень порядочный и очень добрый.

— Как скучно, — сказал Кэр. — Похоже, он был педантом.

— Не был.

— Он смешил вас? — тихим, хрипловатым после сна или от боли голосом спросил он. — А шептал ли он вам на ушко такие вещи, от которых вы краснели? Его прикосновение вызывало в вас дрожь?

Она резко перевела дыхание от его грубых, слишком личных вопросов.

Но он продолжал, уже своим невероятно звучным голосом:

— Таяли ли вы от желания под его взглядом?

— Прекратите! — воскликнула она, ее голос громко прозвучал в этой комнате. — Пожалуйста, прекратите.

Кэр лишь смотрел на нее все понимающим взглядом, как будто знал, что она тает от желания — но не от воспоминаний о своем муже под его взглядом.

— Он был хорошим человеком, чудесным человеком, я не заслуживала его.

Лорд Кэр закрыл глаза, и Темперанс показалось, что он заснул. Но затем он тихо сказал:

— Я никогда не был женат, но думаю, это ужасно, что супруга надо заслужить.

Она отвернулась. Этот разговор вызывал боль в груди и погружал в мрачную меланхолию ум.

— Вы были в него влюблены? — спросил лорд Кэр. — В этого вашего мужа, которого не заслужили?

И потому ли, что она все еще была во власти сна, или из-за странной интимной близости, создаваемой полутьмой, Темперанс честно призналась:

— Нет, я любила его, но никогда не была в него влюблена.

Неожиданно, как-то сразу, в комнате стало светлее, и Темперанс поняла, что во время их разговора взошло солнце.

— Наступил новый день, — тупо заметила она.

— Да, наступил, — с удовлетворением в голосе ответил ей лорд Кэр, и у нее по телу пробежала дрожь.

Глава 8

Итак, к сожалению, события развивались далеко не в пользу бедной Мег, ибо темницы короля Ледяное Сердце были не очень приятным местом. Из стен сочилась зловонная вода, коридоры кишели крысами и прочими вредными тварями. Там не было ни света, ни тепла, и в отдалении слышались крики других несчастных обитателей этих мест. Положение казалось совсем безнадежным, но поскольку ничего в жизни не доставалось Мег легко, она решила встретить это несчастье со всей храбростью, которую смогла собрать.

И поклялась — что бы ни случилось, она будет говорить правду, ничего, кроме правды…

«Король Ледяное Сердце»

Темперанс ехала в карете лорда Кэра, когда в Лондоне уже начинался новый день. По дороге она уснула и проснулась, только когда карета остановилась в конце Мейден-лейн. Темперанс так устала, ухаживая за Кэром, что возможные последствия ночи, проведенной вне дома, просто не приходили ей в голову.

— Где ты была? — весьма неодобрительным тоном спросил самый старший брат, Конкорд.

— Конкорд заполнял собой почти весь холл, и его неодобрение было ощутимо.

— Я… э… — не очень разборчиво пробормотала Темперанс. Конкорд грозно нахмурился, его густые, с сединой, брови сошлись на переносице.

— Если тебя насильно задержал этот аристократ, о котором нам рассказал Уинтер, мы потребуем возмещения убытков.

— Мы разобьем его поганую морду, вот что мы сделаем, — проворчал из-за спины Конкорда Эйса, второй брат.

Темперанс удивилась, увидев Эйсу. Она не видела его уже несколько месяцев. О Боже, как нехорошо. Эйса и Конкорд редко приходили к согласию, они годами старались, как можно меньше разговаривать друг с другом. Но сегодня утром они стояли плечом к плечу в узеньком коридоре приюта, объединенные злостью на Кэра. Конкорд был самым высоким из братьев, его седеющие каштановые волосы были зачесаны назад.

У Эйсы, напротив, волосы были золотисто-каштановыми, цвета львиной гривы, и, хотя он был на несколько дюймов ниже Конкорда, его широкие плечи занимали почти всю ширину коридора. Рубашка и камзол так обтягивали грудь, как будто Эйса всю жизнь занимался физическим трудом. Однако никто в семье точно не знал, чем Эйса зарабатывает себе на жизнь; если его спрашивали, он отвечал что-то неопределенное. Темперанс давно подозревала, что остальные братья боялись расспрашивать его настойчивее; а вдруг его работа не пользовалась большим уважением?