Реплика - Святослав Яров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и трёхэтажный особняк — здание Института востоковедения. На входе бдительный пожилой вахтёр, как полагается, поинтересовался личностью посетителя и причиной визита. После предъявления удостоверения и краткого объяснения, вопросы отпали, и Алексей Борисович, в соответствии с подсказкой охранника проследовал в кабинет Котовского, расположенный на втором этаже. Разумеется о сегодняшней встрече Кузин договорился заранее, воспользовавшись любезно предоставленным Фирсовой номером телефона. Так что появление сотрудника Петровки в стенах сугубо научного учреждения для Григория Григорьевича неожиданностью не стало. После обмена приветствиями, рукопожатиями и предложением присесть, он признался, что заинтригован, поскольку совершенно не понимает, зачем учёный червь вроде него мог понадобиться родной милиции.
Алексей же Борисович не спешил удовлетворить его любопытство. Приглядываясь к хозяину кабинета, он не мог не отметить не детальное, но общее внешнее сходство между сыном и отцом, каким тот запечатлён был на фотографиях. Те же не слишком высокий рост и крепкое телосложение. Та же форма черепа и черты лица. Само собой, их существенно разнил возраст — у Григория Григорьевича он приближался к семидесяти, а комдив Котовский так и остался навечно мужчиной чуть за сорок. Ещё одной отличительной чертой было пренебрежение Котовского-сына к явно наследственному раннему облысению — в отличие от отца он голову наголо не брил, и кое-где волосяной покров на ней всё же присутствовал.
— Дело у меня к вам не совсем обычное… — наконец-то приступил Кузин к объяснению цели своего визита. — Можно сказать, деликатное. При том, что ваш отец — личность легендарная, сведений о его частной жизни крайне мало, а мне нужно разузнать как можно больше обо всех ныне здравствующих родственниках вашего родителя, ну, и ваших, соответственно… — без обиняков высказался он.
Григорий Григорьевич удивлённо вскинул брови.
— Вот те на! — воскликнул он. — Когда мне досаждают писаки всех мастей, охочие до сенсаций, это я по крайней мере могу понять — их хлебом не корми, дай порыться в семейных тайнах знаменитых людей, чтоб потом статейку тиснуть. Но вы-то! Сотрудник уголовного розыска… — сын Котовского в недоумении развёл руками, — …и туда же!
— Надо полагать эти, как вы выразились, писаки основательно вас достали, — посочувствовал ему Кузин.
— Да не то слово! — подтвердил Григорий Григорьевич. — Я недавно наткнулся на статью… Не помню, что за газетёнка… — Он гадливо поморщился, едва сдерживая возмущение. — Представляете, они из героя Гражданской Котовского какого-то делягу сделали, дескать после войны наладил какое-то производство, ворочал миллионами…
При этом сын комкора, обращаясь по-видимому к тем самым писакам, которых здесь по понятным причинам, не было, негодующе воскликнул:
— Но коли так, куда же, позвольте спросить, эти миллионы подевались? Сколько себя помню, мы жили очень скромно — денег не хватало порой даже на самое необходимое.
— Понимаю вас. Но в мои намерения не входит прямо или косвенно опорочить имя вашего отца. Единственное, чего я хочу — это кое-в чём разобраться, — обозначил границы своего интереса Кузин. — Смею вас уверить, что с жёлтой прессой я не связан никоим образом, и наш сегодняшний разговор не станет достоянием гласности. Моя профессия тоже предполагает копанье в чужом грязном белье, однако, в отличие от журналистов у меня цели и задачи другие.
— Это какие же? — поинтересовался Котовский, предложив: — Только давайте на чистоту, Алесей Борисович!
— На чистоту, так на чистоту, — согласился Кузин, решив по-видимому, что так будет и проще, и честнее. — В прошлый четверг при задержании был застрелен один преступник… Вот взгляните!
Алексей Борисович не стал вдаваться в детали, а просто вынул из кармана фото «Беса», сделанные в морге, и протянул Григорию Григорьевичу. Тот взял снимки и стал разглядывать их один за другим, пристально всматриваясь в застывшие черты мёртвого лица.
— М-м-да… — промычал он раздумчиво и положил фотографии на стол. — Что тут скажешь! Как говорится, ни убавить, ни прибавить. Очень похож на отца. Я бы даже сказал, вылитый он, — резюмировал Котовский.
— Вот и наш габитоскопист придерживаются того же мнения, — заметил Кузин.
— Кто, простите, придерживается? — Не понял его Григорий Григорьевич.
— Эксперт-габитоскопист, — пояснил Алексей Борисович. — Он специализируется на установлении сходства или различия межу конкретным человеком — или, как в нашем случае, трупом, — и фотоизображением — в нашем случае, фотографией Григория Ивановича, сделанной в 1916 году в Кишинёвской тюрьме. У вас она наверняка имеется… Так вот эксперт утверждает, что основные антропометрические точки и размеры лиц на обеих фотографиях совпадают на восемьдесят девять процентов.
Котовский кивнул, мол, понятно, и спросил:
— Что из этого следует?
Если бы я сам знал, захотелось как на духу признаться Кузину, но он конечно же этого не сделал, отделавшись отговоркой:
— Личность этого человека не установлена. А столь явное сходство с вашим отцом наводит на мысль, что…
— То есть вы считаете, что он может… мог состоять в какой-то степени родства с моим отцом? — закончил за него Григорий Григорьевич.
— Скажем так, я такую возможность допускаю, — деликатно поправил его
Кузин.
— Но зачем всё это теперь? — в некотором недоумении, пожал плечами Григорий Григорьевич. — Если я правильно понимаю, он уже никому не причинит вреда.
Положа руку на сердце, Алексей Борисович не имел ни малейшего представления, что ему даст теперь, когда «Бес» уже перекочевал в мир иной, подтверждение или, напротив, неподтверждение факта, что тот связан родственными узами с Григорием Котовским. Тем не менее, он с упорством носорога стремился эту связь нащупать. Зачем? Он и сам не знал. Вот кто бы объясним, почему в жизни порой случаются моменты, когда ты просто должен что-то сделать, должен и всё! И совершенно неважно, зачем. Это как колея. Если в неё влетел, то выбраться можно, только дойдя до конца — иначе никак. И поди растолкуй эту зудящую потребность кому-нибудь, когда и сам толком понять ничего не можешь…
— Человек как две капли воды похожий на вашего отца, совершил немало тяжких преступлений… — начал, было, Кузин,
