Занавески - Михаил Алексеевич Ворфоломеев

Л у к о в. Культурной жизни нет. Нету и не предвидится! Интеллигенция разбросана и враждует! Вот я с вашим братом спорю! Ваш брат, Степан Андреевич, зануда! Вы знаете, что он пишет историю этого села? Я должен этим заниматься в силу своей профессии, а не он. С директором школы тоже ругаюсь. Нету у нас культурной жизни… Сами подумайте. Вот сейчас к обеду так солнце зажарит, что на улицу не выйдешь! А у нас еще дом кирпичный… Так в нем угораешь. Поневоле идешь в погреб спать. В погребе хорошо… Главное, мух нету. Мухи — это первое зло для интеллигентного человека! Сосредоточиться никак нельзя! Сразу почему-то садятся на нос! Или сядут на книгу и давай по ней ходить. И такие сволочи, норовят прямо по той строчке ходить, где ты читаешь! По-моему, муха обладает интеллектом. И вполне возможно, что управляется она сверху! НЛО. Заметили, что об НЛО перестали писать? Что бы это значило? Тут есть, на мой взгляд, тайная политика правительства. Вот вы историк, как вы считаете, действительно ли Россия должна была пойти социалистическим путем? Или это все-таки путь насильственный?

Б а с а р г и н. Жарко… Полина, я пойду поработаю, а ты поговори… Полина займется с вами. Лучше после доспорим.

Л у к о в. Я с вами очень согласен! Для этого ответа надо подумать. Судьба Отечества! Да… Вот… А культурной жизни нету… И что обиднее, что вообще никакой жизни нету!

Басаргин уходит.

П о л и н а. Хотите чаю?

Л у к о в. Что вы! Я от чая потею. А это неудобно — сидеть перед такой женщиной и потеть. Вообще какая скверная привычка, вы заметьте, у русских — потеть! Это глупое, но, к сожалению, врожденное качество. Во все века русские потели. И вот уже рукой подать до цивилизации, а мы потеем! Уже пора на кибернетику переходить…

П о л и н а. Да, пора.

Л у к о в. А что вы с руками делаете?

П о л и н а. В каком смысле?

Л у к о в. Они у вас совершенно чистые! Совершенно белые! У моей жены, несмотря на крем для рук, руки в мозолях, а ногти покусаны и обломаны! Я ей всегда говорю: держи дольше в горячей воде, а после кремом!

Входит  С т е п а н  А н д р е е в и ч. На нем вытертая кожаная куртка и кожаная кепка. На ногах кирзовые сапоги. Лицо запыленное. Он вносит тяжелые сумки, ставит их на лавку. Достает платок, вытирает вспотевший лоб. Насмешливо оглядывает Лукова. Тот быстро застегивает верхнюю пуговицу на рубашке, потом незаметно проверяет ширинку. Обрадован: нет, все нормально.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Явился, Сенека!

Л у к о в. Это он еще вас стесняется. А так бы просто и назвал собачьим именем.

П о л и н а. Здравствуйте, Степан Андреевич.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Здравствуйте, Полина Сергеевна, здравствуйте. А рыболов где?

П о л и н а. Ушел наверх, работать.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Ах ты, боже мой! Осенило, стало быть? Спокойная гладь вод вдохновила академика! Ты бы, Петька, записал в численнике, отметил этот день! Тоже ведь история!

Л у к о в. Если вы думаете, что я стану смеяться вместе с вами…

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Иди лучше помоги. А где мать, Полина Сергеевна?

П о л и н а. Ушла в магазин.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Зачем? Что у нас в магазине есть? Я все купил. Даже ящик тушенки достал. Петька, тушенку оставь в сенях, а муку занеси в кладовку. Чем люди живы? Надеждой. Терпением и надеждой! Сенека, ты бы двигался пошустрее.

Луков уносит ящик.

П о л и н а. Зачем вы на него так?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Терпеть не могу учителей!

Возвращается  Л у к о в.

Вот он, Петька? Да какой он, к черту, учитель? У него штаны с задницы падают.

Л у к о в. И что у вас за манера марать? Вы сначала человека морально подавите, а после…

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Тебя-то надо было физически задавить! Такое ты пустое место, что пустее не бывает. Во! Носом засопел! А! Понял, понял я, брат. Тебе, я гляжу, Полина Сергеевна поглянулась?

П о л и н а. Ну, это вы напрасно…

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Ладно вам! Чего вы с нами церемонитесь? Натуры мы грубые… Недозавершенные, с точки зрения природы. Дешевая модель. Рабочая, так сказать. Что вы так на меня смотрите?

П о л и н а. Я на вас смотрю с интересом.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Вот, Петька, женщина эта — явление уникальное в нашем углу. А вы сами понимаете, какая вы красивая?

П о л и н а. Я не красивая. Вы ошибаетесь. Просто чувство меры.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. А что это такое?

П о л и н а. Это вкус.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Да… Завтра Егору пятьдесят лет…

Л у к о в. Юбилей! Что же, и гости будут?

П о л и н а. Нет. Мы нарочно уехали от шума, от лишних слов.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Все лишние слова вы услышите от Петьки Лукова. (Берет в руки банку липтонского чая.) Ишь ты, какая баночка! Часто за границей бываете?

П о л и н а. Да. В год три, четыре раза.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Симпозиумы, конференции… А зачем? Нет, вам-то хорошо, а нам зачем?

П о л и н а. Чтобы жить дольше, надо знать больше.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. А вы уверены, что мы и дольше жить будем?

П о л и н а. Конечно.

Л у к о в. Степан Андреевич настроен иначе!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Глупый маленький человек, я имел в виду, что будем жить так же, как жили и раньше. Вот вы смотрите на меня и думаете, что я злой человек. А я не злой. Просто не люблю людей. Верно, что рано иль поздно из всего человеческого сброда появится наконец-то народ в полном смысле этого слова. Где он вызреет? На каких землях? Мы же — просто сырье! Простите за болтовню, но соскучился по интеллигентным людям. Кругом морды! Честное слово! Дикарство! В молодые годы я даже плакал от злости, а после привык…

Л у к о в. Какое же дикарство?!