Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев

имели общую сумму долга 430 миллиардов долларов. За период 1980–1986 годов эти страны выплатили банкам 658 миллиардов долларов, в том числе в порядке погашения основной суммы долга 332 миллиарда долларов, обслуживания долга (проценты) – 326 миллиардов долларов… По данным Всемирного банка, в 1986 г. совокупный долг этих стран составил уже 882 миллиарда долларов»[106].

Торжествующие ростовщики Ханаана стали создавать новую глобальную систему на принципах «свободной» торговли и «свободного» перемещения капитала в интересах транснациональных корпораций и банковской олигархии. США в этой системе отводилась роль «печатного станка» и «полицейского с дубинкой», вынуждавшего целые государства играть по ханаанским правилам. При этом внутренний долг самих США рос в катастрофических масштабах.

За время президентства Рональда Рейгана, вопреки своей консервативной риторике предоставившего ростовщикам почти неограниченные возможности, госдолг США вырос в три раза – с 930 миллиардов до 2,7 триллиона долларов. На обслуживание госдолга уходило 20 % бюджета. А совокупный долг Америки стал равен 10 триллионам долларов. К 1986 году 55 % домохозяйств Америки стали фактическими банкротами. По оценке В. Катасонова, «с учетом долгов всех секторов экономики (домашних хозяйств, штатов и муниципалитетов, финансового и нефинансового сектора), „забалансовых” обязательств властей, социальных обязательств государства долг Америки составляет не менее 1000 % (одной тысячи) ВВП»[107].

Очевидно, что при такой долговой нагрузке невозможно считать доллар адекватным отражением возможностей американской национальной экономики. Это давно уже не национальная валюта, а инструмент и символ ханаанской экономической, политической и духовной власти. Доллар трансформировался в главный инструмент транснационального ханаанского спрута. Этот спрут рассматривает само государство США как своего рода обслуживающую Ханаан частную военную компанию, в функции которой входит продвижение доллара, подавление национальных валют, претендующих на то, чтобы стать независимыми от доллара, а также навязывание другим странам «правильного» экономического и политического курса. Именно поэтому «сверхдержава доллара», несмотря на то что она представляет собой классическую финансовую пирамиду, никогда не рухнет по чисто экономическим причинам. У ее краха должны быть веские политические и геополитические предпосылки.

Нефть

После отвязывания доллара от золота главным реальным активом, обеспечивавшим ликвидность доллара, стала нефть – кровь экономики XX века. Энергия ископаемых углеводородов на несколько порядков увеличила возможности цивилизации по сравнению с XIX веком. Индустриализация, электрификация, появление воздушного транспорта и авиации, война моторов и ракет, полеты в космос – все это было бы невозможным без массового использования дешевых источников энергии, прежде всего нефти.

Людвиг Нобель (1831–1888)

Вопреки распространенному заблуждению, нефть не является редким природным ресурсом, и ее запасы не близки к истощению. «На протяжении большей части XX в. важнейшая задача, стоявшая перед нефтяной отраслью, заключалась в том, как организовать нехватку нефти в условиях ее колоссального избытка с тем, чтобы обеспечить прибыльность ее добычи и сбыта», – отмечают исследователи Гевин Бридж и Филипп ле Бийон[108].

Профессор Колумбийского университета Тимоти Митчелл в своей работе «Углеродная демократия» охарактеризовал политику, которую практиковали глобальные игроки в XX веке, как «нефтяной саботаж»: «Нефть как главный источник энергии для индустриальной жизни создает возможность огромных рент – ее можно продавать в сто раз дороже себестоимости… Вопреки популярному мнению, на протяжении всего XX века нефть была в избытке… Потенциальные ренты – или „надбавку за дефицит”… можно было получить только в том случае, если введены в действие механизмы, порождающие этот дефицит»[109]. Среди инструментов саботажа – ценовой сговор, приобретение концессий на разработку месторождений и намеренный отказ от их эксплуатации, политический саботаж нефтедобывающих стран, организация войн и мятежей в нефтеносных районах, торговая блокада как со стороны производителей, так и со стороны потребителей, эксплуатация мифов об ограниченности ресурсов или о чрезвычайной экологической угрозе и, наконец, превращение нефти из стратегического товара в финансовый дериватив на спекулятивном рынке.

