Колыбель молчания - Алексей Кирсанов

Джекс схватил теряющего сознание Лео. «Еще не кончено! Держись!» Он рванул вверх, к относительной безопасности гор, оставляя позади светящийся ад, ревущую раненую Колыбель и безмолвный памятник их последней жертве – полное, безразличное растворение друга в чужой плоти. Взрыв был лишь началом конца. Каскад уже начался.

Часть 3: Рождение из Пепла

Глава 31: Обратный путь

БУУУУМ!

Второй взрыв потряс долину, как удар гигантского молота. Он шел изнутри. Из разлома, куда Джекс швырнул рюкзак с тротилом. Не огненный шар, а слепящий выброс белой энергии, прорвавшийся сквозь толщу пульсирующей ткани инкубатора. Скала под ногами Джекса и Лео вздрогнула, как живая. Грохот был не просто звуком – это был вопль Колыбели. Не боли, а чистой, первобытной ярости. Гул, который раньше был фоном, взметнулся вверх, превратившись в рев раненого зверя, сотрясающий небо и кости.

Джекс, оглушенный, прижал Лео к скале, прикрывая его своим телом от ливня светящихся обломков и горячей слизи, выброшенных взрывом. Он поднял голову, надеясь увидеть гибель чудовища.

На мгновение показалось, что удалось. В месте взрыва зияла огромная, дымящаяся воронка. Края пульсирующей ткани были обуглены, изорваны. Гигантский корень-канатик, у основания которого они заложили первый заряд, накренился, из его развороченных недр хлестали потоки светящейся «крови» и искры чужой энергии. Свет по всей чаше инкубатора померк, пульсация замерла на долю секунды. Казалось, гигантское сердце Колыбели остановилось. Даже гул стих, сменившись звенящей, оглушительной тишиной.

«Да!… Убил!…» – выдохнул Джекс, его голос был хриплым от напряжения и дыма. Он почувствовал дикую, животную радость. Месть за Джулиана. Исполнение плана Лео. Удар по непостижимому злу.

Но облегчение было мимолетным, как вспышка. Длилось оно меньше пяти секунд.

Сначала это было мерцание. По краям раны, в обугленной ткани, затеплился слабый, но яростный красный свет. Он пульсировал, как сердцебиение в темноте. Затем – движение. Поверхность инкубатора вокруг воронки зашевелилась. Не просто колыхание. Это было похоже на то, как стягиваются края живой раны. Обугленные, разорванные лоскуты ткани начали стягиваться, как будто невидимые швы сшивали их изнутри. Из глубины разлома, куда упал рюкзак с тротилом, хлынул не дым, а густая, светящаяся алым слизь, заполнявшая воронку с пугающей скоростью. Она пульсировала, как живая.

И гул… Гул вернулся. Не прежний ровный рокот. Это был низкий, яростный вой, полный нечеловеческой ненависти и мощи. Он нарастал с каждой секундой, заставляя вибрировать камни под ногами. Свет по всему инкубатору, до этого приглушенный, вспыхнул с новой силой, но уже не голубым, а тревожным, багрово-красным. Волны света бежали от эпицентра взрыва к окраинам и обратно, как сигналы бедствия и мобилизации.

«Нет…» – прошептал Джекс, ледяной ком отчаяния сдавил ему горло. Он увидел самое страшное. К краю раны, к месту, где лилась алая слизь, потянулись зараженные. Не те, что преследовали их. Новые, из основного потока, двигавшегося к месту слияния. Они шли не к гибели. Они шли в рану. Шаг за шагом, без колебаний, они погружались в пульсирующую ало-красную массу, заполнявшую воронку. Их тела не растворялись для трансформации. Они сливались с тканью, как заплатки. Их биомасса, их энергия вливались напрямую в поврежденное место. Колыбель регенерировала. И делала это с чудовищной скоростью, используя ближайший «стройматериал» – своих же бывших колонистов. Воронка уменьшалась на глазах.

«Она… живая… сильная…» – стонал Лео, прижатый к скале. Его глаза, полные боли, смотрели на жуткое зрелище. «Ранена… но… не убита… Пожирает… своих… чтобы… залечить…»

Надежда испарилась, как дым от взрыва. Оставался только инстинкт: бежать. Выжить. Донести хоть что-то до станции «Глубина». Хотя бы умереть не в этой светящейся пасти.

