Жертва негодяя - Луиза Аллен

— Разве у вас нет самообладания? — выпалила Перси, порываясь всплеснуть руками, но тут же опомнилась. — Простите. Несомненно, вы правы. Мы оба. И не в силах забыть?

— Могли бы притвориться, что забыли, — медленно проговорил Элис, наблюдая за ней.

Неужели он почувствовал, что в ней нарастает желание от того, что он просто стоит рядом? Она целовала его губы — вот там. Эти длинные умелые пальцы касались ее — здесь, здесь и…

— Этого достаточно? — спросил он. Его гримаса подсказала ей, что он вряд ли пожелает долго притворяться.

— Придется смириться, насколько я понимаю. — Перси протянула руку, которую до сих пор прятала за спиной, — в ее ладони лежала коробочка. — Это вам, с днем рождения. Безделушка — чтобы вы просто улыбнулись.

— Благое намерение, как видно. — Он осторожно взял шкатулочку, стараясь не прикоснуться к ее ладони. — Местной работы?

— Да. Думаю, открывать ее лучше на ровной поверхности и не на ветру.

Перси вполне была вознаграждена тем, что просто сидела и наблюдала за его сосредоточенным липом, склонившимся над шкатулкой, за его пальцами: они бережно ставят каждое крохотное создание на столешницу, затем подбирают их в пары; вот они нашли миниатюрные сходни, которые можно прислонить к шкатулке.

— Вот и Ной. — Он вытащил последнюю фигурку и с улыбкой посмотрел на Перси. Она чуть подалась к нему, завороженно рассматривая изгиб его рта. — Благодарю вас. Изысканная вещица. — Он дотронулся пальцем до ее щеки. — И вы тоже улыбаетесь этой игрушке. Мне совестно, что я убил в вас улыбку, Перси.

— Нет, это не так, — вымолвила она с замиранием сердца. Стоило ему ее коснуться — и самообладания как не бывало. Оставалось только ринуться в бой. — У вас преувеличенное мнение о своем влиянии на меня. Если я и выгляжу подавленной, так это от осознания своей легкомысленности — позволила себе увлечься записным повесой.

— Увлечься?

Та самая дьявольская улыбка. Должно быть, он тренирует свою мимику, чтобы бить наверняка, подумала она, принимая ответные меры и разя наповал взметнувшееся желание и панику.

— Не набивайтесь на комплименты, Элис. — Перси отодвинула стул и встала, он тоже резко поднялся: взлетела пола его длинного сюртука, и фигурки раскатились по столу. — Разумеется, увлечься. Вряд ли я предамся любовным ласкам с мужчиной, к которому у меня нет влечения.

— Разве? Никогда не знаешь, чему вы можете предаться, Перси, если вас одолевает буйное любопытство. — Никакого веселья уже не было в его лице — одна безразличная надменность.

— Вы полагаете, что я буду…

«Что? Спать с любым, на кого я обратила внимание — по своей прихоти?» Вопрос едва не сорвался у нее с языка, но она вовремя спохватилась; она не желала услышать его утвердительный ответ.

— Ваша так называемая компаньонка — милая леди, однако все же тяжеловата для вас, Перси, — вам не снести ее.

— Но я же не лошадь!

Глаза Элиса сузились, нагло окидывая ее испытующим взглядом, и Перси сжала кулаки, борясь с искушением залепить ему пощечину.

— Нет, вам не нужен жокей, вы и так несетесь очертя голову. А надобно вам, Перси, любовь моя, мужа.

— Возможно, так. — Голос ее зазвучал предельно радостно. — Возможно, где-то и есть мужчина, который не ведет себя надменно и снисходительно, не стремится подавлять и не интересуется единственно моими деньгами или моим телом. Но пока у меня нет никаких доказательств, что такой существует на этом свете.

Дверь позади них открылась, запахло морем, послышались команды матросам, управляющимся с такелажем. Перси развернулась, взмахнув юбками, и у порога едва не столкнулась с доктором Мелчетом. Ей удалось мимоходом растянуть губы в улыбке и выскользнуть, взяв курс на нос корабля, пока никто не заговорил с ней.

Глава 10

— С днем рождения, милорд!

Элис, сгребая в кучу крошечные статуэтки, взглянул поверх стола. Следует унять дрожь в пальцах и первым делом собрать фигурки, пока они не рассыпались и не испортились. Мало ли что ему хочется бить кулаком в стену — или напиться.

— Доктор Мелчет, благодарю вас, сэр. Как вы?.. Ах да, насколько я понял, вы знаете, что леди Перси преподнесла мне ковчег.

— Я ездил с ней вчера за покупками, — сказал пожилой доктор, усаживаясь напротив Элиса. — Очаровательная молодая леди. Умная, прелестная и одухотворенная.

— Несомненно, все это при ней. — Элис продолжал вкладывать статуэтки в гнезда шкатулки.

— Вам не понравился ее подарок?

— Превосходно! Это просто шедевр.

Доктор Мелчет промолчал. Элис понял его тактику: больше молчишь — больше услышишь. Он обдумал возможность подхватить эту игру, однако его молчание может быть расценено как неуважение к старому человеку.

— Леди Перси не уверена, что я ей нравлюсь.

— Вот как? — Доктор порылся в кармане, вытащил табакерку и предложил ему табаку. Элис не нюхал табак, но оценил такой дружеский жест и взял щепотку. — Трудная это вещь, любовь, — раздумчиво произнес Мелчет.

— Что?

Миниатюрный слон, кувыркнувшись, выпал из ладони Элиса и запрыгал по столу.

Доктор подобрал его и засмотрелся на игрушку.

— Любовь. Старые друзья, так?

— Да. Не любовники. — Он мысленно перебрал болезненные подробности последнего получаса и пожал плечами. — Мы дружили в детстве, насколько это возможно при шести годах разницы в возрасте. Но явно переросли те отношения.

— Любовь, любовники, влюбленный, любящий… Так много оттенков значения к одному корню. — Мелчет вздохнул. — Вы обожали ее, когда были мальчишкой?

— Она была как репей под моим седлом, — беззлобно заметил Элис и задвинул крышку шкатулки. — Сестренка-надоеда. — Он криво усмехнулся своим воспоминаниям. — Скорее всего, я обожал ее, да.

— И вам до сих пор хочется ее защищать.

Нет, не защищать — он хотел крутить с ней любовь до конца путешествия.

— Леди Перси по большей части требуется защита от самой себя. — Элис убрал шкатулочку в карман. — Но, разумеется, я не спускаю с нее глаз; в конце концов, она дочь моих соседей.

Мелчет поднялся на ноги.

— Вот рецепт на отработку до конца путешествия: добрососедство. Теперь, зная свою проблему, вы не будете так сильно возмущаться. — Он хохотнул. — Главное — правильно поставить диагноз, а выздоровление не замедлит произойти. Не смею более вам докучать, — добавил он, когда Элис встал. — Приятного дня рождения, милорд.

«О чем этот черт здесь болтал? Добрососедство? Ну и диагноз! Мне не нужен врач, чтобы понять, от чего я страдаю: адская микстура из озлобленности и обманутых надежд. С привкусом вины».