Однажды я вернусь! - Татьяна Донская

— В-велька, т-ты чего? — еле прошептала обескровленными сухими губами, и это тоже причинило мне боль. Болело, казалось, всё, даже корни волос. Вот это меня приложило! Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, всё тело разрывало всполохами дикой боли.

— Я ничего-ничего, — зачастил Велька, суетливо вытирая лапками мокрые глаза, но его слёзы продолжали жечь мою душу. Ну как так: капают на кожу, а болит душа⁈

— П-прекращай, утопишь! — собрала последние силы, чтобы улыбнуться, чувствовала, что именно это нужно сейчас моему и без того оголодавшему без положительных эмоций фамильяру. И улыбка подействовала на него как самое изысканное лакомство: Велька посветлел лицом и приободрился. И от этого мне тоже стало лучше. Мы же — команда!

— Не утоплю! — пробурчал Велик, уже окончательно придя в себя и застеснявшись бурного проявления своих эмоций. — Главное, что ты живая! Теперь справимся, а то я уж думал…

— Ч-что за п-паника, д-дружище? Н-нам г-главное п-понять, куда-а мы п-провалились, ч-чтобы з-знать, как выбираться — слова всё ещё давались мне с большим трудом, как будто они обрели физическую форму и реальный вес, и их приходилось с силой выталкивать изо рта.

— Да что тут понимать? В иллюзии мы, в иллюзии! А она так просто не отпустит. С ней нужно побороться. И это должна сделать ты, потому что я ничего не вижу. На меня иллюзия не действует.

— Так ты м-можешь выйти отсюда? Беги к Трею, расскажи, где меня искать, — воодушевилась я, и это сразу отразилось на возможности говорить. Ух, как тут всё лихо закручено: всё связано!

— Нет, — Велька отрицательно помотал головой и печально опустил плечи. — Я не могу отсюда выйти, и помочь нам никто не сможет. Ты против иллюзии один на один. Сейчас она начнёт испытывать тебя, если дашь слабину — мы пропали!

— Я не знаю, к-как с ней б-бороться! Никогда не п-приходилось, д-даже не представляю…

— Я тоже, — Велик покраснел и ещё ниже опустил голову. — Знаю, что это она. Сам не пойму, откуда я это знаю. А ещё вот что вспомнил, — тут Велька оживился и, наконец-то, оторвал взгляд от земли, — бороться с ней — это бороться с собой. Вот!

Хм, тоже мне помощник! Ещё больше меня запутал: то с иллюзией борись, то с собой. Ничего же не понятно!

Я попробовала пошевелиться — больно, но хотя бы руки-ноги начали слушаться. Перевела взгляд на своё тело и в ужасе вскрикнула: прямо из живота торчали острые шипы. Так вот что причиняло мне адскую боль! Всё, теперь можно не суетиться, никуда уже я не пойду. И даже не поползу. Свалившись сюда, я напоролась на торчащие из земли каменные шипы. Надо же! Какая глупая смерть! Попасть на Кейтар из другого мира, обрести фамильяров в придачу к каким-никаким магическим способностям, выйти замуж за незнакомца, поладить с ним, начать приспосабливаться к новому миру и так глупо бесследно сгинуть? Мы так не договаривались, я категорически против!

— Вель, ну-ка, посмотри, сильно я там повредилась или ещё поживу немного?

Велька изумлённо вытаращился на меня:

— Где повредилась и чем? Головою? Лежишь вся целёхонька, даже ноги не подвернула.

— Что? Велька, я не шучу, посмотри внимательнее!

— Да нечего там смотреть, — разозлился мой фамильяр. А потом ойкнул и поинтересовался: — А ты что видишь?

— Что меня насквозь прошили острые каменные шипы, пригвоздив к земле, как бабочку в гербарии булавкой.

— Что такое гербу… гербы…ну, куда там тебя прицепили? Я ничего такого не вижу. Разлеглась ты, Дашка, как королева, только пальчиком в мою сторону тычешь.

Теперь начала злиться я: как он может шутить и издеваться надо мной, когда мне так плохо? Глаза мои определённо приготовились метать молнии, коих внутри накопилось предостаточно: на три полноценных дождя с грозой и со шквалистым ветром. Кстати, я как раз давно песочком не швырялась да ветряные завихрения не устраивала.

— Веля, внимательно посмотри на правый бок в районе талии, что ты там видишь?

— Ничего.

— А на левый…

— Тоже ничего нет.

— Как нет? Не может быть! Там большой острый шип.

— Да нет там ничего! — возмущённо запыхтел Велька и даже заводил надо мной лапками. Лапки проходили сквозь шип, как будто там его никогда и не было. Но глаза-то мои его видели, а бок немилосердно горел от боли. Стоп! Даша, сконцентрируйся и хорошенько подумай. Вспомни, что Трей говорил про иллюзию. Ага, вот что: «Если вдруг оступишься и угодишь в одну из иллюзий, не поддавайся, что бы ты там ни увидела. Это всё ложь!».

Если я вижу, а Велик, на которого иллюзия не действует, не видит, значит этого нет! А почему же мне тогда так больно? Стоп! О чём я подумала, когда начала падать? Да о том, что разобьюсь, ещё и в красках эту картину мысленно представила. И она ничем не отличалась от того, что я сейчас вижу своими глазами. Так вот в чём дело: эта реальность очень сильно откликается на мысли, представления, страхи и прочие внутренние заморочки.

Поверил — получи! Теперь всё срастается: борьба с иллюзией — это борьба с собой, со своими страхами и негативными мыслями. Интересно, а на позитив она так же охотно реагирует?

Я напряглась и заставила себя представить, что все торчащие из моего тела шипы бледнеют, светлеют, истончаются и исчезают без следа. Кожа на месте разрывов срастается, рубцы рассасываются и пропадают. Вдруг вспомнились земные горе-целители, лечившие народ по телевизору. Я сейчас, прямо как они, силой мысли и убеждения сращивала ткани, заглаживала рубцы — в общем, творила чудеса.

От этого мне стало смешно, я фыркнула, улыбнулась и с удвоенным рвением продолжила исцелять себя. И реальность медленно, со скрипом, как бы нехотя, начала подчиняться. На позитив она реагировала медленнее и труднее, но всё же реагировала. Прямо как мы, люди: в плохое верим охотнее и быстрее, чем в хорошее.

Велька ошарашенно смотрел со стороны на мои подёргивания, кривляния и шевеления губами и руками. Хорошо хоть пальчиком у виска не крутил. И за то спасибо! Один раз попытался вклиниться в лечебный процесс, озабоченно поинтересовавшись:

— Дашка, с тобой всё в порядке? Ты чего тут червяком вертишься?

Я шикнула на него и метнула в его сторону суровый взгляд,