На волосок от гибели - Тимоте де Фомбель

— А где же профессор? Я вижу только дочь и внука. Хорошая новость!

Сим только вошел и стоял позади Майи, Тоби и Зефа. Впоследствии он не раз спрашивал себя: не было бы лучше, если бы он убежал сразу, прежде чем кто-то его заметил? Но разве мог он оставить жену и сына? Он встал впереди них и презрительно взглянул на Тони Сирено, сразу же его узнав.

Рашпиль уточнил:

— Говоря откровенно, мы дожидались мэтра Кларака. Один из ваших друзей, дорогой Кларак, доктор Пиль, только что изволил нам сообщить, что госпожа Алнорелл умерла и ее делами занимается нотариус.

Зеф взглянул на Пиля — того подвесили за воротник на вешалке. Зеф хорошо знал своего друга доктора: если уж он что-то сообщил, то, значит, под пытками. Доктора он ни в чем не винил, зато как винил себя! При мысли, что он заманил Лолнессов в ловушку, Зеф холодел от ужаса.

— Мы вас ждали, чтобы узнать, где находится тело и… пресловутые «дела». Мы вместе с господином Пелу сами ими займемся.

Вместо Зефа ответил Сим:

— Моя покойная теща находится в зимней оранжерее и заслуживает самого почтительного обращения. Что же касается «дел», то они отныне в руках моей жены, единственной дочери покойной.

Обычно, если всех охватывает веселье, в воздухе веет небесной радостью, сладким предвкушением вечности. Но когда загоготали шесть помощников Джо Мича, Тоби захотелось зажать уши. Джо Мич сам утихомирил свой птичий двор и попросил Торна и Рашпиля помочь ему подняться с дивана. Еще одна птичка-лебедка им прямо скажем, не помешала бы.

Поднимаясь на ноги, Мич так утомился, что ему понадобилось не меньше минуты, чтобы отдышаться. Потом он одолел несколько шагов, которые отделяли его от профессора, и встал перед ним. Мич разглядывал Сима, словно мушку на своем носу, потом протянул палец к лицу Сима, зацепил новые очки и сдавил в кулаке. Все, что осталось от очков, полетело на пол, а довольный Мич вернулся к дивану и обрушился на него.

Сим не шевельнулся. Майя закрыла глаза. В уголке ее левого глаза предательски заблестела крошечная слезинка. Но Майя стиснула зубы и твердо сказала про себя: «Я не заплачу!»

Слезинка, как видно, услышала ее молчаливое обещание: едва показавшись, она тут же исчезла.

Тоби и Зеф не сводили с Сима глаз.

Теперь переводчиком стал работать Торн:

— Большой Сосед — весельчак… Он любит шутки и розыгрыши, которые так украшают жизнь…

Мич пробулькал что-то вроде «Рга-а-а… глюг… брб». Точнее передать эти звуки невозможно. Торн прочистил горло и перевел:

— У вас ровно пять минут, чтобы отдать нам две вещи: Камень и черную коробочку Балейны.

Сим постарался не выдать своего изумления и взглянул искоса на Тони Сирено, который при виде своего бывшего патрона чувствовал большую неловкость и в смущении переминался с ноги на ногу.

Так значит, мерзавцы по-прежнему думают о коробочке!

Профессор не знал, что мерзавцы думают о ней весьма упорно и вот уже пять лет девяносто ученых под руководством Тони Сирено пытаются проникнуть в ее тайну. Черная коробочка стала навязчивой идеей Джо Мича. Он во что бы то ни стало хотел узнать секрет Балейны.

Торн попросил Лоша отсчитать пять минут. Лош скорчил скучающую мину и поманил к себе Сатуна, который стоял в стороне и грыз коготь на мизинце. Ни тот, ни другой не умели считать даже до пяти. Они оба уставились на Пелу, взгляд у обоих был очень красноречив.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, — начал считать господин Пелу.

Четыре человека, которым через пять минут предстояло дать ответ, смотрели прямо перед собой. Только Тоби на секунду повернулся и взглянул на доктора Пиля, висевшего на вешалке. Доктор пошевелился.

Пять минут — срок недолгий. В комнате царило молчание. Лош точил зубы — верхние о нижние, нижние о верхние. Он чувствовал, что они вот-вот ему понадобятся. От нетерпения у него на губах пенилась слюна.

Пять минут истекли. Мич издал рык. Торн тут же перевел:

— Тем лучше, мы найдем Камень сами.

И рявкнул:

— Обыскать всех!

Сатун замер, не зная, с кого начать. Рашпиль распорядился:

— Начнем с бородавки!

Сатун по-прежнему пребывал в недоумении, но Зеф Кларак уже сделал шаг вперед.

Бородавкой мог быть только он. С младенчества кем он только не был! Прыщом, волдырем, гнилушкой, грибом, макакой! Чудовищем и отбросом! Но Зеф Кларак лишь улыбался. Раз и навсегда он решил быть чудовищем света, чарующим отбросом, макакой-красавицей!

Тоби не мог не отдать Зефу должного: среди тупых рож появился благородный принц.

Сатун даже несколько секунд помедлил, не решаясь приблизиться к исполненному достоинства Зефу, но через несколько секунд наложил на него свои отвратительные лапы и принялся обыскивать. Нашел только ключ от дома и пихнул Зефа в другой конец комнаты.

Майя сделала шаг вперед.

— Моя очередь. Найдется здесь женщина, чтобы меня обыскать?

В ответ на вопрос рожи усмехнулись. Мичу удалось пропыхтеть:

— Ми-ну-ека!

Торн крикнул:

— Позвать Минуеку!

Лош вышел ровно на три минуты, чтобы позвать стоявшего снаружи охранника. Минуека с трудом протиснулась в дверь. Ей пришлось сильно наклониться вперед и втянуть в себя все, что можно.

Она была точь-в-точь как гора, но у горы было вполне симпатичное лицо и коротко подстриженные волосы. Смотреть на нее было совсем не страшно.

Майя ей улыбнулась. Минуека подошла к ней и осторожно, но очень сосредоточенно осмотрела ее карманы, швы платья, подрубленный край юбки. Взглянув на Рашпиля, она отрицательно покачала головой.

Майя Лолнесс отправилась к Зефу в другой конец гостиной.

Минуека деликатно удалилась, что было для нее совсем не легко.

Потом точно так же обыскали Тоби. Рашпиль, взглянув на Тоби, брезгливо процедил:

— Хуже нет, когда отбросы рожают мелюзгу.

Тоби не задумываясь ответил:

— Вы совсем не мелюзга, честное слово!

Рашпиль не сразу уразумел издевку, зато к Тоби сразу подскочил Сим и влепил сыну такой подзатыльник, что волосы у Тоби взметнулись вверх.

— Не смей грубить старшим! — сердито закричал он.

Обиженный до глубины души Тоби по стеночке пробрался к матери. Он ничего не мог понять и был ужасно огорчен. Майя не могла прийти в себя от изумления — первый раз в жизни Сим поднял руку на ребенка!

Все в гостиной посмотрели на Тоби и Сима, сначала на одного, потом на другого. Профессор-то, похоже, потерял голову.

И сердце тоже.

Так оно и было. Враги одержали победу.

Необыкновенный ученый, необыкновенный человек сломался. Майя увидела, как ее муж упал на колени, сжал руками голову.

— Не могу! