Занавески - Михаил Алексеевич Ворфоломеев

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Хомутов, тебе мало одного колхоза? Ты еще и Европу на свою шею хочешь надеть?

Д а ш а. Пап, а что с рыбой-то делать?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Не знаю… Вот я рыбу загубил. Специально для тебя сети поставил. Вытаскивал когда, а сам думаю: зачем? Зачем эту веселую рыбешку я загубил?! И не в радость она никому… И никто теперь не знает, что с ней делать. А я рыбой пропах. Как могилой, пахну.

Х о м у т о в. Тебе, Степан, надо было артистом пойти! К тебе брат приехал, а ты ходишь щуришься!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Наверное, ты прав.

Д а ш а. Верка, пошли рыбу чистить.

Вера, Даша и Александра Прокофьевна уходят.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Луков, поди-ка сюда…

Луков подходит.

Ты что, выпил?

Л у к о в. Чуть-чуть.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Петр, брось! Успокойся…

Л у к о в. Понял…

Х о м у т о в. Да, Полина Сергеевна, муж у тебя — я извиняюсь! В полном смысле! Елки-палки! Сам первый ажно дрожит! Знаешь, Егор, как он тут надо мной измывался? «Я тебя скотником сошлю! Ты там у меня сам скотиной станешь…»

Входит  Д о м н а  П а н т е л е е в н а, слушает.

А сегодня, гляжу, боится он меня! Это у меня день рождения! Вы подумайте! Съезд прошел, такие решения, да? А тут как все было, так и осталось. Я ему про съезд, а он мне? Сначала надо проработать эти решения, а уж после! Чего после?! Я ему и говорю: Николай Назарович, то, что сверху решили, это только полдела. Теперь все практически надо. Ведь что такое советская власть? Это — моя власть, твоя, его! Мы сели, порешили, братцы: так дальше нельзя, надо бы эдак! Со всех сторон и без принуждения! Какая до съезда политика была? Губительская! Но ладно, там, наверху, не все видят. А вот тут-то! На месте и есть самые что ни на есть враги.

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Мить, ты-то на собрании, что ли? Людям-то интересно ли слушать?

Х о м у т о в. А что?

Б а с а р г и н. Очень интересно. Говори, говори.

Х о м у т о в. Мать, ты садись… Садись слушай! Тебе не привыкать.

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Там Стеша пришла…

Х о м у т о в. Егор, я тебя сейчас с женой познакомлю. Полина Сергеевна, а? С женой. (Обнимает Басаргина.) Егор, это мое чудо! Это моя любовь… Стешка… моя любовь! Вишь, пришла, а зайти стесняется. Мать послала. И ведь она такая и есть. Она как трава. (Кричит в окно.) Стеша! Иди, иди. Да иди же ты… Вот глупая… Ну, я сейчас. (Выбегает.)

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Это конечно, это Митяю подфартило. Так ведь какой труженик? Должен же был его бог отблагодарить.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Люди должны.

Возвращается  Х о м у т о в  с женой. С т е ш а  маленькая, худенькая женщина, в косынке и в темном пиджаке.

Х о м у т о в. Егор, Полина, знакомьтесь.

Луков играет туш.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Луков! Оставь!

С т е ш а. Здравствуйте… извините. Опоздала маленько. Рада с вами познакомиться. (Знакомится и садится у стены.)

Х о м у т о в. Продолжаю!

Л у к о в. Что такое наш колхоз? Это Хомутов! Что такое Хомутов — наш колхоз!

Х о м у т о в. Сельская интеллигенция разлагается!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. А ты сам-то кто? Не крестьянин же!

Х о м у т о в. Я?! Нет… Тоже интеллигенция. Я не стыжусь. А стараюсь расти. Вдруг да выскочит из меня пусть и худенький, да интеллигентный человек! Продолжаю! Стешенька, ей-богу, у меня сегодня праздник! Люди! Ведь дошел до предела. Думал, все. А тут, вижу, еще жизни краюху отрезали. Жуй, Хомутов, живи!

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Фу-ты, руки рыбой пахнут.

Х о м у т о в. Нет… С тобой, Степан, прямо как с заземлителем.

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Не воспаряй. Еще успеешь упасть. Ты, Дмитрий, как Икар.

Л у к о в. Игра воображения. Мы в эту игру всем колхозом играем.

Х о м у т о в. Не верите?

С т е п а н  А н д р е е в и ч. Не верим, Хомутов! Не верим!

Д о м н а  П а н т е л е е в н а. Ладно, после договорите. За стол пойдемте.

Х о м у т о в. Действительно. Натрескаться…

Луков берет баян и играет марш.

Уходят. Следом идут остальные. Остаются Басаргин, Полина и Стеша.

С т е ш а. Егор Андреевич, помогите Мите. У него другой веры нет. (Уходит.)

П о л и н а. Какой смешной Хомутов.

Б а с а р г и н. Что-то происходит вокруг. Какое-то электричество. Надо уезжать. Надо! Надо! Эта жизнь опасна! Она естественна, тем и опасна!

П о л и н а. Сейчас, наверное, гранки четвертого тома пришли. Надо будет их править. Потом, статью для шведского журналиста ты не сделал.

Б а с а р г и н. Ох, да! Надо посмотреть чего-нибудь из старого.

На улице слышны шум, крики, смех.

П о л и н а. Кажется, дождь! Нет! Смотри! Хомутов на руках ходит по столу!

Б а с а р г и н. Пойдем!

П о л и н а. Ага, иди, я сейчас.

Басаргин уходит. Полина поправляется перед зеркалом. Входит  Л у к о в.

Л у к о в. Полина Сергеевна, я влюбился.

П о л и н а. В меня?

Л у к о в. В кого же еще?

П о л и н а. Вы знаете, а мне вас жаль.

Л у к о в. То-то и оно! Я вызываю даже не сострадание, а жалость. Я выпил. Мне нельзя. Я как выпью, я трезвею. А вот зачем я влюбился? Я нарочно… Думаю, поиграю, и все. Потом, вижу, тянет… Так тянет, как в омут! Я теперь знаю, что такое любить… По правде говоря, я ждал этого момента. У меня все готово… Вы уедете, а я застрелюсь.

П о л и н а. Не говорите ерунды!

Л у к о в. А вы мне руку дайте поцеловать.