Освобождение животных - Питер Сингер

нищенскую жизнь попрошайками на улице. Хотя предпочтительнее для них в этой

жизни было бы, чтобы женщинам платили за производство пищевых младенцев

высшего качества к столу гурманов. Или если этим детям был бы представлен один год

удовольствий перед тем, как быть гуманно зарезанными. Кажется, что гурману,

пожелавшему пообедать жареным человеческим ребенком, следовало бы иметь

хорошую защиту своих кулинарных интересов подобно тому, как делают те, кто

заявляет, что они получили право есть ветчину, потому что свинья иначе (без его

содействия) могла вообще не появиться на свет. Джордж Бернард Шоу однажды

отозвался о диете любителей мяса, как о «канибализме с его приправой из героизма», и

будет очевидным признать полную основательность такого замечания. Если мы по той

или иной причине не можем считать предложение Свифта нравственно приемлемым,

мы должны также бороться против параллельно проводимой идеи, согласно которой

животных размножают и выращивают для пищевого использования.

Спесиецизм настолько глубоко проник и впитался в общественное мышление, что те,

кто нападает на то или другое из его направлений, например, как убийство диких

животных охотниками, или жестокость в научных экспериментах, или бой быков на

арене — часто вовлекают себя в участие в сопротивление другим его формам. Это

приводит к тому, что защитники животных подвергаются обвинениям со стороны их

оппонентов в непоследовательности и противоречивости. «Вы утверждаете, что мы

жестоки, потому что стреляем в оленей, — говорят охотники, — но вы употребляете в

пищу мясо. Какая разница для вас, покупающих его, и чем отличается ваша покупка от

действий тех, кто охотится ради вас?» «Вы возражаете против убийства животных и в

то же время одеваетесь в их меха, — говорят меховщики, — и вы носите замшевый

пиджак и кожаные ботинки». А экспериментаторы могут спросить, если люди

соглашаются с убийством животных для удовлетворения своих пищевых (кулинарных)

вкусов, то они не должны возражать против убийства их для расширения сферы

человеческих знаний. Возражающим против причинения животным страданий могут

сказать, что и животные убивают ради пищи, да и вообще жизни присуща та или иная

форма страданий. Присоединиться к возражениям может даже энтузиаст корриды,

заявив, что смерть быка на арене доставляет удовольствие тысячам зрителей, в то

время, как смерть кастрированного бычка на бойне доставит удовольствие лишь

нескольким ее участникам; и даже если в предсмертное время боевого быка на арене он

испытает более острую боль, чем апатичный вол-кастрат в загоне, то бык для корриды

провел большую часть своей жизни в отличных условиях питания и содержания.

Однако наличие подобных противоречий в действительности не дает оснований для

поддержки позиций сторонников жестокого отношения к животным. Как об этом

заявляет Брижит Броф, сущая правда, что, например, ломать людям ноги — это

жестокость, даже если бы имелась укоренившаяся привычка ломать людям руки.

В главе первой этой книги определены ясные этические принципы, согласно которым

наши действия по отношению к животным можно считать оправданными, а какие нет.

Применяя эти принципы относительно наших собственных жизней, мы можем придать

нашим действиям большую содержательность и обоснованность. Тогда, в частности,

мы сможем уверенно возражать тем, кто пренебрегает интересами животных, пользуясь

случаем сбить нас с толку перечислением имеющихся противоречий.

Исходя из причин, приводимых в этой книге достаточно часто, принцип равного

подхода к рассмотрению чьих-то интересов обязывает нас быть вегетарианцами.

