Крысиная возня. Записки реабилитанта - Андрей В.

Иногда на собрании присутствовали консультанты, и «молнии» могли летать уже на этом этапе. Схемы Утренних собраний менялись, но никогда нельзя было предугадать, чем оно закончится, могли начать за здравие, а кончить за упокой, или наоборот.

Иногда на собраниях обсуждали «страшную» тему – эмоционально значимые отношения (ЭЗО). Так было, когда Ваню Н. застукали с Полинкой на кухне, что-то подобное случилось с Серегой С. и Настенькой. Также гнев консультантов вызывали побеги или записки, которые передавались родственникам через отбывающих домой. В этой весточке, его последней надежде, человек обращался к родным, описывал невыносимые условия своего пребывания, надеясь на то, что близкие сжалятся и заберут его из этого ада. Но надежды рушились: записки отбирались, а у родственников жалости уже не было. Как обрабатывали родственников за нашими спинами, было загадкой, но в телефонных разговорах уже буквально через месяц они начинали говорить языком психологов и консультантов.

Были, конечно, позитивные и смешные собрания, в основном когда на них появлялся Антон Александрович со своим чувством юмора.

Но больше всего всех пугала смена Димы Г. На УС он приходил каждый раз на взводе и метался за стойкой библиотекаря в групповой, от стенки к стенке, как дикий зверь в клетке, наверное перед собранием он бил себя по щекам, как тайские боксеры перед боем. Никто не знал, что у него в голове в тот момент. Вел УС он жестко, и все знали, что от него можно ожидать чего угодно. И даже за самую невинную шалость можно было получить жестокое наказание. Больше всех от Димы Г. страдал Саша В. Казалось, этого 58-летнего забавного человека Дима планомерно доводил до могилы. Зачем это было ему нужно, никто не знал. Может, он получал от этого удовольствие, будучи садистом, а может, он был гением, и это просто была его стратегия. Главной задачей Утреннего собрания было прилюдное «расчленение» на глазах у всех. Конечно, это было не очень эстетично, зато дешево, надежно и практично. Казнь всегда проводилась на площади, чтоб остальным была наука. И после экзекуции любой понимал, что больше такого позора ему не нужно. Только некоторые безумцы постоянно пытались противостоять системе, и за это получали еще больше. Такими были Света Н. и Светочка В., они постоянно спорили на УС, даже если сами были не правы, и не понимали, что смирившись можно отделаться куда более мягким наказанием. Иногда мне казалось, что УС – это просто выплеск дурной энергии, иногда – что это «благословение Господне», но второе бывало крайне редко. Зачем все это? К чему этот цирк? Все это было недоступно среднестатистическому разуму, как космос.

Однажды, под конец моего срока, на УС пришел Антон Александрович и стал регулировать процесс. Ему не понравилось приветствие «Доброе утро, семья!». Он отметил, что новички сходят с ума, когда слышат это «сектантское» приветствие. Антон Александрович рекомендовал здороваться на собрании по-разному, как вздумается: «Доброе утро, группа!», «Доброе утро, друзья!», «Доброе утро, родня!» Мне эта идея очень понравилась, я и сам думал о чем-то подобном вот уже девять месяцев. И я решил для каждого Утреннего собрания придумывать новое креативное приветствие: товарищи, отдыхающие, братва. Один раз я решил поприветствовать всех: «Доброе утро, духовные братья и сестры!» То собрание было нервное, и «НСО» решили начать его заново, прямо после моего приветствия, так как его сочли нарушением дисциплины. После этого собрание превратилось в хаос. Здоровяк Миша пригрозил «НСО», что они сейчас войдут в стекло, которое находилось у них за спиной. «НСО» испугались, и на разборки вышли консультанты. Сначала «наехали» на Мишу, потом на меня. Но моя совесть была чиста, ведь не я придумал играть с приветствиями, а Антон Александрович. Поэтому возразить им было нечего, но и так оставить они это тоже не могли. Как обычно, дежурившие вместе Дима А. и Дима Г. начали делать из меня дурака. «Да ты даже не молишься со всеми, как ты их называешь духовными братьями?» – со злостью произнес Дима А. «И что? Что, я не могу так с ними поздороваться?» – отмазался я. «Почему с тобой постоянно какие-то эксцессы?» – опять вопросом на вопрос ответил он. Тут вмешался Дима Г.: «Ты что, думаешь, у „НСО“ работа простая и они ни с того ни с сего собрание заново начинают? Вот иди веди собрание теперь сам». Как-то он это сказал непонятно, проверяя, что ли, меня, пойду или нет. Нужно сказать, меня это только подзадорило, все-таки я был в реабилитации уже девять месяцев и согласился бы вести даже брифинг в Кремле. Мы поменялись с «НСО» местами, и я принял обязанности ведущего… Небольшое волнение присутствовало в тот момент, но самую малость, наоборот появился какой-то кураж, как на сцене. Я вспомнил, что нужно делать, и начал с приветствия, все по часовой стрелке начали вставать и представляться.

«Сейчас я вам покажу, как надо собрание вести!» – думал я. Пошли уже творческие мысли, но как только все представились и начали брать ответственности, Дима Г. опять влез и предложил брать ответственности не по шаблону, а как сам пожелаешь. То есть за любой косяк можно было отделаться любой ерундой, типа: «Просчитался с ложками, когда накрывал – позанимаюсь в спортзале» или «Прогнул „ШК“ – помогу „дискомену“!»

«Что это за анархию он устраивает, первый раз веду УС, и ерунда какая-то получается!» – думал я. В общем, взяли все формальные ответственности, и собрание закончилось, так я не понадобился.

Каждое Утреннее собрание было неповторимым зрелищем, иногда пугающим, иногда вдохновляющим. И как сказал Игорян, ставший уже волонтером: «Не бывает плохих Утренних собраний, каждое собрание полезно по-своему».

В конце впередиидущие зачитывали свои «коррекции», обсерватор раздавал ответственности. Затем все, кроме меня, вставали и начинали молиться. Шли по туалетам и курить.

Опять, после УС, нас, как баранов, выводили покурить на балкон. Но этот перекур нужен был как никакой другой, он был как глоток кислорода на Эвересте. И все жадно начинали посасывать свои сигареты после выматывающего часового стресса.

Перекуры были неотъемлемой частью процесса. Но зачем вообще перекуры в реабилитации? Для того, чтобы все отдохнули? Перевели дух? Расслабились? Может быть, потому что многие не могли бросить? Нет, нет и нет. У перекуров было только одно предназначение. Они были для того, чтобы их можно было отменять. Да, это был и кнут, и пряник. Все нормально – идите на перекур, что-то не так – перекура не будет. Так и боролись в Центре с зависимостью, манипулируя зависимыми другой зависимостью. И это было гениально: синдром отмены