Замерзшая душа - Алёна Берндт

и если до этого дня она хоть как-то еще трепыхалась, пытаясь отогреться, то сейчас, после такого страшного события, Варя подумала, что почти умерла внутри. Никакого просвета не видела она в своём будущем, будто вся жизнь её покрылась тягучим липким мраком, который наползал из всех углов… Холод сковал душу настолько, что Варя не чувствовала рук. Помимо страха, камнем придавило её чувство вины, которое навалилось холодной глыбой, не давая выдохнуть, не давая заплакать, чтобы излить своё горе. Хотя голова и понимала, что какая уж тут вина… Но сердце болело и плакало, не принимая никакого себе оправдания.

Поднявшись со стула, Варя оторвала свой взгляд от окна, подошла к печи и достала из подпечка несколько поленьев, чтобы развести огонь. Из комнаты вышел притихший Алёшка, подошел к печи и вместе с Варей стал смотреть в огонь.

– Мам, ты из-за бабушки расстроилась да? – негромко спросил мальчик.

– Почему из-за бабушки? – Варя притянула к себе сына, обняла его и вместе с ним села на небольшой табурет у печи.

– Я слышал, как она тебя ругала. Не понял только, за что. А еще она мне потом сказала, что папа потерялся. Мам, это правда? Я и сам знаю, что правда, потому что папы долго нет…

Всё Варино горе спряталось глубоко внутри, перед грустными глазами маленького мальчика – её сына, она серьёзно посмотрела на него:

– Сынок, ты ведь у меня уже совсем большой, всё понимаешь. Я тебе расскажу, как взрослому, ладно? Папа наш и вправду потерялся, но его ищут, милиция ищет. И я надеюсь, что скоро найдёт.

– А тётя Ира сказала, его уже не найдут.

– Тётя Ира откуда это может знать, она же не милиционер, правда? – Варя поцеловала сына, – Просто и бабушка, и тётя Ира боятся, что наш папа не найдётся, потому так и говорят. Но мы-то с тобой ведь знаем, что наш папа сильный, храбрый! Просто, наверное, сейчас у него нет возможности к нам приехать. Но мы с тобой подождем его, да?

– Мам, а почему мы больше в городе не живём? Нам бабушка не разрешает там без папы жить, да? Егорка сказал, что он скоро в город уедет, его новый папа туда заберет. И в школу он в городе пойдет. А я бы хотел с ним. И что, если наш папа не найдётся, у меня тоже будет новый папа, как у Егорки?

Варино сердце разрывалось. Что сказать, как объяснить ребенку про все эти поступки взрослых? И самой Вари, и родителей Николая….

– Ты знаешь, там в городе я не смогла найти работу, а тут – и работа рядом, и вот курочек мы с тобой скоро купим, как у тёти Лиды и бабушки Кати, будут у нас свеженькие яйца. А в городе, где нам курочек держать? Негде! Да и дом тут нужно присматривать, правда? Раньше мы вместе с папой сюда приезжали, чинили всё, а теперь мы с тобой это будем делать. А про нового папу – ведь не у всех они бывают, как у Егорки…

– Мам, а папа знает, что мы тут? Вдруг он приедет и нас не найдёт?

– Как же не найдёт, что ты! Сразу поймёт, что мы с тобой сюда уехали.

Алёшка замолчал, нахмурив брови. А Варя всё думала о Раисе Яковлевне, и об Ирине… Обе женщины, обе матери… как же можно вот так взять и сказать пятилетнему малышу, что отец его пропал, и не вернётся никогда… Ведь ничего еще неизвестно, нет никаких известий… и будут ли, кто знает! Но вот так…

Злость кипела внутри, ох, если бы попалась сейчас Варе под руку хоть бы и одна из них! Варя еще могла понять неприязнь своей свекрови к себе, но к внуку… Единственному внуку от пропавшего сына…

Одной только причиной, по которой Варя теперь вставала утром с постели, делала домашние дела и был её маленький сын. Мир будто потускнел вокруг, ничего не хотелось. Варя на автомате делала домашние дела, ходила на свою работу в магазин, улыбалась покупателям, о чём-то с ними говорила.

Шабалино гудело от происшествия, люди обсуждали случившееся в семье Лыковых, строили догадки, и произошедшее всё больше обрастало выдуманными очередным рассказчиком подробностями. Варя старалась не слушать, до того ей было больно – осознание того, что ничего уже не повернуть вспять, не сказать недосказанного, не обнять, не посмотреть в глаза, всё это будто шторой отгораживало её от остальных, живущих полной жизнью, дышавших и чувствующих людей.

Варвара отпускала покупателям товар, слушая, что же рассказывает очередной «очевидец» и еле сдерживала слёзы. Один раз небольшая очередь, собравшаяся перед её прилавком, вдруг затихла – в магазинчик вошла бледная девушка в черном платке. Варя подумала, как же младшая дочь Семёна похожа на Марию… только вот глаза отцовские, с прищуром…

Диана купила конфеты, еще какие-то продукты и молча вышла на улицу. За ней так же молча совершили свои покупки и остальные посетители, в воздухе витало горькое чувство невосполнимой потери.

Когда все разошлись, Варя присела на табурет за прилавком. Погладила пушистые заячьи варежки, лежащие на полочке рядом с её шапкой… Будто рукой прикоснулась она к руке Семёна. Теперь уже не было никакого смысла отрицать самой себе – этот человек стал дорог ей, только поняла она это поздно. Да, он был женат, и никакой надежды на совместное будущее у них, скорее всего и не было, но само осознание того, что он был здесь, в Шабалино, где-то совсем недалеко от Вари, давало ей особенное что-то… наверное, надежду, что еще жива её замерзшая душа. А теперь, пустота, холод, чувство вины, страх перед будущим – всё, что жило внутри.

Молчаливая толпа жителей Шабалино провожала в последний путь Семёна Лыкова… Тихие рыдания слышались в людской толпе, перешёптывались и крестились бабушки, мужики снимали шапки, несмотря на мороз.

А Варя смотрела на молодую девушку, которая стояла среди одетых в траур родственников, поддерживая под руку пожилую женщину. Обе они не плакали, скорбно стояли и смотрели в восковое лицо безвременно ушедшего. Только бледные лица и синяки под глазами выдавали их чувства.

Варя подумала, что девочка лишилась в один день и отца, и матери… И собственное горе показалось ей не таким уж и громадным, как у этой девчонки, которой на вид было всего лет двадцать…

Глава 21.

Завьюжил февраль, дворы Шабалино и окрестностей заметало снегом так, что утром вместо протоптанных накануне тропинок виднелось меж