Реплика - Святослав Яров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо того требовалось внести ясность в ещё один вопрос, совсем не формальный, но занимавший Алексея Борисовича куда больше. Следовало наконец выяснить степень внешнего сходства между «Бесом» и Котовским, чья тень снова навязчиво замаячила на горизонте. В значительной мере опытного опера подтолкнул к этому факт, что и тот, и другой были левшами. Не слишком отчётливо понимая, во что всё это в итоге может вылиться, Кузин, тем не менее, уболтал габитоскописта* безо всякой казёнщины, чисто по-дружески, срочно провести сравнительное исследование фотопортрета Григория Котовского, одолженного у Фирсовой, и свеженьких фотографий из морга.
— Злоупотребляете, товарищ подполковник! — иронично-укоризненно отреагировал на его просьбу эксперт, однако пообещал с ответом не затягивать.
Следующим шагом стал визит к Симакову.
— Ты что творишь, Алексей? — раздражённо спросил начальник отдела, едва Кузин переступил порог. — Меня сверху уже задёргали: кто, что, как… А ты глаз не кажешь!
— Я, между прочим, работал, — Не полез за словом в карман подчинённый и, тяжело опускаясь на стул, возмущённо присовокупил: — Со вчерашнего вечера на ногах, ничего не жрал и глаз не смыкал!
— Ладно, ладно… — поспешил погасить его праведный гнев Симаков. — Разобрался, что за публика?
— Почти, — уклонился от однозначного ответа Алексей Борисович.
— Ну так, поделись своим почти.
— Делюсь, — устало произнёс Кузин, положил перед собой неизменную дерматиновую папку и принялся вводить начальство в курс, вынимая из неё и передавая Симакову фотографию за фотографией.
— Кивко Роман Петрович — он же «Кивок», — Протянув начальнику первый снимок, пояснил подполковник. — 1954 года рождения, уроженец села Пятихатка…
— Пятихатка? — с ухмылкой переспросил Юрий Александрович.
— Пятихатка, — нимало не смутившись, подтвердил Кузин, — Мироновского района Киевской области Украины. — и продолжил: — Трижды судим за грабежи и разбой. Общий стаж за решёткой — 13 лет.
— Ничего не скажешь, достойный член общества! — не сдержавшись,
*Габитоскопист — эксперт, занимающийся идентификация человека по признакам внешности, отражённым на фотоматериалах, видеозаписях и иных носителях изображений.
буркнул Симаков.
— Достойный, дальше некуда, — согласился Кузин и достал из папки второе фото.
— Тарасевич Николай Богданович, 1960 года рождения, уроженец Могилёва. Две судимости за хулиганку и за убийство по неосторожности, два и три года, соответственно. Типичный «баклан». Сила есть — ума не надо. Они с «Кивком» вместе чалились…
— Понятно. — Кивнул Симаков
На стол легла следующая фотография.
— Ну и Чекменёв… — не углубляясь в подробности, потому как этого представлять нужды не было, скупо прокомментировал Кузин.
— Во кампашка подобралась! — хмыкнул Юрий Александрович. — Хохол, бульбаш и русак — прямо какой-то восточно-славянский бандинтернационал!
Алексей Борисович воздержался от оценки начальственной шутки и извлёк на свет божий аж целых четыре снимка — как полагается при фотографировании трупа, анфас, левый и правый профиль плюс ростовой, — сделанных во 2-ом морге, и веером раскинул перед шефом на столе.
— А это… — он выдержал эффектную паузу. — «Бес» собственной персоной!
— Иди ты! — недоверчиво-удивлённо воскликнул Симаков.
— Не пойду. — Кузин утомлённо прикрыл глаза и помассировал их пальцами. — Я там уже был. Ничего интересного.
На сей раз уже Симаков, пропустив остроту подчинённого мимо ушей, взял в руки фотографии и впился в них глазами.
— Это точно?
— Абсолютно точно будет, когда дактилоскопия своё слово скажет. У них там запара, но обещали, что дня через два заключение будет готово. А лично мне показаний подельников более чем достаточно, чтобы не сомневаться, что это «Бес»! — веско заключил Алексей Борисович и с грустной издёвкой в голосе поинтересовался: — А что собственно вас, Юрий Александрыч, удивляет? Если помните, в плане проведённой нынешней ночью операции гражданин Чекменёв фигурирует, как предполагаемая связь не кого-то, а вот именно что «Беса».
— Да уж! Не знали, да угадали… — буркнул Симаков, по-видимому вспомнив, как они с Кузиным пудрили мозги Егорову, чтобы тот дал добро на операцию, и спросил: — Личность удалось установить?
Кузин лишь отрицательно помотал головой.
— Что, даже подельники ничего о нём не знают? — Удивился Симаков.
— Тут видишь какое дело, — принялся объяснять Алексей Борисович, — «Бес», он — мозговой центр. Наводчики, сбыт, организация нападений — всё было на нём. Как он ухитрился обзавестись в Москве нужными контактами, даещё за такой короткий срок — ума не приложу.
И заметь, никак не засветился в местной преступной среде. — Кузин в недоумении пожал плечами. — Но вот таки как-то смог. Криминальный талант! А эта троица — пехота. На подхвате. Набрал по случаю более-менее подходящих… Так с какого, спрашивается, ему с ними сближаться и что-то о себе рассказывать? В случае чего, концы обрубил и растворился. А кто он, что он? «Бес» и всё! Связь односторонняя по телефону. Все разговоры только при личной встрече. Хочу заметить, конспирация у него была на уровне!
— Но с Закупрой-то у них прокол вышел, — напомнил Симаков.
— И на старуху бывает… Сам знаешь. По всему видать, поднадоело «Бесу» трясти состоятельных граждан. Решил одним махом хапнуть много и сразу. А тут в лице Олега спец по взрывному делу подвернулся. Может ещё и ситуация с казино подпирала, мы ж не знает, что да как там складывалось…
Алексей Борисович помрачнел. Как не гнал он от себя мысль о смерти Олега, она настырно всплывала и безжалостно впивалась в мозг. Эх, парень, парень…
— Я закурю? — попросил разрешения Кузин.
— Кури, старый, кури! — позволил Симаков, понимая, что у того на душе кошки скребут.
— Вот и скажи после этого, что везение в нашем деле рояля не играет, — закурив, раздумчиво произнёс Алексей Борисович, словно в продолжение какого-то давнего спора возможно, что и с самим собой. — Два месяца мы как рыба об лёд бились, и ни хрена! Всё по нулям! А Олег просто сходил с девчонкой на дискотеку, и, сам того не ведая, вывел нас на «Беса»! Хотя… — Кузин сделал какое-то отчаянное движение рукой, — …какое тут к чертям собачьим везение, если послезавтра похороны!
— Ну, с «Савоем» всё ясно, а по остальным делам что? — попытался Симаков перенаправить течение мыслей сослуживца в менее мрачное русло.
— Стойким оловянным из всей троицы оказался только «Кивок» остальные заливаются соловьём, только успевай записывать. Осталось закрепить показания… Впрочем, это уже забота следствия. Мавр сделал своё дело… — Кузин с
