...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша

Ее губы изогнулись в печальной улыбке. До меня даже не сразу дошло… 

Я зажал между пальцами ее подбородок, заставляя поднять лицо и посмотреть мне в глаза:

— Ты серьезно? Думаешь, что… – Я не мог подобрать слов. На языке крутились одни маты. – Ты не поняла, что я чувствую к тебе? Или делаешь вид? 

— Это жалость, Дима. Просто жалость… 

От того, как она произнесла мое имя, все здравые мысли вылетели из головы. А от того ЧТО именно она сказала, я начал терять последние крупицы контроля. 

Меня аж тряхнуло. 

— Жалость… Значит, по-твоему, это жалость?.. – Внутри меня все кипело. Злость подогревала возбуждение, которое уже становилось болезненным. Вместо наслаждения меня с головой окунули в агонию. – Попытка устроить нашу жизнь – это жалость? Эти гребаные извращенские свидания, чтобы у нас все было, как у всех, – жалость? Я твою фотку спер и полночи на нее дрочил, как хренов подросток! Это тоже, конечно, жалость, да? Жалею тебя и потому хочу трахать, пока не приучу к своему члену? Чтобы ты текла, как только увидишь меня! А то, что я тебя, эгоистичную сучку, из головы выкинуть не могу, тоже жалость? 

Я с трудом перевел дыхание, чувствуя, что сейчас взорвусь. Просто разлечусь на чертовы осколки. Я планировал убить тварь, сотворившую с ней это. Как-то не тянет на жалость, ведь так? 

Что ж она такая непрошибаемая? 

Настя быстро и тяжело дышала, а я пытался не смотреть на ее грудь. Но, как зомбированный, не мог сдержаться. Глаза сами опускались к двум тугим розовым соскам, которые вытянулись еще больше и немного покраснели. Сейчас я хотел пробовать их на вкус, ловить губами, а потом дразнить языком. И вовсе не выяснять отношения. 

Настя вдруг схватил меня за волосы на затылке и потянула голову вверх, заставляя смотреть ей в глаза. Бля**! Такое впечатление, что мы два боксера на ринге. 

— Потому что вокруг тебя всегда будут эти девки! А я даже не знаю, как мне удается стать собой. Сколько ты так продержишься? Когда тебе надоест выбирать мне дома и идиотские костюмчики? Каждый день рядом с тобой для меня последний! – Настя встала на цыпочки и потянулась ко мне, скользнув восхитительно гладким телом по моему – накаленному до адского состояния. Она хоть подозревала, что творит со мной?! – Я надеюсь только на то, что когда ты притащишь сюда очередную «Кристиночку», мне будет куда уйти, чтобы не видеть вас. 

Ее слова врезались в меня острыми лезвиями. Из меня будто вытягивали все чертовы органы.

— Значит, вот как ты обо мне думаешь? – Голос хрипел от боли, которую я даже не пытался скрыть. Что там говорят о сильных мужиках, которые переступают через женщин, надумавших ими вертеть? Я явно не из них. – И много ты видела здесь «Кристиночек»? 

Настя упрямо вздернула подбородок:

— Тебе необязательно приводить кого-то сюда. Как будто мало мест, где можно… – Она по-детски надула губы, и я тут же представил их на своем члене и яйцах. От этого видения по телу прошлись наждачкой. – Ты – мужчина. Скоро ты устанешь от всего этого. Тебе захочется нормальную девушку и нормальных отношений. Или хотя бы нормального… секса. 

От того, как она покраснела и запнулась перед этим словом, в голову закралась смутная догадка, но я не дал себе отвлечься на это. Мозг упорно цеплялся за то, что она считает меня каким-то ублюдком, который просто развлекается за ее счет. 

— А знаешь что… Ты права. Я – мужчина. Чего от меня ждать? Ты же так этого хочешь, да? 

Настя моргнула, на секунду скрывая от меня свой пронзительный взгляд. 

— Чего? – В ее голосе слышалась настороженность. 

— Того, что я поведу себя так, как ты рассказала. А что? Ходить никуда не надо. Кристина уже тут. – Я схватил Настю за руку и выволок ее из душевой. 

Она попыталась вырваться, но я с каким-то садистским удовольствием сжимал ее запястье, пока тащил в комнату.

— Пойду познакомлюсь с ней поближе. Не зря же мать столько усилий приложила. Если захочешь присоединиться и прийти посмотреть, как мы с ней…  развлекаемся, найдешь меня. 

