Тайная тетрадь - Магомед Бисавалиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Поэтому ты в Грузии чабановал?
— Именно поэтому, мне легче было с ними. Что мне оставалось, кроме как чабановать? Вырос в Цоре, с учёбой не получилось, да и сам я не желал учиться. Не моё это — ходить и отчитываться перед каким-то хакимом, чтобы в конце месяца гроши получать. Мне по душе горы, овцы, лошади, нормальные люди, которые понимают меня и мне понятны. В Грузии при Советах очень хорошо платили, ещё давали сколько захочешь своих овец держать, — говорит дядя Абдурахим.
Совсем исхудавший от болезни отец внимательно слушает с постели наш разговор. Он очень доволен, что приехал дядя Абдурахим. Абдурахим разговаривает тихо, и отцу не всё слышно, он поворачивается ко мне и говорит ослабшим голосом:
— Ты его попроси, пусть расскажет, как у армянина перец покупал…
Дядя Абдурахим слегка улыбается.
— Исмаил всё помнит, ничего не забыл… Да, было дело, очень давно, молодость, глупость такая… Я шёл по базару с заведующим ОТФ (овцетоварной фермы). Нас только познакомили, поговорили мы об условиях, оплате, надо было ещё всё необходимое для чабана купить и ехать дальше.
Почти всё набрали мы, было уже за полдень, базар почти опустел. Остались несколько рядов торгашей. Кричит на весь ряд один толстый армянин: «Перец… перец!!! перец!!! Кому нужен красный перец, подойдите, даю недорого!».
Когда мы с зав. ОТФ сравнялись с ним, грузин, который со мной разговаривал, вдруг закричал: «Хватит тут кIричат, кIому надо кIупитI, тIы чё арёшь?!!» Армянин возмутился, мол, это базар, если не нравится, проходите дальше. Перед ним почти полмешка красного перца стояло. Я повернулся к нему и спрашиваю сердито: «Ты почему тут молотый красный кирпич продаёшь и кричишь на весь Гуржистан? Не стыдно?».
— Что за глупости тут мне говоришь? Какой ещё кирпич? Если грамм попадёт, вы места себе не найдёте от жгучести моего перца…», — начал хвастать армянин. Я подошёл к его мешку, взял столовую ложку молотого красного перца, положил в рот и проглотил. У армянина и грузина глаза полезли на лоб, стали бегать вокруг меня. Армянин кричал, что я умру, надо в срочном порядке отвезти в больницу. «Заберите, — говорит, — полмешка перца тоже, денег не надо и идите в больницу, этот человек не жилец». Я махнул рукой, говорю, что не умираю от ложки кирпича, и направились мы дальше.
— И что? Не очень жгучий был?
— Какой там не жгучий, внутри всё горело, будто угли проглотил. Когда прошли метров сто, грузин забежал в какой-то дом, принёс большой бокал то ли айрана, то ли кефира, дал мне выпить. Ну я выпил, сел на коня и направился в горы к своей отаре, — закончил дядя Абдурахим.
После этого случая грузины зауважали странного горца, который, не моргнув, глотает красный перец большими ложками, постоянно носит с собой наган и выше всего ставит верность слову и собственную честь.
Как отец убил сына
— Отец его был добродушный вежливый человек, я знал его, но мой друг из Кабахчоли был более близок с ним. Это рассказывает мой дядя из Цора, который у армянина, торговца, съел полную ложку красного перца и всегда ходил с наганом. Я о нём писал ранее. Он рассказывает историю про одну семью в Цоре от имени того друга, который имел отношение к героям этого повествования.
Вот что он поведал дяде:
— Когда я вошёл через калитку во двор, услышал панический голос хозяйки дома, она просила, умоляла сына, чтобы спустился с дерева. Вижу, он взобрался высоко на ореховое дерево и оттуда в висячем положении разговаривает с матерью:
— Прыгну, если денег не будет…
— Дам, сынок, зачем мне эти деньги, если и тебе не дам? Только спустись, родненький, пожалей маму, я дам… — говорит, чуть не плача, бедная женщина.
— Быстро принеси и положи там, на пенёк, иначе прыгну! — кричит этот с дерева. Мать побежала в дом, каждую секунду оглядываясь назад. Я стоял и молча смотрел на мальчика 14 лет и не знал что сказать. «Почему мать так боится, неужели есть реальная опасность, что он может оттуда прыгнуть? — думаю я про себя. — Судя по глазам ребёнка, он не похож на неадекватного или больного, вряд ли прыгнет». В это время мать прибежала к дереву, положила туда двадцатипятирублёвую купюру (хорошие деньги при советах для мальчика 14 лет) и медленными шагами отдалилась. Мальчик спустился, взял деньги и побежал на улицу. Я почувствовал некое неудобство перед матерью оттого, что увидел эту картину их семейной жизни. Ещё больше растерялся, когда сзади подошёл и поздоровался со мной хозяин дома. Он взял меня за руку и повёл под навес, где был самовар, небольшой накрытый стол, выпивка и закуска. Была неловкая пауза, хозяин перекинулся несколькими общими словами и налил нам по сто грамм чачи. Когда пропустили по несколько, он разговорился:
— Это мой долгожданный ребёнок, почти до этого возраста я не вмешивался в его дела, жена воспитывала, я обеспечивал всем необходимым, ничего ведь не жалко бывает для единственного сына. Для кого будет мой магIишат (хозяйство), если не для него? — говорит отец, как бы оправдываясь. Он был состоятельный мужчина для того времени. Я не знал что сказать и просто промолчал, выпил, поддержал разговор и попрощался с ними, — говорил мой знакомый.
А что было дальше, по словам дяди Абдурахима, он не знает.
— А что было дальше? Тебе не известна их судьба? Ты тоже ведь был знаком с отцом этого мальчика, — говорю я.
— Отца знал, говорю же, что был нормальный мужчина, заслуживающий уважение, о сыне мне мало что известно, по словам цорских аварцев, сын спился и умер. Многие говорят, что его убили деньги отца и баловство. Когда мне рассказали эту историю, как он взобрался на дерево, я сказал отцу, что он может так потерять сына, и дал совет, вернее, рецепт для лечения, он не применил это.
— И что вы ему посоветовали?
— Я ему сказал: «Когда он ещё раз поднимется на дерево вымогать деньги, ты возьми пистолет и заставь его прыгнуть оттуда под угрозами. Скажи: если не прыгнешь, застрелю. Пусть прыгнет, будет перелом одной или двух ног, не более…».
Не сделал это, в итоге сын превратился в наркомана, можно сказать, убил собственного сына…
Как жена изменяла абреку
Воин-предводитель ГIусманил Нурмухаммад из Унцукуля отличался от других воинов не только молодецкой удалью и дерзкими набегами в Кахетию, но и не тем, что грабил
