История и культура гуннов - Отто Менхен-Хельфен

Легенда об Аттиле и аистах Аквилеи, по сути своей, является вариантом рассказа, который приводится в главе 122 Chin shu. Это биография Лю Куанга (Lü Kuang), который завоевал Туркестан для Фу Чина (Fu Cnien). В феврале 384 г. он осадил город Куча (Цю цзы): „Он снова пошел вперед, чтобы атаковать город. Ночью ему приснилось: золотая фигура перелетела через городскую стену. Куанг сказал: „Это значит, что Будда и боги покидают их. Город определенно погибнет“.

Фольклористы, предположительно, смогут привести и другие варианты рассказа, возможно связав их теснее с общеизвестными крысами, которые покидают тонущий корабль. Но истории вроде тех, что рассказывают об Аттиле и Лю Куанге, в Европе неизвестны. Во всяком случае, так утверждает профессор Арчер Тейлор. Возможно, именно гунны принесли их с Востока.

Оставив в покое аистов Аквилеи, мы обратимся к письмам папы Льва. Они дают более надежное основание для датировки начала гуннского вторжения. 22 мая 452 г. Лев написал длинные письма Марциану, Пульхерии, Анатолию и Юлиану, епископу Киоса. В них он объяснил, почему не может одобрить дисциплинарные каноны, принятые Халкидонским собором. В этих письмах нет ни одного намека на то, что Италия стала театром военных действий. То же самое справедливо для письма, которое папа отправил 11 июня Теодору, епископу Форума Джулии. Декреталия, в которой он определил условия дарования отпущения грехов, могла быть написана в любом году его понтификата. Трудно представить, чтобы человек, диктовавший все это, ни словом не обмолвился о судьбе городов Северной Италии, которые атакованы гуннами. Аквилея еще не пала. Возможно, ее даже еще не осадили.

И наконец, есть Novella Valentiniana 36 от 29 июня 452 г. об обязанностях сборщиков свиней, скота, овец и коз – это предмет, очевидно, неинтересный для исследователей гуннов, и потому документ был ими проигнорирован. Но Novella – единственный документ 452 г., который содержит упоминание о войне. Во введении император восхваляет Аэция, которые даже „при всех своих военных проблемах под звук труб“ находит время подумать о снабжении мясом священного города. Предмет заботы Аэция – bellicae curae в конце июня – есть не что иное, как вторжение гуннов. Орды Аттилы спустились в долину в начале лета 452 г.[79]

Если верить Просперу, вторжение оказалось для Аэция полной неожиданностью. Он писал: „Аттила, восполнив людские потери, которые он понес в Галлии, решает через Паннонии вторгнуться в Италию. Наш полководец Аэций, полагаясь на опыт прежней войны, никак не приготовился и в результате не воспользовался заслонами в Альпах, которыми можно было бы остановить врагов. Он полагал единственной возможностью спасения, только если вместе с императором покинуть Италию. Однако стыд подавил страх, поскольку считалось, что подобное бегство полно бесчестья и опасности“.

Удивительно, но все современные историки поверили Просперу. „Новости о появлении Аттилы в Италии, – утверждает Томпсон, – должно быть, были подобны удару грома“. Ничто не могло быть дальше от истины.

Для начала, проходы и перевалы через Юлианские Альпы не могут сравниться с Готардом и даже Бреннером. В Historia Langobardorum Павел Диакон описывал подходы к полуострову:

„Вся Италия омывается водами Тирренского и Адриатического морей, на западе же и севере она так замыкается Альпами, что в нее можно пройти только по узким перевалам или хребтам гор. Со стороны же востока, где она упирается в Паннонию, открыт широкий и совершенно ровный проход.“

Во-вторых, укрепления на Карсте состояли из легких фортификационных сооружений, точнее, блокпостов и сторожевых башен. В них были размещены войска, которые не могли выдержать уверенной атаки. В самом лучшем случае они могли задержать врага, но не остановить его.

В-третьих, и это самое важное, Аэций действовал в точности так же, как другие полководцы до и после него поступали в подобных ситуациях. В ходе V в. в Италию было шесть вторжений, не считая пиратских экспедиций вандалов. С возможным, хотя и маловероятным исключением армий Радагаста, всякий раз противник спускался на равнину с востока, пройдя по перевалам Юлианских Альп и не встретив никакого сопротивления. Это справедливо для Алариха в 401 г. и потом снова в 408 г., армии восточных римлян под командованием Аспара в 425 г., Аттилы в 452 г. и остготов Теодериха в 489 г. Ни Стилихон, ни узурпатор Иоанн, ни Одоакр не защищали Италию на перевалах. Можно возразить, что у них не хватало войск и для перевалов, и для равнины. Но в 386 г. мятежник Максим имел очень сильную армию, но все же не сделал попытки остановить императора Феодосия в горах. Император „перешел пустые Альпы“ (vacuas transmisit Alpes). В 394 г. Альпы снова были открытыми для армии Феодосия. Борьба за Италию начиналась или в долине Изонцо, или у стен Аквилеи.

