Убийственно тихая жизнь - Луиза Пенни

– Очень умно с вашей стороны. Я совершенно забыла о скрадках, тропинках и тому подобных вещах.

Гамаш огляделся. Питер говорил с официанткой, а Бен смотрел в их сторону. Вернее, не в их сторону – он смотрел на Клару. А поймав взгляд Гамаша, быстро отвел глаза и снова уставился на Питера.

– Мне нужно кое-что вам сообщить, – сказала Клара.

– Надеюсь, это не прогноз погоды, – усмехнулся Гамаш.

Клара смущенно посмотрела на него.

– Я вас слушаю, – подбодрил ее Гамаш. – Это связано со скрадком и оленьей тропой?

– Нет, об этом я еще должна подумать. Это было так неожиданно, и я даже не почувствовала головокружения.

Она дружелюбно улыбнулась Гамашу, и ему оставалось только надеяться, что он не покраснел. Он-то думал, что ему удалось скрыть свое состояние. Ну что ж, теперь еще один человек знает, что он далек от совершенства.

– Так что вы хотели сказать?

– Это насчет Андре Маленфана. Мужа Йоланды. За ланчем я подошла к Йоланде выразить соболезнования, и я слышала, как он смеялся надо мной. Это такой необычный звук. Какой-то пустой и пронзительный. Противный. Джейн говорила, что так же смеялся один из мальчишек, которые кидались пометом.

Гамаш принял эту информацию к сведению, глядя в огонь и прихлебывая сидр. Горячая сладковатая жидкость согревала грудь, теплом разливалась по стенкам желудка.

– Вы думаете, что одним из этих мальчишек был его сын Бернар?

– Именно. Бернар был одним из этих мальчишек.

– Мы говорили с Гасом и Клодом. Оба они отрицают, что вообще там были. И неудивительно.

– Филипп извинился, но это, возможно, ничего не значит. Все мальчишки боятся Берни. Я думаю, Филипп и в убийстве признался бы, лишь бы не связываться с этим типом. Берни их всех запугал.

– А может быть, Филиппа там вообще не было?

– Может-то оно может. Только это маловероятно. Но я абсолютно уверена, что Бернар Маленфан кидался пометом в Оливье и Габри. И получал от этого удовольствие.

– Бернар Маленфан – внучатый племянник Джейн Нил, – медленно проговорил Гамаш, обдумывая варианты.

– Да, – подтвердила Клара и взяла горсть орешков к пиву. – Но они не были близки. Не знаю даже, когда Джейн в последний раз видела Йоланду. Они рассорились.

– А что случилось?

– Я толком не знаю, – поколебавшись, сказала Клара. – Мне лишь известно, что это как-то было связано с домом. С домом Джейн. Он принадлежал ее родителям, и там вышел какой-то спор. Джейн говорила, что прежде они были близки с Йоландой, та девчонкой сюда часто приезжала. Они играли в пьяницу и в криббидж. Была еще и другая игра – с дамой червей. Каждый вечер Джейн клала эту карту на кухонный стол и говорила Йоланде, чтобы та ее запомнила, потому что к утру карта изменится.

– И она менялась?

– В том-то и дело, что менялась. Каждое утро Йоланда спускалась в кухню в уверенности, что карта поменялась. И там лежала дама червей, вот только рисунок был другой.

– Но карта и в самом деле была другой? То есть Джейн сама меняла ее?

– Нет. Просто Джейн была уверена, что ребенок не в состоянии запомнить все детали. И более того, она верила, что любой ребенок склонен верить в волшебство. Так грустно.

– Что? – спросил Гамаш.

– Что Йоланда изменилась. Интересно, во что она верит сейчас.

Гамаш вспомнил свой разговор с Мирной и подумал, что, может быть, Джейн отправляла юной Йоланде другое послание. Перемены происходят, но бояться их не следует.

– А когда Джейн виделась с Бернаром? Она бы теперь его узнала?

– Она, вероятно, довольно часто встречалась с ним в прошлом году. Но на расстоянии. Бернар и другие ребята из округи садятся в школьный автобус в Трех Соснах.

– Где именно?

– У здания старой школы. Так что автобусу не нужно проезжать через всю деревню. Некоторые родители привозят туда детей довольно рано, как им удобно, и детям приходится ждать. И иногда они забредают в деревню.

– А если холодно или дождь?

– Большинство родителей дожидаются автобуса, сидя с детьми в машине. Но некоторые просто высаживают детей и уезжают. Тиммер Хадли приглашала этих детей к себе, и они ждали автобуса у нее.

– Очень мило с ее стороны, – сказал Гамаш.

Клара с удивлением посмотрела на него:

– Правда? Наверное, так и есть, если подумать. Но я подозреваю, что для этого была другая причина. Она боялась, что ее привлекут к ответственности, если ребенок замерзнет или еще что-то случится. Что касается меня, то я бы скорее замерзла до смерти, чем вошла в этот дом.

