Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

Свобода и наука при демократическом строе опираются друг на друга, как две балки крыши общественного здания, охраняя его экономический фундамент от разрушительного влияния непогод на длинном историческом пути человечества в светлое будущее. Будем же беречь их обе одинаково и не забудем никогда великого завета нашего поэта Некрасова, что

Свет и свобода —

Прежде всего.

«КАК ПРЕКРАТИТЬ «ВЗДОРОЖАНИЕ ЖИЗНИ»?

ОСНОВНЫЕ ЗАКОНЫ ДЕНЕЖНОГО ХОЗЯЙСТВА»[13]

ПРЕДИСЛОВИЕ

— Ах, если б я была царицей, — сказала мне раз одна горничная, — я всех моих подданных сейчас же сделала бы миллионерами. Чего мне стоило бы тогда отпечатать на каждого по миллиону рублей и раздать им?

— Но ведь тогда за каждую булку вам пришлось бы платить в булочной не менее как по тысяче рублей!

— А я бы заставила продавцов через полицию не притеснять покупателей и продавать им по прежней цене.

— Но тогда они закрыли бы свои булочные, так как ни один пекарь-миллионер не согласился бы печь хлеб иначе, как за миллионы рублей в год. Содержателям булочных самим каждая булка обошлась бы немногим меньше тысячи рублей… Так было бы и со всеми остальными товарами. Всякая мелочь стала бы оцениваться десятками тысяч рублей.

— Сколько же я могла бы тогда раздать своим подданным денег, без того, чтобы все вздорожало? — в раздумье спросила она, пораженная своим бессилием в этом отношении.

— Нисколько. Даже и в том случае, если б вы раздали ваши деньги не даром, а накупили бы себе на них у ваших подданных всевозможных вещей по их обычной цене, все вздорожало бы.

Это значит, что вы пустили бы в оборот больше бумажных денег, чем сколько нужно для житейского обихода, для ежедневных покупок, трат и плат. Весь избыток ваших бумажек сейчас же стал бы возвращаться в ваши казначейства с требованием обмена на золото, а в случае отказа ваши бумажные деньги сейчас же упали бы в цене, и вашим подданным за все пришлось бы платить дороже.

Этот давнишний разговор с горничной не раз воскресал в моей памяти, когда мне приходилось слушать современные рассуждения даже в среднеобразованной среде о причинах теперешнего вздорожания всех предметов.

В особенности трудно было выяснить на словах, хотя бы путем наглядных аналогий с какими-нибудь общеизвестными явлениями природы и жизни, что если правительство выпустит в обращение больше кредиток, чем сколько нужно для общей хозяйственной жизни страны, даже и не раздавая их даром, как проектировала горничная, а в уплату за службу или за покупаемые для этих служащих многочисленные товары, то результат будет тот же самый, хотя бы в государственном банке и казначействах лежал большой, но неразменный золотой фонд. А еще несравненно труднее было убедить, что более или менее длительного — хотя бы на несколько недель — повышения цен на все товары нельзя осуществить никакой «стачкой торговцев».

На «стачки торговцев» теперь сваливают всю вину, и едва заходит разговор о продавцах, все горят негодованием и мечут на них громы и молнии.

Однако и в государственных делах, как в частных, для указания средств, действительно способных поправить дело, а не произвести одну лишь вредную муть, полезны не те убеждения, которые высказаны наиболее пылко, а те, которые беспристрастнее и глубже заглядывают в основы общественной жизни.

Но что же может быть глубже и беспристрастнее математического анализа какого-нибудь доступного ему предмета?

После многих бесполезных попыток выяснить на словах основные причины современного всеобщего вздорожания мне пришло в голову обработать этот предмет математически, т. е. дать в алгебраических формулах взаимоотношения основных факторов общественного хозяйства, изучением которых мне особенно много приходилось заниматься в первый период моей жизни, когда я исключительно посвящал себя общественной деятельности в «Земле и воле», в «Народной воле» и в годы эмиграции и моего первого заточения. А математический анализ вопроса привел меня к настолько простым формулам, что они легко понятны для реалиста или гимназиста старших классов. Вот почему я и надеюсь, что читатель, которого я предполагаю среднеобразованным человеком, не будет на меня в претензии, если свое изложение, которое я стараюсь здесь сделать общедоступным, я буду время от времени базировать на своих формулах и приведу их в нескольких местах настоящего исследования.

С математикой теперь приходится мириться не только в физико-математических науках, куда она давно проникла, но и в биологических, и в социальных. Всякая наука выходит из состояния простого знахарства лишь тогда, когда ее основные законы начинают формулироваться математически.

Я не знаю, были ли такие формулы кем-либо найдены ранее меня. Ведь при богатстве современной политико-экономической литературы никто не может поручиться, что читал в ней все статьи и трактаты. Скажу только, что они были выработаны мной совершенно самостоятельно и потому я надеюсь, что моя книжка, кроме вопроса о вздорожании цен, поможет осветить попутно и ряд других политико-экономических явлений общественной жизни.

Март 1916. Николай Морозов,

Петроградские высшие курсы имени Лесгафта.

Глава I

Рыночная цена предметов торговли в золотой валюте. Основная и добавочные части этой цены

Что такое рыночная цена?

Вы сами знаете, что цена (Ц) тем выше, чем больше вы даете торговцу денег (Д) и чем меньше получаете за него предмета продажи (П). Математический анализ дает для этого явления формулу:

Общая формула цены

Но деньги (Д) во второй части равенства можно расчленить на несколько категорий.

При обычном одиночном посредничестве торговца между производителем и покупателем (т. е. когда торговец покупает прямо у фабриканта или кустаря и т. д.) и при золотой валюте (До) расчленение это всегда можно математически выразить так:

Формула цены и прибылей

Здесь в первой части равенства символ рыночной цены (Цo) определяет количество золотых денег, даваемых вами торговцу за каждую единицу меры нужного вам предмета продажи, т. е. за каждый его аршин, фунт и т. д.

Во второй части равенства эти самые золотые деньги рассортированы уже на три категории. Здесь, в последнем множителе, символ