Пионером промышленной нефтедобычи была Российская Империя. «Первая коммерческая фабрика по переработке нефти была построена русскими в 1837 году в Балахани, и в 1846-м они же пробили первую (21 метр в глубину) нефтяную скважину в Биби-Эйбат и тем самым начали эксплуатацию одного из крупнейших нефтяных полей, которая продолжается до сих пор. Историки нефтяной промышленности на Западе либо упускают разработку в Баку из вида, либо начинают рассказ с США»[110], – отмечает американский историк энергетики Вацлав Смил.

Джон Рокфеллер-старший (1839–1937)

© Rockefeller Archive Center

Нефтяная промышленность была одной из наиболее инновационных отраслей в экономике Российской Империи: изобретение первого танкера и первого теплохода, запуск первого магистрального нефтепровода, создание школы промышленного инжиниринга великим Владимиром Шуховым. Именно в России впервые нефть стала применяться в качестве двигательного топлива – мазута. Отрасль пользовалась благосклонным вниманием Александра III: по словам вдовы Людвига Нобеля, «император серьезно интересовался нефтяным делом и посвятил ему много времени»[111]. Основными игроками на бакинском нефтяном рынке были группа братьев Нобелей и Ротшильды, вложившие большие деньги в нефтедобычу. Однако значительную роль играли и граждане Российской Империи – русские, армянские и азербайджанские предприниматели.

На международном рынке русская нефтяная отрасль столкнулась с ожесточенной конкуренцией американской сверхмонополии Standard Oil Джона Рокфеллера, доминировавшей как в США, так и в Европе. Рокфеллер начал с монополизации нефтепереработки и сбыта, однако вышел на лидирующие позиции и в нефтедобыче. Значительным было противодействие и со стороны элиты Британской Индии во главе с лордом Джорджем Керзоном, разжигавшим русофобские страсти прежде всего с целью недопущения выхода каспийской нефти на англо-индийский рынок, контролируемый английской Burmah Oil. Именно тогда была впервые использована техника саботажа нефтедобычи: по условиям концессии, полученной Уильямом Ноксом д’Арси от персидского шаха в 1901 году, на территории Ирана не дозволялось строительство трубопроводов, пока идет разведка. «Разведка» в Персии затянулась на десятилетия, блокируя выход русской нефти на азиатские рынки.

Вскоре борьба с русской нефтедобычей перешла и в политическую плоскость. Страшный удар по русской нефтяной отрасли нанесли забастовки и террор в нефтеналивном порту Батуми (на экспорте оттуда создала капитал британская Shell) и в самом Баку в 1902–1905-х годах. Видную роль в этих событиях сыграл молодой революционер Иосиф Джугашвили.

Нефтяная вышка в Баку. Начало XX в.

В 1911 году американский суд принудительно разделил сверхмонополию Рокфеллеров Standard Oil. В каждой из образовавшихся частей Рокфеллеры сохранили контрольный пакет: вместо одной компании они теперь контролировали 38. «Стоимость акций выросла более чем на 100 %, поэтому г-н Рокфеллер и его компаньоны фактически удвоили свои капиталы. Неудивительно, что теперь Уолл-стрит молится так: „О, милосердное провидение, даруй нам еще один роспуск”»[112], – возмущался президент США Теодор Рузвельт.

Сформировалась мировая нефтяная олигополия, ключевые компании которой позднее получили прозвище «семь сестер». Три из них были «единокровными» и в девичестве носили фамилию Рокфеллер: Standard Oil of New Jersey (впоследствии Exxon), Standard Oil of New York (впоследствии Mobil), Standard Oil Company of California (впоследствии Chevron). Кроме того, в олигополию входили две американские компании – Gulf Oil Меллонов и Texaco, две британские – «Англо-персидская нефтяная компания» (будущая BP) и англо-голландская Royal Dutch Shell (с участием Ротшильдов).

Первоначальное могущество