Жертва негодяя - Луиза Аллен

«О чем этот черт здесь болтал? Добрососедство? Ну и диагноз! Мне не нужен врач, чтобы понять, от чего я страдаю: адская микстура из озлобленности и обманутых надежд. С привкусом вины».

Он хотел Перси: в постели, под ним, вокруг него — как центра ее вселенной. Он хотел, чтобы она выкрикивала его имя, хотел, чтобы она просила его о любви — еще — и еще. Элис глубоко вздохнул и тоскливо помечтал о холодных реках.

Ему то и дело отчаянно хотелось надрать ей уши. В таком настроении не было ничего нового — он и мальчишкой частенько мечтал об этом, если из-за нее ему было не до смеха. Не сказать, чтобы он хоть раз поддался соблазну: ни в коем случае нельзя бить девочку, как бы она того ни добивалась.

«Это нечестно, — подумал он и чуть улыбнулся. — И сейчас дерется…» Это снова вызвало в памяти приятное видение: маленький, дерзкий зад Перси.

И тут же проклюнулось чувство вины. Вообще-то он не склонен обвинять себя. Определенно, он не испытывал таких эмоций из-за того, что покинул дом. И с тех пор он числил за собой немного поступков, о которых стоит жалеть: всякий опыт полезен. Проблема была в одном, осенило его: он не винил себя за желание заниматься с Перси любовью, он винил себя в том, что нисколько не сожалел об этом.

Дьявол! Побыстрее бы Перси очутилась дома целой и невредимой, несмотря на ее упрямое сопротивление, а когда придет там в чувство — надеялся он, — пусть расстарается подыскать себе приличную партию, хотя перечень требований, предъявленных этим образцом добродетели, явно нацелен на ангела небесного. И он мог бы посодействовать в этом, пока подыскивает себе жену, а он сразу поймет, кто его суженая. Она будет полной противоположностью леди Перси Брук.

— Глаза б мои не смотрели больше на эту Святую Елену, — содрогнулась миссис Бастэбл, провожая взглядом исчезающий за горизонтом остров. — Несносное место. И пища отвратительная.

— Скоро Вознесение. Можно будет взять несколько черепах и сварить восхитительный суп, — отозвался Элис, стоящий в окружении леди, среди которых выделялась старшая мисс Уайтон. — А оттуда, если повезет, еще недель десять идти.

— Скоро экватор, — добавил Коль Чаттертон. — Но забав не предвидится — мы еще по пути от Мадраса подшутили над всеми, кто ни разу не пересекал эту черту.

Элис поднырнул под парусину и сел на один из раскладных стульев под навесом, где уже устроились Перси, мисс Эйврил и миссис Бастэбл. Он, к ее радости, выбрал свободное место напротив, а не рядом с ней. Затем она поняла: он нарочно так расположился, чтобы поймать ее взгляд. Пристальные янтарные глаза завораживали, и дыхание ее сбилось и зачастило, когда его веки, чувственно прикрылись и янтарь, казалось, потемнел.

— Чем развлекаемся? — спросил он небрежным тоном. — Я сам уже пресытился летучими рыбками и китами.

— А у меня еще много шитья, — ответила Эйврил. — Я готовлю столовое белье для моего приданого. На палубе светло, так что работается легко, можно аккуратно вышить монограммы белой гладью.

— Мне хочется почитать, — призналась Перси. — Романы, — добавила она, рискуя нарваться на его комментарии.

— Душещипательные? — осведомился Элис, игнорируя ее дерзкий взгляд.

— Разумеется. Нагрузилась самыми пикантными — какие только смогла найти — и бесстыдно проглатываю их залпом. Я и сама мечтала бы написать нечто подобное, так что просматриваю, чтобы найти незаезженный сюжет. Быть может, я стану эксцентричной старой девой, пописывающей романы.

— А как вам сюжет о пиратском корабле? — вкрадчиво предложил Элис, но по его лицу невозможно было понять, поддразнивает он ее или нет.

— Ого, вот это идея — и довольно свежая, полагаю. — Перси, вдохновляясь, обвела взглядом немногочисленную компанию. — Моя героиня — она выглядит точь-в-точь как мисс Хейдон — схвачена и доставлена на корабль негодяем — высоким брюнетом со шрамом на щеке, трусливым и подлым… — Элис приподнял бровь, но она проигнорировала этот жест, — который приковал героиню в зловонном трюме.

— Как же ей спастись от его грешных намерений? — спросила Эйврил, не замечая подоплеки ремарок.

— На то есть герой, но даже он не может осилить злодея одной рукой, — сумбурно импровизировала Перси. — Так что ему приходится прятаться на корабле и вступать в бой ради ее спасения только в самые критические моменты. Там будут штормы, морские чудища, необитаемые острова, попытки похотливого негодяя покуситься на добродетель честной девушки…

— Возможно, она бежит от него и влезает на снасти? — предположил Элис. — И он влезает за ней и принуждает ее спуститься на палубу, прежде чем преследовать ее в кают-компании со своими грязными поползновениями.

— Это и вовсе неправдоподобно, — холодно ответила Перси. — Хотя грязные поползновения звучат весьма… характерно.

— Что вы, это блестяще! — вмешался Коль. — Отлично закручивается интрига. Она наносит ему удар половником и убегает, чтобы забаррикадироваться в своей каюте.

— Есть идея насчет ножа — побольше, чем для резьбы по дереву, — скорее для разделки рыбы, — заметила Перси, скупо улыбнувшись Элису, который улыбнулся в ответ так, что у нее замерло сердце. Улыбка голодного тигра…[20]

— Чудесный сюжет, — похвалила Эйврил, давясь от смеха и прикладывая к глазам салфетку, над которой она трудилась. — Непременно запишите, леди Перси.

— С продолжением, — вставил Дэниел. — И читайте по главе каждый вечер. Мы будем подавать идеи по мере развития сюжета и распределим роли. Герой, разумеется, настолько совершенен, что никто из нас и близко не сравнится с ним, однако я вижу себя в роли грешного — но впоследствии благородного — первого помощника капитана, по прозвищу Верное Сердце. Он любит героиню, не смея приблизиться к ней, поскольку знает, что недостоин, но он исправится, пожертвовав своей жизнью ради нее, примерно в шестьдесят третьей главе.

— Очень хорошо, — согласилась Перси. — Я так и сделаю. Как понимаю, это уложится в трилогию.

Этот роман дал пищу уму и дело рукам. Эйврил терпеливо вышивала уголки бесчисленного множества салфеток и носовых платков, а Перси писала, пока они сидели под тентом, спасаясь от зноя.

К тому времени, как они пересекли экватор, Эйврил уже принялась вышивать наволочки, пассажиры, подкрепясь черепаховым супом, с надеждой подумывали о скором свидании с родными пенатами, а Перси исписала все страницы своей тетради.

Как водится, после обеда пассажиры расходились по своим каютам, чтобы спрятаться от палящего солнца и восстановить силы перед вечерней трапезой. Перси с трудом подчиняла себя заведенному распорядку, несмотря на то что вполне привыкла к нему за год, проведенный в Индии. Но здесь, на корабле, она не могла спокойно дремать в часы послеобеденного отдыха в своем парусиновом закутке. И ее беспокойство — непонятно почему — постепенно нарастало в этом долгом плавании.