Джекс подхватил Лео. Биолог был почти без сознания, его тело обвисло, как тряпичная кукла. Рана на бедре зияла, кровь сочилась, смешиваясь с красной светящейся слизью на скале. Вес был невыносимым. Каждый шаг вверх по склону давался адской болью. Джекс чувствовал, как его собственная спина, иссеченная щупальцами, горит, как в огне. Голова кружилась от потери крови и ядовитого воздуха.

Ландшафт Предательства: Обратный путь был кошмаром. «Нейро-корни», еще недавно светившиеся гипнотической голубизной, теперь полыхали алым. Как раскаленные угли под тонкой кожей. Они пульсировали в такт яростному гулу, их свет был агрессивным, слепящим. Слизь, сочившаяся из трещин, была не голубой, а кроваво-красной и горячей, как лава. Она обжигала сапоги, пузырилась под ногами. Воздух был наполнен едким, металлическим запахом, от которого слезились глаза и першило в горле. Растения вели себя агрессивно – колючки светились красным и впивались в одежду, грибы шипели и выпускали облака едкой красной пыльцы.

Ручьи светящейся слизи, которые они пересекали по пути вниз, теперь стали стремительными потоками алой жижи. Они неслись к центру долины, к ране инкубатора, как артерии, несущие «кровь» для регенерации. Пересечь их стало смертельно опасно – течение было сильным, слизь обжигала.

Красный свет был не просто светом. Он был агрессивным. Он резал глаза, вызывал головную боль, навязчиво пульсировал в такт гулу, сбивая ритм сердца, вбиваясь в мозг. Джексу приходилось щуриться, спотыкаясь на неровностях, теряя ориентацию. Лео стонал при каждой яркой вспышке.

Колыбель не забыла обидчиков. Она мобилизовала своих солдат.

Из туннелей в скалах, из светящихся теперь алым трещин, вываливались новые стада. Не десятки – сотни. Их движения были не плавными и синхронными, а резкими, порывистыми. Они не шли – они бежали рывками, как марионетки, дергаемые невидимыми нитями ярости. Их пустые глаза светились отражением красного кошмара.

Они шли не к центру для слияния. Они шли за ними. Прямо по их следам. Светящаяся красная слизь, капавшая с сапог Джекса и кровь Лео были для них маяками.

Кроме гула и рева планеты, теперь слышалось другое. Топот. Тяжелый, множественный, неритмичный. Как барабанная дробь смерти. И скрежет – звук многих ног, волочащихся по камням, по светящейся слизи. Этот звук настигал их, гнал вперед, не давая остановиться ни на секунду.

Джекс оглядывался. Красные огоньки фонарей стада мелькали внизу, на склоне. Они приближались. Быстрее, чем он мог идти с Лео на спине. Расстояние сокращалось. Метров двести… сто пятьдесят… Он видел их фигуры в алом свете – темные силуэты на фоне багрового ада, их руки были вытянуты вперед, не для объятий, а для захвата.

Лео застонал, его тело дернулось в судороге. «Оставь… Джекс…» – выдохнул он, его голос был едва слышен сквозь гул и хрип. «Не… дойдешь… с.… мной… Оба… кончим…» Его глаза, на мгновение прояснившись, встретились со взглядом Джекса. В них не было страха. Была усталость. Принятие. И последняя искра разума, понимающего неизбежное. «Взрыв… дал… шанс… Используй… Донеси… правду…»

Джекс остановился, опершись о скалу, задыхаясь. Он посмотрел вниз. Красные огоньки были уже в ста метрах. Он услышал гортанные, нечеловеческие звуки – не крики, а нечто среднее между рычанием и шипением. Стадо чуяло добычу.

Посмотрел на Лео. Биолог был бледен как смерть, его дыхание было поверхностным, пульс под пальцем Джекса – слабым и частым. Рана на бедре пульсировала темной кровью. Даже если бы не погоня, он бы не дошел. Он истекал кровью и разумом.

«Прости, брат…» – прошептал Джекс, его голос сорвался. Это были не слова. Это был стон. Он осторожно опустил Лео на относительно ровный участок скалы, под нависающий камень, создававший подобие укрытия сверху. «Жди… Может… выживешь…» – солгал он, зная, что это невозможно.

Лео слабо улыбнулся. Не веря. Прощая. «Иди… Инженер… Спаси… что можешь…» Его глаза закрылись. Сознание покидало его, уступая место боли, шоку и наступающему туману Колыбели. Его рука бессильно упала на окровавленное бедро.

Джекс замер на мгновение. Последний взгляд на товарища, ставшего братом по аду. На человека, чья идея привела