Тайная тетрадь - Магомед Бисавалиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это про нее был стих, который я слышал “Годол хьибил хьвечIал ясал раталъи…”
— О ней, у стиха была предыстория. Вообще она в памяти людей тоже осталась из-за этого стиха. Был оказывается некий ГI исалав, состоятельный человек со своими отарами овец, богатым домом. Он развелся с женой, решил по новой жениться на молодой девушке и сыграть свадьбу. Засватал он одну девушку знатного рода, которая осталась дома из-за смерти ее жениха. Она была в возрасте, умна и внешне хороша. Люди, которые были в курсе интриг и козней Гвед, сказали ГI исалаву, если невеста встретится с Гвед, то не переступит порог его дома и не услышит молодежь мелодии зурны в ауле. Особенно его в этом убеждал приезжий мутаалим (студент в медресе) из Тлянада, который жил в доме у ГI исалава. Мутаалим еще был парнем с тонким чувством юмора и острый на язык. Оказывается, он тоже был жертвой интриг Гвед, ему тоже отказала девушка, которая была готова выйти за него замуж, отказалась после встречи с Гвед. Когда ГI исалав засватал невесту, этот мутаалим на гвае (место сбора молодежи для оказания помощи кому строят дом) прочитал стих:
Кири бокьараца Гвед чI вай, супиял,
Гвед чI ва махъияб къо къачI ай, ГI исалав,
Годол хьибил хьвечI ал ясал раталъи,
Рахъи къирагъуа къулугъ гьубузи…
(Чтобы ГI исалав готовил свадьбу на завтра
Пусть суфии убьют Гвед, ради Аллаха.
Если найдутся девушки, неподвластные Гвед
Отведите их в сторону, готов служить им во веки)
Но ГI исалав не отступил. Уже прибыл зурнач из Генеколоба и барабанщик из Тлянада, во дворе ГI исалава только разжигали костер и ставили большой казан, куда вмешаются целые туши баранов. Прозвучала пробная песнь зурны и так же несмело отозвался барабан. Но атмосферу праздника нарушили женщины, что быстрыми шагами спускались со второго этажа дома ГI исалава, взволнованно переговариваясь. Кто-то позвал ГI исалава и отведя в сторону, обменялся с ним двумя-тремя фразами. После чего ГI исалав некоторое время в полной растерянности простоял под навесом своего дома, а затем быстро зашагал по узкой улице аула к мечети. Один из поваров у костра почесал затылок и кивнул в сторону соседнего аула:
— Сваты пошли в Салда. Иначе куда денем столько мяса и заготовку на свадьбу? Пошли за новой невестой…
— Как за новой? — спросили несколько человек в один голос в полной растерянности.
— Как и до сих пор. Пришла мать невесты и плачет, хоть убейте, говорит, не соглашается девушка выходить замуж. Еще вчера согласна была, говорит. Когда вечером возвращалась с сенокоса, ее у речки подкараулила Гвед и шла с ней до аула, что-то ей рассказывала. Утром невеста сказала, хоть убейте, не выйду за ГI исалава.
Вы только подумайте, ГI исалав где? Она где? — возмущался старик цI ивур (повар у костра) и выбросил в сторонку пену с кипящего мяса. На лицах людей, окружавших костер были странные выражения: у одних — озабоченность, у других — удивление, у третьих — злоба, кто-то злорадствовал и ухмылялся, а некоторые простодушно радовались, что успели жениться до того, как их невесты попали в сети Гвед. Вот такая оказывается была женщина. А ГI исалав в срочном порядке нашел девушку в другом ауле, и сыграл свадьбу в тот же день. Что Гвед подвигло на разрушение чужих судеб, одному Аллаху известно. По одной версии, ее бросил любимый человек в молодости, по другой, она сама не хотела замуж и было ревностное отношение к тем, кто в счастливом браке. Когда мужчины аула сказали, что они убьют ее за эти интриги, старик, отец Гвед ответил: “Если вам не жалко свою кровь или у вас есть сто верблюдов дать мне в качестве дийат (штраф за кровную месть) можете это делать”
— И что? Убили её?
— Нет. Никто не рискнул, взять на себя грех кровной мести, как я слышала. А каков был ее конец, мне не известно — сказала тетя и с виноватым видом начала перебирать свои четки и шептать свои “астагъфирулла”, которые были прерваны воспоминаниями о Гвед.
Я не стал у нее спрашивать о второй женщине, которая бросила вызов обществу. Её история несколько щекотлива и может быть истолкована родственниками неоднозначно. Она, в отличие от Будус и Гвед, была внешне очень привлекательна и злоупотребляла этим. Ее мужа убили в Цоре. Когда выстроилась очередь желающих жениться на молодой, красивой вдове, она поставила условие потенциальным женихам. Кто первым принесет отрубленную кисть убийцы ее мужа, за того и выйдет. Вот какая жуть в обвертке романтики и любви.
Гешул Патима и её мужья
— Была ещё некая Гешул Патима, которая имела громадную власть над мужчинами. Одни говорят, что она была очень привлекательна внешне, весь секрет во внешности. Говорят, что, когда она улыбалась, её лицо сияло такой красотой и обаянием, что мужчины просто голову теряли и не могли устоять перед ней. А моей покойная бабушка говорила, что не было ничего не обычного в её внешности, хитрость, коварство и изворотливость ума выручали её во всём.
— Её мужа убили? — спрашиваю у тёти, чтобы получить информацию поскорей.
— Да, мужа её звали Иса, убил чисто случайно его близкий друг из Цора. Иса был зажиточный богатый человек, имел отары овец и табуны лошадей. На зиму, как и все джурмутовцы того времени, спускался в Цор, а красавицу-жену, вот эту Гешул Патиму, оставлял возле матери в горах. В ту зиму с Исой в Цоре случилась беда. Один пьяный человек на цорской свадьбе вытащил наган и начал там беспорядочно стрелять. Чтобы обезопасить окружающих его людей, друг Исы, мужик из села Кабахчоли в Цоре, забирал у пьяного пистолет. И в этой борьбе и суматохе, после того как забрал пистолет, чтобы опустошить его, последний выстрел сделал в сторону от толпы. Пуля эта попала в Ису из Чороды, который оказался за навесом из брезента. Все в один голос сказали, что это был несчастный случай. Вот так в середине зимы похоронили в Цоре богатого красивого мужчину в расцвете лет по имени Иса из Джурмута. Перевал между Цором и Джурмутом был закрыт большими снегами, только в мае открывалась дорога. Вести тоже доходили только весной через людей по этой дороге. Когда остывшее тело Исы предали сырой земле аула Кабахчоли, Гешул Патима сидела у костра в ауле и вязала для мужа удивительной красоты джурабики. Перед её глазами мелькали радужные картины цветущей весны: спускающиеся с альпийских лугов отары овец, лошади да