Аттила не мог обойти сильную крепость, гарнизон которой, судя по всему, был усилен в ожидании осады. Только после того, как Аттила использовал осадные машины, вероятно построенные римскими дезертирами или пленными, стены Аквилеи были проломлены и начался штурм. Город основательно разграбили, жителей, не успевших бежать, убили или увели в рабство. Разрушения, безусловно, оказались велики, но утверждение Иордана, что не осталось и следа от некогда великого города, является явным преувеличением. К середине VI в. Аквилея была уже снова отстроена. Правда, укрепления не восстановили. Остгот Теодерих в 489 г. и византийский генерал Нарс в 552 г. обошли город. Но через несколько лет после его разграбления гуннами Аквилея снова стала резиденцией епископа. Христианская община с возвращением беженцев постепенно укрепилась. В VI в. была построена базилика с великолепными мозаичными полами. Архиепископ Аквилеи по рангу стал равен архиепископам Милана и Равенны.

Иордан, возможно подражая Приску, назвал три города, которые пали перед гуннами, – Аквилея, Медиолан (современный Милан) и Тицинум (современная Павия) – и вскользь упомянул об „оставшихся городах венетов“ и „почти всей Италии“. Павел Диакон скопировал Иордана, однако, являясь жителем Чивидали, он, естественно, был более заинтересован в городах Верхней Италии, чем Иордан.

Он первым делом назвал три города возле Аквилеи – Конкордия, Алтинум и Патавия, а затем „все города Венеции“, а именно: Вичетия, Верона, Бриксия и Пергам. Вполне возможно, что гунны действительно захватили все эти пункты, но hoc est (то есть) Павел делает список несколько подозрительным.

Гунны пересекли По и разорили провинцию Эмилия, расположенную к югу от реки. Имея опыт осады Аквилеи, Аттила не мог рассчитывать захватить несравненно более сильную крепость Равенна. Как и Аларих полувеком раньше, он мог идти на Рим, где находился император. Однако гунны не переправились через Апеннины. Как обстояли дела в действительности – они попытались, но были отброшены, или на равнине шли настолько жестокие бои с Аэцием, что у Аттилы попросту не хватило людей для нападения – неизвестно. Возможно, болезнь уже начала косить гуннов. Не исключено, что многим всадникам было приказано возвращаться в Венгрию. Наш единственный источник информации об этом – фрагмент из Хидатия: „Вспомогательные части были высланы императором Марцианом, и под командованием Аэция они (то есть гунны) были убиты. Также они были вынуждены оставаться на месте, частично из-за мора, посланного с небес, частично из-за армии Марциана“ („Missis per Marcianum principem Aetio duce caeduntur auxiliis pariterque in sedibus suis et caelestibus plaagis et per Marciani subioguntur exercitum“).

Этот фрагмент часто понимается неправильно. Считалось, что dux Аэций был восточно-римским полководцем, командиром войск, напавших на гуннов in sedibus suis, по случайному совпадению носившим то же имя, что и военачальник Западной римской империи. Но Хидатий четко различает auxilia, посланных Марцианом к Аэцию, и ехеrcitus Марциана. Нет никаких причин допускать существование двух генералов, носивших одно и то же имя, причем оба сражались с гуннами. Отрывок проливает свет на подготовку, вероятно проведенную Аэцием, когда до него дошли слухи о планах гуннов. Поскольку auxilia восточных римлян не могли идти через Паннонию, они, должно быть, плыли на кораблях в Италию из какого-то восточного порта. Перевести войска в порт погрузки, собрать корабли, обеспечить продовольствие для солдат и корм для лошадей в порту выгрузки – все это требовало времени. Чтобы принести реальную помощь Западу, экспедиция не могла быть импровизированной. Аэций и правительство в Константинополе должны были выработать план совместных действий против гуннов, если Аттила двинется на Италию.

Согласно Павлу Диакону, гунны взяли Медиолан и Тицинум, но города не были разграблены, и жителей никто не убивал. Как показывает проповедь, прозвучавшая после эвакуации Милана, Павла дезинформировали. Многие дома и церкви были разрушены, базилику Святого Амвросия подожгли, и она рухнула. Гунны убили немало клириков и мирян. Все же многие выжили, но не потому, что гунны оказались настолько милосердными. Просто миланцы бегали быстрее, чем гунны могли их преследовать. Тяжело нагруженные добычей повозки двигались медленно. Думаю, вполне возможно, что Аэций оставил города Северной Италии, чтобы затормозить орды варваров. Их потеря – цена за спасение Рима. Аттила поселился в императорском дворце[80]. Его конные воины грабили и убивали, сколько их душам было угодно.