Крысиная возня. Записки реабилитанта - Андрей В.

и вялые. Последующая зарядка напоминала безумие. Саша Ша, выполнявший только ему ведомые упражнения, наверное, в прошлой жизни был китайским гимнастом. Светочка В. показывала чудеса растяжки, непонятно только, зачем ей было это нужно спустя пятнадцать лет пьянки. Света Н., галдевшая без умолку, заглушая радио, растрясывала своими мясистыми телесами направо и налево. Кто-то, как ни странно, отжимался и упражнения выполнял основательно. Но основная масса, еще до конца не проснувшаяся, еле-еле двигалась, как сонные мухи. И только Настенька грациозно, как балерина, поднимала свою ножку.

Зарядка автоматически перетекала в уборку, во время которой тоже много чего могло произойти. Кто-то мог зайти на чужой объект, слить грязную воду не туда, куда надо, не выжать тряпку или намочить ее не там, где нужно. А кто-то вообще отлынивал и мог забыть про свой объект. И за все за это можно было получить «негативы». И каждый, у кого его не было, ждал, когда другой промахнется и попадет к нему в «паутину». Но все это была безынтересная каждодневная рутина. Если уборка заканчивалась вовремя, после нее мог быть еще один перекур.

На медитации, которая проходила в столовой, тоже случалось всякое, в основном все забывали взять с собой ежедневники АН, которые стояли в групповой, а их нужно было зачитать, даже если американские ракеты полетят в нашу сторону. Первые пять месяцев и я не брезговал такими нарушениями и с удовольствием писал такие «негативы» на забывчивых реабилитантов, не понимая вообще смысл этой «доски».

За пять минут до завтрака, который начинался ровно в 10:00, «доска» закрывалась, и листок с «негативом» обязательно нужно было отдать «РО», в противном случае оставалось пенять только на себя.

Перед любым приемом пищи проводилась весьма забавная процедура, она называлась – «реакция». Все вставали в очередь перед одним из «НСО», который должен был просмотреть всем в глаза и определить, не употреблял ли кто-нибудь что-нибудь запрещенное. И пренебречь этой бредятиной было нельзя, а те, кто забывал проходить «реакцию», наказывались дополнительной писаниной.

На завтраке: то ложек мало, то много, то чай несладкий, или на скатерти куски каши – за это тоже можно было поплатиться. Но больше всего недовольства было из-за размера порций. Недовольны были все, кроме тех, кто накрывал на столы и сам себе подкладывал этой каши побольше. За самовольное увеличение порции на «доску» не выносили, а просто обтявкивали.

Откушав каши с тончайшим куском колбасы и комбижиром, все как-то добрели, но ненадолго, минут на сорок. После завтрака коэффициент «крысиной возни» спадал с 60–70 % где-то до 15 %. Многим нужно было успокоиться, перевести дух и начать писать дневники. И все уже ждали ежедневной «стрелецкой казни» – следом за завтраком всегда было Утреннее собрание, которое начиналось ровно в 11:00.

Один Бог только знает, сколько пришлось мне пережить этих позорных мероприятий, но точно не меньше двухсот. По схеме: 7 дней – 6 собраний. Так как их не было только в воскресенье. Некоторые говорили, что каждое собрание – это какое-то дежавю, но это было далеко не так. Каждое УС было уникально и не похоже на другие.

Сев, как обычно, на самый удобный синий офисный стул (нужно отметить, что на синих стульях сидели только самые проворные и опытные реабилитанты, так как таких стульев было всего восемь) и окинув взглядом народ, собравшийся в групповой, я поймал себя на мысли, что это напоминает собрание бомжей. Одна и та же одежда от постоянных стирок приходила в негодность, а у многих на штанах красовались пятна от «Белизны», которой все нещадно проливали на уборке. Вне конкуренции, конечно, был Бильбо Б. со своей странной страстью к странным футболкам. Зато Антон всегда отвлекал внимание на себя носками с невообразимыми с рисунками.

Сразу было понятно, что всем этим людям не по себе, но все они хотели выглядеть достойно, делать хорошую мину при плохой игре. Но получалось у них это скверно, да и у меня тоже, наверное. Скорее всего, все волновались из-за того, что никто и никогда не знал заранее, чем закончится собрание. Частенько нам устраивали «обряд экзорцизма», из всех по очереди изгоняли «дьявола». Пару раз повезло и мне, не очень приятное ощущение, когда тебя «расчленяют» на глазах сорока человек, которые бог знает что о тебе думают, и всегда кажется, что они тихо и злорадно радуются в этот момент. Главное, когда тебя распекали, было не впадать в ступор и не трусить, а открыто и конструктивно оказывать отпор – так хоть самоуважение оставалось. Но кто действительно поражал своим хладнокровием, так это Ваня Н. Казалось, его не брала ни «святая вода», ни «чеснок». Он был похож на одиноко и вальяжно гулявшего по дому кота Степана.

В начале собрания все представлялись по кругу: «Доброе утро, семья, меня зовут…» Затем все вставали, чтобы прочитать текст, висящий на стене, своеобразную мантру под названием «Философия Анонимных Наркоманов», положив руки друг другу на плечи и встав в круг. Не вставали только я, Серега С. и Саша Ж. – не хотели уподобляться членам «секты». А дальше уже было интересней. Так же по кругу, все должны были встать и рассказать, в чем их побеждает болезнь. Это могло быть что угодно, главное было – поведать о своих «косяках», совершенных намедни, а у кого косяков не было, тот мог придумать какую-нибудь чепуху.

Собрание всегда вели «НСО», которые имели право навязать тебе обязанность потяжелей, а консультанты, которые приходили в конце, могли наказать несчастного еще жестче. Поражало вот что: в этот момент все начинали улыбаться как малахольные.

Затем было самое страшное. Поначалу эта процедура вселяла в меня лютый ужас. Нужно было встать, подойти к тому, на кого ты написал «негатив», убрать руки за спину и, глядя в глаза, высказать ему, в чем он был не прав. Произносить нужно было в таком формате: «У меня есть информация о твоем негативном поведении, которое не способствует выздоровлению, а именно <…>, у меня это вызвало такие-то негативные чувства, я желаю, чтобы ты исправил <…>». Меня пугало, что нужно было смотреть в глаза человеку и произносить это при всех. Я думал, что никогда этому не научусь, и удивлялся персонажам, которые делали это легко и непринужденно. Что интересно, человек, на которого вываливали помои, тоже улыбался. И вообще это иногда называли не «негатив», а «забота». Тысячу раз я видел эту процедуру и сам так делал, но каждый раз было не по себе, хотя со временем я научился делать это так же легко и