Однажды я вернусь! - Татьяна Донская

не так: огорчаюсь — плохо, радуюсь — ещё хуже. Всё, хватит подстраиваться под его мнение, буду жить, как и жила до встречи с ним, и пусть думает, что хочет. А то все меня воспитывать пытаются: сначала фамильяры, а теперь вот новоявленный муж.

Стоп! А где мои фамильяры? С тех пор как некоторые неуравновешенные личности утащили меня из Ноарея, я ни разу даже и не вспомнила о своих питомцах. Вот это я!

Напустив на себя безразличный вид, поинтересовалась у драгоценного супруга, где мои вещи, доставили ли их из поместья. Ответом мне был утвердительный кивок и заинтересованный взгляд.

Кто сказал, что женщины любопытны, тот, наверное, не видел в жизни ни одного мужчины. Они порою в сотни раз любопытнее нас. И доставшийся мне в мужья на отсутствие любопытства не жаловался: повсюду совал свой идеально вылепленный нос. Вот и сейчас он попытался сунуть его в шкатулку с фамильярами, которую я извлекла из вороха своих вещей.

Минуту назад он стоял у дальней стенки, а теперь уже пытается через плечо заглянуть в мой тайник. И кто же ему позволит! Шкатулка с треском захлопнулась в двух сантиметрах от лица ненаглядного супруга. Главное, что я успела заметить среди милых девичьему сердцу мелочей, — два мирно дремлющих фамильяра. Лиечка спала, не прячась, а Велик зарылся в ворох разноцветных лент, из которого виднелся только краешек его крыла. Грохот разбудил малышей, в шкатулке послышались какая-то возня и кряхтение. Причём кряхтела явно не Лия. Я притворно закашлялась и затолкала шкатулку под кровать, с той стороны, где буду спать.

Немного поспорив с мужем об очерёдности принятия ванны, отправилась-таки на обязательные гигиенические процедуры первой, как он и предлагал. Побуду сегодня послушной женой, пусть ему будет приятно. Из ванной вышла закутанная по самые глаза в пушистый домашний халат. В нём же забралась в постель, решив, что ни за что не сниму его, так и буду спать.

В ответ на свою возню в кровати получила насмешливый взгляд мужа и чёткий приказ:

— Когда я вернусь, эта тряпочка, — он дёрнул подбородком в сторону халата, — должна лежать вон на том стуле. Не снимешь сама — сниму я. Не хватало ещё, чтобы завтра весь двор сплетничал о нашей интимной жизни, вернее, о её отсутствии. Одеяло в твоём распоряжении, можешь укутаться в него, но в моей постели спать ты будешь раздетой. Понятно?

Я кивнула: чего уж тут непонятного, с мозгами дружу, всё понимаю. А стыд-то куда девать? Хоть и муж мне Трей ан Алой, а практически незнакомый мужчина. Стесняюсь я его и пока ещё не совсем ему доверяю. Хотя почему «пока ещё»? Может, я никогда не доверюсь ему. Время покажет.

Когда Трей вышел из ванной, я уже почти спала, свив из одеяла плотный кокон и завернувшись в него полностью. Хорошо, что глаза мои были плотно закрыты и открываться не желали. Не то меня ожидала бы бессонная ночь. Только утром я увидела, что мой драгоценный супруг спал со мной в одной кровати полностью обнажённым.

Увидев это, я чуть не заорала во весь голос, ситуацию снова спасла рука моего мужа, своевременно залепившая мне рот.

— Только попробуй заорать, выпорю розгами так, что неделю не сможешь сидеть!

Что? Это он мне? Тиран комнатный! Пусть только руку попробует поднять, тогда я точно так закричу, что мало не покажется. Придумал — руки распускать. Ага, так я и стану это молча терпеть! Да ни за что!

Муж по глазам понял, что назревает критическая ситуация, поэтому с освобождением моего речевого органа тянуть не стал. Предупредил только повторно, чтобы не вздумала шум поднимать.

Ответить я не успела, раздался вежливый стук в дверь, а за ним механический голос голема «Его императорское величество Аррон Мерцатель с супругой! Будьте готовы принять их!». Это что у них за порядки такие? Проверять нас пришли? Чего же не ночью? Потрясённым взглядом уставилась на мужа. Он же в ответ пожал плечами и подкатил вверх глаза, как бы напоминая: «А я предупреждал!» — и потащил на себя край одеяла, почти беззвучно шепнув: «Прячь руки, татуировок-то нет!». Я возмущённо пискнула и дёрнула спасительный кусок ткани на себя, но силы явно были не равны. Одеяло не поддалось, и в последнюю минуту перед появлением монарших особ я успела подкатиться к мужу под бочок, чтобы надёжно спрятаться под одеялом, напрочь забыв, что на мне ничего нет.

Трей опять при соприкосновении наших тел заискрился молниями, а моя кожа расцвела переливами звёздных салютов. Это что-то новенькое. Если бы у меня было время, я бы полюбовалась фейерверками, которые мы устроили. Красиво же! Но император не дал мне такой возможности, стремительно шагнув от двери по направлению к нашей кровати.

Глава 39

Сыграла на «Оскара», а получила нагоняй

Не знаю, как мы смотрелись со стороны, надеюсь, что великолепно: Трей весь в молниях, я — в салютах. На стенах спальни отблески нашего во всех смыслах блистательного состояния. Сплошное сияние, можно даже на освещении сэкономить, хоть оно на Кейтаре и магическое.

Интересно, за что его императорское величество прозвали Мерцателем? Ни разу даже слабой искорки по нему не пробежало, не то что мы тут — люмены света вагонами раздаём.

Ой, и нашла же о чём думать, когда монархи чуть ли не по кровати маршируют! Ну никакого такта у их императорских величеств! Хотя ничего нового: их поведение предсказуемо, а меня опять от волнения не в ту степь несёт. Лишь бы не начала озвучивать свои мысли вслух.

Я подтянула одеяло повыше к подбородку и в упор уставилась на ворвавшуюся в нашу спальню императорскую чету, изображая крайнее недоумение и испуг. Трей же, наоборот, опустил глаза вниз и не торопился поднимать их. Я успела заметить всё это в считанные секунды, до того, как встретилась взглядом с Мерцателем. Он казался весьма раздражённым, а за его спиной маячило довольное лицо его второй половины. И без объяснений понятно, что именно она приложила свои лапки к происходящему.

Войны хочет? Будет ей война! Такая, знаете, сугубо женская: с милыми улыбками и нечаянными подножками, испорченными причёсками и «случайно» порванными платьями. Всё, как она любит, только в земном исполнении. Готовься, милая, я выхожу на тропу войны!

— Мне доложили, что из вашей комнаты слышались ругань и плач. Герцог, как Вы можете это объяснить?

Ан Алой только пожал плечами и кивнул