Молот Пограничья - Валерий Пылаев

где-то слева промелькнул оставленный у обочины грузовик, и через мгновение мы уже снова мчались по грунтовке. Мотор ревел на весь лес, и мне оставалось только надеяться, что на шум не заявится кто-то вроде огнедышащего оленя или какой-нибудь саблезубой белки.

— Тут можешь и быстрее! — Я покосился на бледное, без единой кровинки лицо Рамиля. — Гони, Жихарь, гони!

— Да куда гнать, ваше сиятельство? Приехали уже.

Полторы версты закончились, и капот «козлика» замер в десятке шагов от крохотного домишки. Вроде того, что стоял на заимке — только еще меньше и с крышей то ли из старой соломы, то ли вообще из каких-то веток. Молчаново жилище так заросло мхом, что уже почти казалось частью здоровенной раздваивающейся сосны, у корней которой стояло. Если бы не дымок, вьющийся из трубы, я бы, пожалуй, подумал, что избушка уже давным-давно заброшена.

— Дедушка Молчан! — Жихарь выпрыгнул из «козлика». — Де-е-едушка-а-а!

— А? Что? — Окно со скрипом распахнулось, и наружу высунулась уже знакомая мне борода. — Вы кто такие?

— Игорь! Князя Данилы Михайловича сын! — отозвался я. — У меня тут человек ранен, помощь нужна!

— Игорек? Тьфу ты, не узнал… — Молчан подслеповато прищурил единственный глаз. — Сейчас отворю!

Я вытащил Рамиля с заднего сиденья и подхватил на руки. Даже без брони он весил сотню с лишним килограмм, а в бессознательном состоянии казался чуть ли не вдвое тяжелее. Поясница тут же сердито отозвалась болью, плечи заныли, но Основа поделилась с телом остатками маны, и до двери я доковылял даже без помощи Жихаря.

— Давайте сюда, ребята. — Молчан одним движением смахнул со стола тряпки и какую-то мелкую утварь. — Кладите!

К счастью, старик не стал задавать вопросов. Тут же склонился над Рамилем и принялся ощупывать раненую ногу. Довольно профессионально — я даже успел подумать что когда-то давно таежный колдун успел потрудиться в больнице. Или скорее полевым врачом. Может быть, даже хирургом…

— Ну как он, дедушка? — спросил Жихарь. — Помочь чем надо?

— Да чем ты тут поможешь, Глебушка? Ступай-ка лучше на улицу. Ворожба дело такое — лишних глаз не любит. — Молчан поднял косматую голову и посмотрел на меня. — А ты останься. Пригодишься.

— И чем же? — поинтересовался я, когда дверь за Жихарем закрылась.

— Держать его будешь. Иначе пришибет меня ненароком, если очнется — вон какой здоровый. Да и хорошо, когда такой человек рядом, — улыбнулся Молчан, ловким движением разрезая мокрую от крови штанину. — В тебе жива так и течет — а она всегда смерть отпугивает.

Я так и не понял, что старик имел в виду — то ли магию, то ли отдельно взятый аспект Жизни, к которому у меня имелась склонность. А может, что-то еще. Вопросов я задавать не стал, решив вместо этого немного осмотреться.

Внутри избушка Молчана выглядела так же, как и снаружи: крохотной, тесной и покосившейся. И ветхой — под стать хозяину. На даже несмотря на скрипучие половицы, полумрак и паутину по углам, здесь почему-то было почти уютно. И даже доисторическая мебель — стол, лавки и узкая деревянная кровать — скорее добавляли какого-то сказочного колорита. Которого, впрочем, хватало и так: печка и висящие над ней на веревке пучки трав будто сошли со страниц сборника детских сказок.

— Тысячелистник. — Молчан проследил мой взгляд и бросил щепотку измельченных листьев в котелок. — Кровь остановит, только ненадолго. Заговаривать надо.

— Делай, что нужно, — кивнул я. — Нам бы его до Гром-камня довезти только — а дальше уж Полина справится.

— Довезете. Крепкий у тебя гридень, княжич. И успели вовремя. — Молчан коснулся краев раны пальцами. — Еще бы чуть-чуть — и не спасли бы уже. А сейчас, пожалуй, сдюжим.

В избушке не было ни хирургических инструментов, ни стерильных салфеток и бинтов — мы с Жихарем так и не принесли их из «козлика». А ее хозяин едва ли хоть чем-то напоминал дипломированного врача или Одаренного целителя, но я почему-то уже не сомневался, что все закончится, как надо.

Молчан изменился и будто бы даже стал выше ростом. Теперь вместо дряхлого старикашки я видел почти всемогущего кудесника, готового вступить в схватку с той, перед кем склонялись даже Стражи. Седые космы заблестели благородным серебром, а в единственном глазу зажглось зеленое пламя. Рука, державшая вымоченную в отваре тряпицу, двигалась с хирургической точностью, но сама по себе возня с раной на ноге выглядела скорее ритуалом — лишь отражением того, что я не мог увидеть.

— Встану утром, выйду в поле, — едва слышно зашептал Молчан, — где лежит камень, что ярче солнца горячего…

По избушке будто пробежал порыв ветра. Огонек свечи затрепетал, но все-таки удержался, не погас. Старик продолжал читать свое странное заклинание, но теперь к его голосу примешивался еще один. Будто кто-то невидимый повторял каждое слово свистящим шепотом.

Я склонился над Рамилем и взял его за руку. Кожа была холодной, как лед, но чем дольше в полумраке избушке слышалось бормотание, тем теплее она становилась.

— Как из камня вода не течет, пусть и в человеке кровь удержится. — Молчан выпрямился и уже в полный голос закончил: — Тем словам моим ключ и замок!

И за все это время я так и не почувствовал магии. Ни одной, даже самой крохотной искорки! Старик или вообще не обладал Даром, или умел обращаться с ним на каких-то других, недоступных мне частотах. Однако с работой своей справился: щеки Рамиля порозовели, а дыхание выровнялось. Теперь дружинник скорее напоминал спящего — но уж точно не покойника.

— И все? — улыбнулся я.

— А ты чего ожидал? Мне эти ваши аспекты не нужны. — Молчан пожал плечами. — Ты как, табачком не балуешься?.. А я вот, пожалуй, закурю.

Старик достал откуда-то трубку с длиннющим тонким мундштуком и через полминуты уже вовсю пускал из ноздрей сизый дым. Это почему-то тоже казалось частью ритуала. Пусть и не обязательной, но тоже важной — так что на улицу к Жихарю я пока не спешил.

— Хороший ты парень, княжич. На отца похож, — негромко проговорил Молчан, разглядывая меня. — И сила в тебе отцовская.

— Вы… ты его знал?

— А как же. Данилу Михайловича — как не знать? Он раньше часто сюда заходил. Бывало с дружиной, бывало и один.