Дуэлянты - Ольга Крючкова

– А почему бы и нет?! Прекрасная идея.

Еремеев рассмеялся.

– Предлагаю пари! Если Григорий забудет ради тебя Полину, по которой сох столько времени, то я поведу тебя в лучший ресторан Петербурга.

– Отлично! – оживилась Мария, идея пари ей явно понравилась. – Ну, а если я потерплю неудачу?

– Тогда ты проведешь со мной ночь! – напрямую, без обиняков предложил Еремеев.

Мария рассмеялась.

– Ах, так! А что для этого надобно заключать пари? Иначе ты не можешь? Смелости не хватает? – подзадоривала Мария своего кавалера.

Еремеев буквально взвился.

– Мне не хватает смелости?! – оскорбился он и тут же привлек к себе девушку и страстно впился ей в губы.

В этот момент по набережной шла небольшая компания студентов из художественной академии. Завидев, как молодой человек смело целует барышню, прямо у всех на глазах, она зааплодировали.

– Браво! Браво университету! – восторженно кричали они.

Еремеев прервал поцелуй и церемонно поклонился своим неожиданным поклонникам. Мария отдышалась и сказала:

– Любовь – чувство прекрасное, а все прекрасное – достояние общества!

Художники активно ее поддержали.

На следующий день Полина почувствовала себя дурно, нестерпимая мигрень мучила ее почти всю ночь. Антонина Петровна не отходила от постели дочери и очень волновалась. Она постоянно меняла влажный холодный компресс, который Полина прикладывала ко лбу, дабы избавиться от назойливой боли. Но, увы…

Едва ли пробило семь часов утра, как Антонина Петровна, проведшая около постели Полины бессонную ночь, отправила прислугу за доктором.

Он прибыл примерно через час и внимательно осмотрел девушку.

– Ничего страшного я не вижу. Мигрень – следствие переутомления и волнений. Я выпишу специальные капли, которые вы сможете заказать в любой аптеке. И напишу, как принимать. Девушке надобно отдохнуть…

С такими словами доктор откланялся и удалился, а Антонина Петровна отправила горничную с рецептом в ближайшую аптеку.

Диагноз доктора несколько успокоил Антонину Петровну, но все же вызвал некоторые вопросы, касающиеся волнений дочери.

– Признайся мне, Полина, что происходит между тобой и этим студентом. Как его? Кажется, Григорием…

– Ничего, маменька, абсолютно ничего… – едва слышно ответила Полина.

– Но доктор сказал, что мигрень – следствие волнений и переутомления. Ну, с переутомлением все ясно: ты рано встаешь, отправляешься в университет, постоянно читаешь конспекты. А вот волнение? Отчего оно происходит? Ты что-то от меня скрываешь…

– Не волнуйтесь, маменька, ничего я не скрываю… Просто… – девушка осеклась на полуслове.

– Прошу тебя договаривай!

– Я получила от него письмо… с признанием в любви…

– Та-а-а-к! – Антонина Петровна почувствовала, что к ее лицу приливает кровь.

– Оно совершенно невинно, поверьте мне… Если хотите, оно – в тетради…

– Ты позволяешь мне его почесть? – удивилась Антонина Петровна.

– Да, мне нечего скрывать…

– Прекрасно. Я очень рада, что ты мне доверяешь.

Антонина Петровна поднялась со стула, который стоял около кровати дочери, и подошла к столу, на коем лежала пухлая тетрадь с конспектами. Она открыла тетрадь и тотчас увидела распечатанный конверт. Антонина Петровна, превозмогая волнение, извлекла письмо и почла его.

– Однако! Это признание невинным не назовешь! – констатировала она. – И что же ты ему ответила?

– Чтобы он испросил дозволения у моего папеньки, дабы встречаться со мной…

Невольно Антонина Петровна приосанилась, ощутив гордость за свою дочь.

– Достойный ответ. И что же твой кавалер?

– Не знаю… Возможно, он стесняется появиться у нас.

– Отчего же? Он, что же – разночинец? – предположила матушка, по ее мнению хуже разночинцев свет не видывал.

– Нет. Кажется, он вполне из приличной семьи…

– И то хорошо… Ладно, доктор не велел тебе волноваться.

Вскоре горничная принесла капли, выписанные доктором. Антонина Петровна накапала ровно тридцать капель, разбавила их немного водой и протянула дочери.

– Вот прими и постарайся уснуть. Я, пожалуй, их тоже приму… И у меня голова разболелась.

Антонина Петровна спустилась в гостиную только к обеду.

– Как Полина? – тотчас поинтересовался Станислав Александрович.

Супруга вздохнула.

– Получше. Ты же знаешь: приходил доктор, выписал капли и велел Полине полежать. Она спит…

– Тогда, позволь спросить: отчего ты так вздыхаешь? Я прекрасно тебя изучил за столько лет нашего супружества: ты что-то недоговариваешь.

Антонина Петровна села напротив мужа и чрезвычайно выразительно посмотрела на него.

– Я знаю это взгляд! Говори, Антонина, не томи! – воскликнул супруг и отложил газету, которую имел обыкновение читать перед обедом.

– У нашей дочери появился кавалер… – призналась Антонина Петровна.

Реакция была мгновенной и предсказуемой: Станислав Александрович округлил глаза, затем вскочил с кресла и нервно заметался по гостиной.

– И кто он? И как их отношения далеко зашли?

– Умоляю, не мельтеши перед глазами. Сядь, поговорим спокойно, – предложила Антонина Петровна.

Совладав с собой, Станислав Александрович сел в кресло напротив супруги.

– Я готов тебя выслушать… – изрек он, скрепя зубами.

– Во-первых, ты своим поведением оказываешь недоверие нашей дочери, – возмутилась Антонина Петровна. – Она в данной ситуации повела себя более, чем благоразумно. Во-вторых…

Станислав Александрович перебил жену:

– Прости, благоразумно – это как понимать?

– Прошу тебя, Станислав, не перебивать меня. А, во-вторых, их отношения находятся на стадии вздохов и писем. – Объяснила Антонина Петровна нетерпеливому супругу, который вновь открыл рот, что бы спросить или решительно возразить, но она опередила его: – А благоразумие нашей дочери состоит в том, что она наказала своему кавалеру испросить у тебя дозволения встречаться с ней.

Станислав Александрович перевел дух.

– В таком случае, могу сказать одно: наша дочь получила хорошее воспитание.

– Несомненно, – согласилась Антонина Петровна. – Но ты готов к тому, что в нашем доме появится этот студент, дабы поговорить с тобой?

– Путь приходит. Я, как отец, найду, что ему сказать. А что вообще о нем известно?

– Почти ничего: он – будущий филолог или философ, точно не помню, и зовут его Григорий.

– Только философов нам и не хватало! – воскликнул Станислав Александрович. – Надеюсь, он не живет, как Диоген в бочке?

Антонина Петровна улыбнулась: ей бы самой хотелось знать: как живет Григорий?

На следующий день, покуда Полина хворала, Мария намеренно дожидалась Григория около университета. Но он опаздывал…