Молот Пограничья - Валерий Пылаев

И тянулась чуть ли не до самого края карты, где к деревянной раме стыдливо жалось поселение с другим гербом. Такое мелкое, что я даже не стал запоминать его название.

Все владения — от этого крохотного до государевых земель на берегу Ладоги за Орешком — объединяло одно: неровная пунктирная линия, которая почти горизонтально шла через всю карту, иногда подбираясь к поселениям с гербами чуть ли не вплотную, иногда — чуть отступая.

Граница.

К югу от нее этот мир принадлежал человеку: императору, сиятельным князьям, графам и каким-нибудь баронам. А север… У Тайги не было хозяев, и даже незваных гостей она не любила. Судя по весьма и весьма схематичному изображению земель над линией Пограничья, за тысячу с лишним лет их не изучили и на четверть. Русла рек на карте присутствовали лишь формально, а пометок в виде каких-нибудь скал, ущелий, тропинок или чего-нибудь в этом роде было от силы три-четыре десятка — и часть из них отец с дедом явно наносили вручную.

Впрочем, неудивительно: Тайга определенно не казалась уютным и безопасным местом. И теперь, когда на пару сотен километров от Фронтира почти не осталось ни жив-камней, ни кресбулата, охотников наведаться туда, можно сказать, и не было.

Или все-таки были?

Я вновь взглянул на бумажку из конверта. Вздумай отец нарисовать на ней побольше опознавательных знаков, мне было бы куда проще разобраться, где именно в Тайге расположился здоровенный крест — точнее, то что им обозначалось. Место настолько важное, что рука, до этого сдержанно выводившая на самодельной карте линии и символы, дрогнула и в одном месте даже проткнула бумагу насковозь.

— Это папин кабинет.

Кто-нибудь на другом на моем месте, пожалуй, подпрыгнул бы от неожиданности. А я просто мысленно обругал себя за неосторожность. По пути сюда мне даже не пришло в голову закрыть за собой дверь, чтобы спрятаться от посторонних глаз — и, видимо, зря: Катя не только заметила и решила проследить, но и не поленилась подкрасться.

Может, специально хотела напугать — или просто подначивала, как обычно.

— Ты здесь не хозяин, — проговорила она.

Медленно и размеренно, тоном, от которого Нева замерзла бы целиком — от Ладоги до громадного голубого пятна в левом верхнем углу карты с волнами и надписью «озеро Котлино». С самого приезда из Новгорода у меня не было возможности пообщаться с ее сиятельством врединой наедине — и, пожалуй, нас обоих это вполне устраивало. Но зайдя в отцовский кабинет без дяди я, видимо, в очередной раз покусился на святое.

— Ты здесь не хозяин, — повторила Катя. — Ты даже не Костров!

— Вообще-то уже Костров. — Я улыбнулся и пожал плечами. — Или собираешься поспорить с государем?

Вздумай я огрызаться, девчонка, пожалуй, получила бы желаемое. А заодно и повод устроить скандал, чтобы потом жаловаться бабушке, дяде, Полине или еще Хаос знает кому. Но я, как и прежде, даже не подумал доставить ей такого удовольствия — и от этого Катя злилась еще сильнее.

— Какая разница? Здесь эти указы не стоят ничего. Ты нам всем чужой! — выпалила она. — А ходишь, будто этот дом твой!

— Мой. Точнее, наш. — Я вернулся обратно за стол и без особой спешки убрал отцовское послание в ящик. — И если придется, я буду защищать его и вас всех. Так же, как это делал отец.

— Но ты — не он! — Катя сжала кулачки. — И никогда им не будешь!

Она наверняка хотела сказать что-то еще. Но не успела — на лестнице раздались шаги, и через несколько мгновений дверной проем загородила плечистая фигура. При желании дядя умел перемещаться почти неслышно, однако сейчас шумел — явно нарочно.

— Доброго тебе дня, — ехидно выдавила Катя.

И, задрав носик, развернулась и вышла.

— Все ругаетесь… — Дядя тоскливо посмотрел ей вслед и прикрыл за собой дверь. — Ничего, когда-нибудь она привыкнет.

— Куда денется, — усмехнулся я. — А если нет — могу и приказать. Как будущий глава рода.

— Ты это… Не болтай! — Дядя сдвинул серые густые брови. — Тоже мне — глава нашелся!

Я выдержал грозный взгляд, не мигая. Возможностей как следует изучить имперские законы у меня еще не было, однако хватило и болтовни дружинников: один Жихарь за полчаса выдавал не меньше полезной информации, чем пара-тройка книг.

От него-то я и узнал, что после гибели отца из мужчин, носящих фамилию Костров, остался только дядя — стареющий холостяк, давно лишившийся Дара и магических способностей — а с ними и кое-каких прав. И уже совсем скоро ему пришлось бы или объявить об угасании рода и окончательно лишиться положения и всех земель у Пограничья, или…

Дядя выбрал второе — на мое счастье.

— Давно сообразил? — тихо спросил он.

— А чего тут соображать? Просто так ты бы суетиться не стал. — Я пожал плечами. — У самого ни Основы, ни титула. Брат мой пропал еще полгода назад. Отец погиб. А девушки… — Я взглянул на дверь. — Девушки в качестве наследниц вотчины явно не годятся. Выходит, кроме меня никого и не осталось.

— Выходит, так, — вздохнул дядя. — Только коней-то придержи. Главой рода ты станешь после присяги, когда государь твою клятву примет.И на княжение благословит.

— Это в Москву ехать придется? — поморщился я.

— Да ну куда — в Москву? Много чести — государю тебя лично слушать. — Дядя усмехнулся и покачал головой. — В Орешек поедем. Там и храм, и все что нужно имеется.

— А почему не в Новгород? — Я тут же вспомнил так и не случившийся визит отца к Белозерскому. — Там храмов тоже вроде хватает.

— Зато наместника нет. Они только на государевых землях сидят. И присягу — тоже только они принимают, князьям не положено, — терпеливо пояснил дядя. — И то Вторых Осенин ждать придется.

— Осенин?..

— У нас тут так Рождество называют. — Дядя махнул рукой. — Двадцать первое сентября, большой праздник. На него обычно и присяги, и свадьбы назначают, и даже сделки — чтобы крепче были. Примета хорошая. Да и народу как раз много съезжается.

Я еще не разобрался ни с местными традициям, ни даже с календарем. Зато считать как будто умел.

— Двадцать первое сентября, — задумчиво повторил я. — Почти целый месяц.

— Три