– Почему?

– Тиммер Хадли была ужасной женщиной. Вы посмотрите на беднягу Бена. – Клара кивнула в сторону Бена Хадли.

Гамаш взглянул туда и успел заметить, что Бен опять смотрит на них.

– Она его искалечила. Отвратительная, властная женщина. Даже Питер ее побаивался. В школьные каникулы он часто бывал у Бена. Чтобы составить ему компанию и защитить от этой женщины в ее чудовищном доме. Стоит ли удивляться, что я его люблю?

Гамаш даже не сразу понял, кого имеет в виду Клара – Питера или Бена.

– Питер – самый замечательный человек в мире, и если даже он ненавидел и боялся Тиммер, значит для этого были основания.

– Как он познакомился с Беном?

– В монастыре. В частной мужской школе близ Ленноксвилла. Бена отправили туда, когда ему было семь. Столько же, сколько и Питеру. Два самых маленьких мальчика в школе.

– А чем была так нехороша Тиммер? – Гамаш нахмурился, представив себе двух испуганных мальчиков.

– Прежде всего, она отправила мальчишку, который не помнил себя от страха, в школу-интернат. Бедняга Бен был совершенно не готов к тому, что его ждало. Вы когда-нибудь учились в школе-интернате, инспектор?

– Нет. Никогда.

– Вам повезло. Там процветает дарвинизм в самом его изощренном виде. Вы либо приспосабливаетесь, либо вымираете. Вы узнаете, что для выживания вам нужны такие качества, как хитрость, коварство, грубость, умение лгать. Либо так, либо вас вообще не должно быть видно. Но даже и этого не хватает надолго.

Питер очень четко нарисовал Кларе картину жизни в интернате. И вот теперь она видела, как медленно-медленно поворачивается дверная ручка. И дверь в незапираемую спальню медленно-медленно открывается. И старшеклассники входят на цыпочках, чтобы нагнать страху на тех, кто поменьше. Питер в конце концов понял, что чудовище обитает вовсе не под кроватью. Сердце у Клары разрывалось каждый раз, когда она думала об этих мальчиках. Она посмотрела на этих двух взрослых, уже седеющих мужчин – они о чем-то разговаривали, почти соприкасаясь головами. И ей захотелось подбежать к ним, защитить от всего плохого.

– Матфей, десять, тридцать шесть.

Клара повернулась к Гамашу, который смотрел на нее с такой нежностью, что она почувствовала себя одновременно и ранимой и защищенной. Дверь спальни закрылась.

– Что-что?

– Цитата из Библии. Мой первый начальник, инспектор Комо, часто цитировал эти строки. Евангелие от Матфея, глава десятая, стих тридцать шестой.

– Я никогда не прощу Тиммер Хадли того, что она сделала с Беном, – тихо сказала Клара.

– Но ведь и Питер был там, – так же тихо возразил Гамаш. – Его отправили туда родители.

– Верно. Его мать тоже та еще штучка. Но он был лучше подготовлен. И все равно для него это было кошмаром. И потом, там были змеи. Как-то на каникулах Бен и Питер играли в подвале в ковбоев и увидели змеиное гнездо. Бен говорил, они были в подвале повсюду. И мыши тоже. Но мыши тут у всех. А вот змей ни у кого нет.

– И змеи до сих пор там обитают?

– Не знаю.

Каждый раз, приходя в дом Хадли, Клара видела змей – они лежали свернувшись в темных углах, заползали под стулья, свешивались с потолочных балок. Возможно, это была игра воображения. А может, и нет. В конце концов Клара перестала ходить в этот дом. Только в последние недели перед смертью Тиммер она преодолела себя – там нужны были помощники. Но и тогда она ходила туда только с Питером и никогда не заглядывала в ванную. Она знала, что змеи лежат свернувшись под бачком унитаза. И никогда, ни при каких обстоятельствах не спускалась в подвал. Никогда не приближалась к этой двери в кухне, за которой слышалось скольжение и шуршание и откуда доносился запах болота.

Клара перешла на виски, и теперь они вдвоем с Гамашем смотрели в окно на викторианские башни, видимые за деревьями на холме.

– Тем не менее Тиммер и Джейн были лучшими подругами, – сказал Гамаш.

– Верно. Но Джейн со всеми уживалась.

– Кроме своей племянницы Йоланды.

– Ну, в этом нет ничего удивительного. С Йоландой не может ужиться даже сама Йоланда.

– Вы знаете, почему Джейн в своем доме никого не пускала дальше кухни?

– Понятия не имею, – ответила Клара. – Но она пригласила нас на коктейль в гостиную в день вернисажа в Уильямсбурге. Хотела отпраздновать «Ярмарочный день».

– Когда она это сделала? – спросил Гамаш, подавшись вперед.

– В пятницу. За обедом. Когда узнала, что жюри приняло ее картину.