Однажды я вернусь! - Татьяна Донская

ужасно захотелось вернуться обратно и взять с собой фамильяров. И сколько бы я ни уговаривала себя, что ничего с ними или со мной за то время, что мы планируем провести в купальнях, не случится, желание это не исчезало. Словно невидимой рукой какая-то сила, исходящая из глубин моей души, тянула меня обратно в комнату. И я решила не противиться: в конце концов, интуиция ещё ни разу меня не подводила.

Его светлость вопросительно уставился на меня, недоумевая, чем вызвана заминка. Я на мгновение встретилась с ним взглядом, извинилась, попросила минуточку подождать и бросилась назад. Быстро достала шкатулку из-под кровати, открыла крышку, чтобы убедиться, что с фамильярами всё в порядке, и обомлела — они ссорились!

Давно такого не было: с того самого момента, как мы отыскали слабеющую Лиечку. И вот теперь они что-то ожесточённо выясняли на дне шкатулки. Велька швырялся лентами, Лия метала в него бусинки. И оба верещали: громко, тонко и противно. Недолго думая, выловила рукой Вельку и, шикнув на него, велев сидеть и не высовываться, спрятала в складках своей роскошной юбки. Лию оставила в шкатулке, и бережно прижав её к груди, бросилась к Трею — монархи не любят опозданий.

Увидев меня со шкатулкой, муж удивлённо приподнял одну бровь, а я неопределённо пожала плечиками. Это могло означать что угодно — от «объясню потом» до «я так захотела». Спасибо светлости, выяснять отношений он не стал, сгрёб одной рукой шкатулку, другой меня и быстро зашагал в сторону парадного зала.

Монархам не пристало ожидать своих подданных, поэтому они предсказуемо опаздывали. Пока мы дожидались их в большом зале, договорились всё время держаться рядом: вдвоём удобнее сопротивляться их настойчивым вмешательствам в нашу жизнь.

Между мной и ан Алоем повисло неловкое молчание: мы столько наговорили сегодня друг другу, что уже больше нечего было обсуждать. Я смотрела в окно, а его светлость… Не знаю, куда смотрел он, потому что я сталась на него не глазеть. За окном тоже много всего интересного: кусты, ветер, птички. Пусть не думает, что он единственный объект для созерцания.

Повернуться к нему я планировала не раньше, чем монаршие особы появятся в зале, но он бесцеремонно нарушил мои планы, прошептав на ухо то, что меня озадачило:

— Там, в купальнях, есть небезопасные места — воронки иллюзий. Если попадёшь в такую, можно погибнуть, вернее, погубить себя самому, поверив то, что перед тобой не иллюзия, а реальность. Будь добра, всегда держись возле меня. А если вдруг оступишься и угодишь в одну из них, не поддавайся иллюзии, что бы ты в ней не увидела. Это всё ложь!

У меня даже холодок по коже пробежал, когда я это услышала. Ничего себе признаньице! Это же не место отдыха, а минное поле какое-то! Если мне и раньше не очень хотелось туда ехать, то теперь расхотелось окончательно. Да разве же монархам откажешь!

А вот, кстати, и они! Монархи вплыли в парадный зал Крайса, сверкая улыбками и источая такой поток самодовольства, что хватило бы на маленький город, да ещё и пару деревень в придачу. С чего бы это? Уж не посетил ли их благородное семейство аист? Больше вроде нечем им столь показательно хвастаться. Хотя, что я знаю об императорских тараканах? Ровным счётом ни-че-го! Может, это имидж у них такой, и расстаться с ним, что побриться наголо накануне финальных соревнований в конкурсе на самую длинную косу. Пусть раздуваются от самодовольства, лишь бы к нам с Треем не лезли со своими нравоучениями и советами.

Зря мечтала, чтобы императорские особы оставили нас в покое: они желали одаривать вниманием именно нас. Хоть в Крайс вместе с ними прибыли ещё четыре семейных пары. Было объявлено, что в купальни будут отправляться по две пары одновременно. Первыми предстояло принять омовение императорской чете и… нам, продолжателям славного рода ан Алой.

Я протяжно, но почти неслышно, разочаровано вздохнула. Мне хватило утреннего общения с монаршими особами. Что такого ужасного я совершила в своих прошлых жизнях, что в этой так мучаюсь? Чего они к нам прицепились? Не хотят ли осчастливить своим присутствием какую-то другую пару?

Все эти, и ещё добрый десяток вопросов, вертелись в моей голове, но озвучивать их даже Трею я не решилась, несмотря на то, что утром он получил от монархов нагоняй. Может, это они так развлекаются! А на самом деле любят моего супруга трепетно и нежно. Вон какое ему сокровище в моём лице всучили. Ой, конечно же, вручили. Осчастливили ведь! И с этим не поспоришь.

Только почему-то мой осчастливленный супруг выглядел несчастным, и лицо его мрачнело с каждой минутой. Помня его требование, я постоянно находилась с ним рядом. В этом случае супружеский обычай держаться за руки оказался очень кстати. Всего один раз ему пришлось выпустить мою руку: Трей ан Алой открыл небольшой портал, чтобы переместить нас с императорской четой в купальни, и вынужден был удерживать его какое-то время.

Императрица резво схватила меня за руку, отчего опешил даже её венценосный супруг, и первой шагнула в открывшиеся магические врата. Мне пришлось следовать вместе с ней, а императору — дожидаться пока мы переместимся. Я не успела ничего толком рассмотреть после перехода: в глазах рябило, в желудке мутило, в конечностях появились тремор и слабость. Не успела прийти в себя, как почувствовала сильный толчок в спину и полетела в темноту. Что-то я разлеталась в последнее время! Неужели возвращаюсь на Землю? Эти мысли маячили где-то на краешке моего сознания, пока я летела в бездонную пропасть, но сильный удар обо что-то твёрдое напрочь вымел их из моей головы, как и воздух из моих лёгких. Мир погрузился в непроглядную тьму.

Стоп! Мы так не договаривались! Во что я опять вляпалась?

Глава 42

Целитель, психотерапевт и волшебница в одном флаконе

Не знаю, сколько времени я пробыла без сознания, в себя пришла от того, что Велька колотил меня по щекам своими маленькими лапками. И даже его слабенькие шлепки причиняли мне адскую боль. Лучше бы так и валялась бездыханной! Только Велику эта идея, похоже, не нравилась. Он примостился на моей шее, где-то в районе подбородка, и пытался вернуть меня к жизни: шлёпал по щекам, то плача и называя меня бессовестной, то прикладываясь всё к тем же многострадальным щекам своим щупленьким тельцем в попытке обнять.

— Дашка, Дашенька, держись! Только ты сможешь вытащить нас отсюда. Только ты!