Я почти швырнул ее в кресло-качалку и открыл шкаф, едва не оторвав дверцу. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хотелось кого-нибудь убить. Уничтожить. Забить до крови и судорог. 

— Посиди здесь. – Я наспех вытерся и натянул на все еще влажную кожу первую попавшуюся одежду. – Можешь развлекаться как хочешь. – Я вытащил коробку с новым смартфоном, купленным специально для Насти. – Соскучишься – позвони. Там вбит только мой номер. 

Настя снова надула губы:

— Я хочу поискать в интернете что-нибудь про… мой случай. 

Я схватил с тумбочки свой ноутбук и протянул ей:

— Что-то еще? 

— У меня, конечно, не такие впечатляющие формы как у Кристиночки, но хотелось бы что-то надеть. 

Я кивнул на шкаф:

— Выбирай, что хочешь. Если не брезгуешь.

Не оборачиваясь, я вылетел из комнаты. Если посмотрю на нее, то не смогу уйти. 

А я и не хотел уходить. Потому что глупо. Это все до смешного глупо. Мы спорили о какой-то ерунде. И вместо того, чтобы провести вместе драгоценные минуты, будем сидеть по разным углам. Как два детсадовца. 

При моем появлении на кухне все смолкло. Ни Кристина, ни ее мамаша никуда не делись – продолжали как ни в чем не бывало сидеть за столом. Мать суетилась рядом. Появился отец. 

Я ухмыльнулся и плюхнулся на стул рядом с ним. Тишина была такой, что можно было потрогать. И я снова завис на мыслях о Насте. Вот какого хрена она все равно кажется мне идеальной? Даже сейчас я понимаю, что не могу от нее отказаться. 

Потому что она отличается ото всех. Абсолютно ото всех! И эта ее чертова гордость и упрямство… Но пусть лучше они, чем две пробл**и, сидящие напротив меня. 

Они ведь точно все слышали. Я говорил так, что не могли не услышать. Да после такого они должны были послать всю нашу семейку к чертям и уйти, громко хлопнув дверью. Но нет. Мамаша Кристины плотоядно улыбается, глядя на меня, а ее дочурка бросает в мою сторону намеренно скучающие взгляды. Пытается дать понять, что я ей ни капли не интересен и при этом старательно выпячивает накаченные сиськи в мою сторону. Я видел это тысячу и один раз. Даже смешно становится. Настолько, что я не могу сдержать хмыканья. Кристина удивляется, округляя глаза, но не выдерживает и тут же глупо моргает несколько раз. Очевидно, что от тяжести наклеенных ресниц. В принципе, я не имею ничего против, когда девушка пытается за собой следить. Но тут… просто клиника. Силикона в ней столько же, сколько и косметики. И даже длинные волосы странного розоватого оттенка выглядят ненатурально. Интересно, в ней есть хоть что-то настоящее? 

И моя мать, и сама Кристина воспринимают мой оценивающий взгляд, как хороший знак. 

Кристина еще больше выпячивает грудь и с надменным видом отворачивается, глупо скашивая глаза в мою сторону, а мать наконец нарушает вязкую тишину:

— Димочка! Ты все-таки решил к нам присоединиться? – Она преувеличенно радостно улыбается и начинает оправдываться перед своей подружкой: – Он только вернулся после командировки. Такой уставший… Да еще на взводе… Вот и вредничал немного. 

Отец что-то бормочет под нос, а я снова понимаю, что трачу драгоценное и такое короткое время, отпущенное нам с Настей. Но нет, я же тоже могу быть гордым. И упертым, как осел. 

Я скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. Интересно, Настя выбралась из моей спальни, чтобы подслушать? Или так и сидит там? Она хоть оделась? Или качается в кресле голышом? 

Я представил, как она подгибает одну ногу под себя, а второй отталкивает от пола. Ее кожа блестит от влаги, а губы обиженно надуты. Только от этой картинки уже можно кончить. Но сейчас нельзя. Ничего. Потом. У меня есть ее фотография и целый сценарий того, что я хотел бы с ней проделать. Нужно просто немного подождать. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Наверное стало любопытно, что за красивая гостья к нам пришла. – Мать светится от счастья и ставит в центр стола огромное блюдо с жареной уткой. 

Терпеть не могу утку, но она почему-то готовит ее с завидным постоянством.