Батарейцы - Николай Петрович Варягов

Горько было смотреть на пожарище. Конники рванулись навстречу свинцовой метели. Сдержать их натиск было невозможно. Пощады вражеским факельщикам не было ни в населенном пункте, ни за его пределами.

И вновь — марш. Проселочные и лесные дороги завалены фашистской техникой; по обочинам автомобили, бронетранспортеры, орудия различных систем и калибров… Васнецов смотрел на все это и вспоминал сорок второй, отход к Черному морю. «Труден он был, но мы не бросали оружие и технику, — с гордостью думал Николай, — берегли как могли».

Путь пролегал через леса и болота, по берегам речушек и озер. Передовой отряд сопровождали партизаны. В голове полка шла батарея Ивана Портянова. Это опытный офицер, не раз меченный свинцом, умелый командир. Потому его подразделению и доверено идти первым; местность лесисто-болотистая, всякое можно ожидать, хотя впереди только что прошли кавалеристы.

Преследование врага, да еще такое стремительное, всегда таит неожиданности, как ни стараешься все предусмотреть.

Дорога петляет меж сосен и елей, высоток и холмов, то уходя в распадки березняка и осинника с зарослями камыша, то вновь взбираясь на взгорок. По сторонам мелькают озера и лесные заводи.

Портянов нагибается к водителю бронетранспортера Чернову.

— Ваня, прибавь обороты, скорость не выдерживаем.

Двигатель бронетранспортера взял высшую ноту. Впереди небольшой подъем, у самого подножия которого валун. Водитель начал объезжать его, и тут прогремел мощный взрыв. Машину подбросило. Бронетранспортер завалился на бок. К счастью, Чернов остался жив.

Двигавшаяся следом машина остановилась. Командир расчета старший сержант Фадеев открыл дверцу и спрыгнул на землю. Вслед за ним — Петр Кириченко, Владимир Григорьян и Павел Комлев. Бойцы бросились к месту взрыва. Глазам их открылась огромная дымящаяся воронка с рваными краями. Рядом лежал бронетранспортер с дырой в днище. Орудие взрывной волной отбросило метров на десять назад. Двигатель машины охватило огнем.

— Командир! — первым пришел в себя старший сержант Фадеев. — Ребята, Портянов там…

Фадеев рванул дверцу кабины раз, второй — не подалась.

— Заклинило, — прохрипел Илья. — Лом нужен.

Подбежали разведчики, кто-то поддел ножом замок, и он не выдержал. Дверца подалась. Фадеев и Кириченко подняли Портянова с сиденья и отнесли в сторону. И тут взорвался бак с горючим, машину охватило огнем.

— Не задело никого? — обвел подчиненных взглядом Фадеев.

Он склонился над Портяновым. Щеку офицера наискось перебороздила рваная рана, из нее пульсировала алая кровь.

— Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант…

Портянов молчал. Сержант рванул ворот его гимнастерки и приник ухом к груди. Биения сердца не услышал. Донесся пронзительный женский крик:

— Ваня… Ваня!

Это подбежала санинструктор батареи Люба Голубева.

Девушка оттолкнула Фадеева и распластала руки на груди Портянова.

— Нет, не может быть, Ваня… Нет, нет… Ваня, Ванечка… Очнись же… очнись, родной ты мой!

Они встретились на фронте. В двадцать лет любовь приходит, несмотря на голоса орудий. Не обошла она и Любу с Иваном. Хотя они и скрывали свои чувства от окружающих, все поговаривали, что вот-вот поженятся. Некоторые осуждали их: мол, не время думать о женитьбе. Но люди постарше улыбались. «Жизнь есть жизнь!» — говорили они. Да, любовь не подвластна ни боям, ни смерти. Это может развести людей, но не в силах погасить возникшего пламени сердец.

Люба упала на грудь Ивану и зашлась в рыданиях. Батарейцы, потупясь, смотрели в землю, словно были виноваты в смерти командира.