Именно этому важнейшему для нас шагу я уделяю наибольшее внимание; но мы

должны также включать сюда и прекращение использования других продуктов

животноводства, производство которых связано с убийством животных или с

причинением им страданий. Мы не должны носить меха. Мы не должны вообще

покупать кожаные изделия и не делать закупок кожсырья для его дальнейшей

переработки, делая то же самое в отношении продукции, имеющей важное значение в

рентабельности мясной индустрии. Для пионеров вегетарианского движения в XIX

столетии отказ от пользования кожаными изделиями был связан с тяжелыми жертвами,

т.к. туфли или ботинки из других материалов были большой редкостью. Льюис

Гомпертц, второй секретарь RSPCA, строгий и абсолютный вегетарианец,

отказывавшийся даже пользоваться гужевыми транспортными средствами, считал, что

животные должны находиться на пастбищах до преклонного возраста и лишь после

наступления естественной смерти их шкуры могли быть использованы в кожевенном

производстве. В идее Гомпертца, конечно, было больше гуманности, чем

экономического расчета, но сегодняшние подходы к экономике иные. Туфли и ботинки

из пластмасс и других синтетических материалов сейчас совершенно доступны и

имеются во многих недорогих лавках и цены на них, как правило, ниже, чем на

кожаную обувь; и матерчатые кроссовки стали теперь стандартной обувью

американской молодежи. Пояса, сумки и другие массовые товары, производившиеся

ранее из кожи животных, теперь легче встретить сделанными из других материалов.

Аналогичным образом исчезают и другие проблемы, ранее использовавшиеся для

противодействия усилиям оппонентов эксплуатации животных. Свечи, некогда

производившиеся только из жира животных, сейчас изготовляются из материалов

неживотного происхождения, сальные свечи встречаются в исключительных случаях и

могут производиться для тех, кто сам хочет этого. Различные мыла делаются из

растительных масел чаще, чем из животных жиров, исключая, когда последние

исчерпали срок хранения как пищевые запасы. Мы можем вполне обходиться без

шерсти животных, если сами хотим этого, хотя овцу не требуется убивать для стрижки

руна, это делают, правда, для получения особо мягкой овечьей кожи, но в целом это не

является определяющим вопросом. Косметическая и парфюмерная продукция, часто

производившаяся из сырья диких животных, как, например, муксус оленей, относится к

трудно заменимым, однако те, кто хочет пользоваться ею, может получить

непринудительную животную косметику от организации, носящей название «Красота

без жестокости».

Хотя я привожу эти альтернативы продукции, получаемой из животных, чтобы

показать отсутствие трудностей в отказе от участия в главных сферах эксплуатации

животных, я не верю в нерушимую последовательность соблюдения их, это не означает

также строгого требования к стандартам и абсолютной чистоте от присутствия

животных элементов во всем, что мы потребляем или во что одеваемся. Речь идет лишь

об изменениях в привычном перечне покупок, чтобы не быть причастным к

совершаемому злу и уменьшить экономическую поддержку эксплуатации животных,

убеждая окружающих сделать то же самое. Разумеется, что не будет греховным

продолжать носить кожаную обувь, купленную вами до того, как вы начали

задумываться об освобождении животных. Когда ваши кожаные туфли износятся,

купите уже изготовленные не из кожи, но вам не обязательно думать о снижении

рентабельности убийства животных постоянно, где бы вы ни были, превращая это в

навязчивую идею. То же самое и в вопросах питания, где более важно помнить о

главных целях движения, чем беспокоиться о таких деталях, как например, не

присутствует ли в кексе, купленном вами, продукция из птицеводческих ферм.

Перед нами еще широкое поле деятельности с возможностями оказывать давление на

рестораны и фабрики пищевых продуктов с тем, чтобы полностью исключить из

производства продукты животного происхождения. Такая пора может наступить, когда

значительные массы населения приступят к бойкоту мяса и другой продукции

животноводческих ферм. Пока что от нас требуется только чтобы мы не

способствовали в значительных размерах росту спроса на продукты животноводства.

По всей вероятности мы должны убеждать других разделять нашу позицию, если мы

стремимся гармонизировать наши идеалы с общественным восприятием этих проблем.

Здесь такое сближение, вероятно, будет более совместимо с религиозными законами в