Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

теории трудовой ценности к научному и психологическому обоснованию законов эволюции человеческих обществ.

Теперь мы решим вопрос и о том, можно ли эволюционные функции капитала и всякой крупной частной собственности сейчас же передать обществу или государству.

Практическая возможность последнего в промышленности очевидна уже и теперь.

Во всех цивилизованных государствах наряду с частновладельческими и акционерными фабриками, заводами, железными дорогами, лабораториями и пр. мы видим также и государственные. Это — явное доказательство возможности постепенной национализации, т. е. передачи государству и всех остальных капиталистических учреждений.

Здесь функции капиталистов просто берет государство, но поступающую к нему не меньшую прибавочную ценность труда рабочих употребляет обыкновенно менее на прогресс будущей жизни, чем частные капиталисты через банки и товарищества на паях. Большая часть государственных доходов тратилась до сих пор на вооружение и содержание военных и штатских служащих, сравнительно мало на просвещение и совсем ничего на экономический прогресс человечества.

Мы имеем городские телефоны, трамваи и другие доходные учреждения, это — доказательство возможности их муниципализации, т. е. передачи областям и городам, причем наблюдаем несколько лучшее употребление придаточной ценности.

Не менее очевидна возможность постепенной национализации земель; например, мы имеем в некоторых государственных лесах разработку их наемными артелями рабочих, это и есть уже готовая национализация земель. Мы наблюдаем то же самое на городских землях; это — муниципализация земель, хотя и не в полном виде, так как на них нет постоянных помещений для рабочих (т. е. фаланстеров), но, очевидно, и они возможны.

Пример мелкой социализации земли, т. е. коммунального владения ею в небольших общинах, мы видим в монастырских общежитиях, но никак не в современных деревенских крестьянских общинах, которые обнаруживают все неудобства и частной, и коммунальной собственности.

Аналогичные же попытки образования мелких коммун делались толстовцами, а также и фурьеристами, оуэнистами и т. д., но все они быстро саморазрушались, хотя и тратили весь свой труд только на себя.

Значит, все три возможные формы социализма уже отчасти осуществлены или осуществлялись на практике.

Однако облегчился ли от этого хоть бы на полчаса ежедневный человеческий труд в таких учреждениях?

Мы не видим этого нигде. Все эти попытки настолько мало прибавили материальных выгод для трудящегося этим способом человечества, что в современных программах наших социалистических партий прямо предлагается уничтожить все эти уже существующие социализации как в их национальной и муниципальной форме, так и в мелкой коммунальной (у монастырей), передав их в общинное владение, т. е. в получастную собственность исключительно гражданам из бывших крестьян.

Таким образом, в самих наших современных социалистических программах обнаруживается антисоциалистический элемент, не говоря уже об их несоответствии с требованием женского равноправия и с необходимостью обеспечить добавочными часами всякого производительного труда дальнейшую эволюцию всех сторон человеческой жизни, особенно необходимую теперь, при небывалой хозяйственной разрухе нашей страны, брошенной нашими и европейскими монархами в пасть милитаризма и в бездну нищеты.

Если прежние социалистические представлениям том, что «богатые» тратят на себя все свои доходы, и можно объяснить тем, что понятие о ничтожности потребительной стоимости важнейших предметов роскоши еще не было разработано в социальных науках, то обещание крестьянам, как в брошюрке агронома А. Григорьевича, прирезки земель по 12 десятин вместо 4 в Петроградской, по 5 вместо 2 1/2 в Московской, по 60 вместо 6 в Вологодской и, как верх совершенства, по 200 вместо 2 в Архангельской может быть объяснено только крайней необдуманностью или демагогией ораторов, сознательно действующих на низкие чувства толпы и не брезгающих никакими средствами для достижения своих целей, вплоть до сознательного обмана.

Обмануть же нашего среднего полуграмотного деревенского земледельца или среднего рабочего, а также и ту пылкую часть нашей юной молодежи, которая только что начинает свою умственную жизнь на первых курсах наших высших учебных заведений, конечно, ничего не стоит, в особенности если проповедник, недостаточно вдумавшийся в свой предмет, обманул по легкодумству и самого себя.

Но расплата за обман миллионов трудящихся людей будет велика, и что хуже всего — она близка.

Поэтому (еще до Учредительного собрания) мы все должны искренне и прямо сказать всем:

1) Пахотной и луговой земли для прирезки тем гражданам из крестьян, которые в прежние годы не обрабатывали уже чужой земли, не найдется в Европейской России даже и по одной квадратной сажени на человека, а потому и девиз «Земля и воля» — мираж для них.

Казенных же, городских, монастырских и частновладельческих лесов раздавать в наделы нельзя. Напротив, даже и надельные леса надо подчинить государственному контролю, чтобы будущая Россия не замерзла от недостатка топлива.

2) Национализация земель, заводов, фабрик или их муниципализация по крупным экономическим областям — две единственно применимые на практике формы социализма. Но обе эти формы дадут удовлетворительные результаты только после перехода в общественную собственность всех жилищ. Этого же невозможно сделать разом или насильно, а только постепенно и по небольшим частям, причем сама жизнь должна руководить делом, приостанавливая его в случае вреда для страны.

3) Необходимо ввести во всеобщее сознание, что никакие социалистические перемены не могут принести существенных материальных выгод для современного им поколения или сократить его рабочий труд хотя бы на полчаса в день, не подкосив будущность детей, внуков и всех дальнейших потомков его и не отдалив наступления царства всеобщего братства на много веков.

Приблизить же царство братства может только упорный труд нас всех и особенно — труд интеллектуальный.

«НАУКА И СВОБОДА»[12]

Речь на организационном собрании Свободной ассоциации Положительных Наук 11 мая 1917 г. в зале Большого театра в Москве

Глубокоуважаемые гражданки и граждане!

Более ста лет назад, в исторический момент, не менее тревожный и не менее ответственный, чем тот, который переживаем мы теперь, один из великих вождей Великой французской революции, Дантон, сказал: «La premiere chose apres le pain c’est l′éducation» (первая вещь после хлеба — это образование).

И действительно, свободный демократический строй человеческой жизни немыслим без широкого и всестороннего развития человеческого интеллекта. Ведь и доисторический человек, блуждавший когда-то со своим луком и стрелами в первобытных лесах древней Европы, был чистым демократом. Ведь в его время не было еще никаких разделений людей на классы, и; он был лично свободен во всех своих словах и поступках. И однако же, остатки полуобглоданных человеческих костей, находимых время от времени в земле, в так называемых кухонных кучах, или остатках от коллективных пиров первобытного человечества, наглядно показывают нам, что этот демократ был людоедом.

И вот оказалось, что общество, в котором каждый имеет одинаковое право на насилие над остальными, как бы велика ни казалась в