Никто не решался успокаивать Любу. Рассудили: «Пусть выплачется, выплеснет свою боль». Подъехал Данильченко, опустился на колено рядом с девушкой, тяжело вздохнул, дотронулся до ее плеча и произнес глухо:

— Люба!

Она подняла на Данильченко невидящее, в слезах глаза.

— Как же мне теперь быть, Батя? Как? Я ведь Ивана…

— Знаю, что любила, дочка. Война…

— Не могу я! Не могу, Батя! Пусть бы и меня вместе с ним…

— Да как ты смеешь такое говорить, Люба? — Данильченко приподнял девушку за трясущееся от рыданий плечи. — Не смей и думать об этом! Не смей, слышишь? Нам жить, жить нужно, чтобы эту вот погань, которая убила твоего Ивана, гнать с родной земли.

…Портянова похоронили вместе с павшими бойцами. Прогремел прощальный салют. Люба задержалась на могиле. Командир попка оставил ей свой вездеход и охрану во главе со старшиной батареи Плицем, предупредив бойцов:

— Смотрите в оба. Бродят разбежавшиеся по лесам фашисты, наскочат ненароком. Ее не беспокойте.

В тот же день Васнецов вступил в должность командира батареи.

Рейд конно-механизированной группы продолжался. В ходе него войскам помогали партизаны: показывали дорогу, участвовали в боях. Маршрут пролегал по чудесным местам. Девственные леса, озера, реки.

После воссоединения западных областей Белоруссии с БССР край преобразился. В прошлом уездный город, Барановичи стали областным центром; здесь появились новые учреждения, крупные предприятия. Война прервала мирную жизнь. Вскоре эти земли оказались под пятой врага. Мужественный народ не склонил головы перед гитлеровскими захватчиками, повел против врага свою войну — партизанскую.

Гитлеровцы цеплялись за естественные рубежи. То и дело приходилось разворачиваться и помогать огнем конникам, Особенно возросло сопротивление противника на ближних подступах к Барановичам. Это и понятно, С потерей этого города враг лишался узла железных и шоссейных дорог. Фашисты обрушили на советских воинов снаряды, мины, не говоря уже о плотном ружейно-пулеметном огне. Расчеты на руках выкатывали орудия в цепи конников, в упор уничтожали огневые средства противника. Грохот стоял такой, что закладывало уши. Враг не хотел без боя уступать и пяди земли. И чем ближе продвигались к городу, тем сильнее становился натиск фашистов.

При подходе к железной дороге из-за насыпи появились немецкие танки и открыли по наступающем огонь. Эскадрон залег. Дорога была каждая минута. Ближе других оказался к танкам взвод лейтенанта Косицына. Иван не растерялся, подал команду: «К бою!». Счет пошел на секунды. Кто первым выстрелит — фашистские танкисты или расчеты взвода?

— Быстрее, быстрее, — кусал лейтенант губы. Холодок озноба полз по спине.

Выучка и нервы советских солдат оказались крепче. Из стволов орудий почти одновременно плеснуло пламя. Один из немецких танков дернулся и боком пополз в канаву.

— Готов! — выдохнул Косицын.

Тугая волна бросила Ивана на землю, в уши ударило тяжелым и жарким. Немного погодя Косицын начал подниматься и тогда услышал голос младшего сержанта Ивана Рюмина:

— Товарищ лейтенант, смотрите. — Командир отделения связи показывал рукой в сторону железнодорожного переезда, из-за которого выкатились бронетранспортеры.

Косицын повернулся к ближнему орудию.

— Васев, по танку! По танку — огонь!

Лейтенант тут же метнулся к другому расчету и опять скомандовал:

— Второе орудие — по бронетранспортерам!

Ухнуло первое орудие. Мимо! Второе — тоже…

— Черт!.. — выругался Васев. — Ребята, ну что же вы?!

Лишь после третьего выстрела танк загорелся. Незадолго до этого осколком фашистского снаряда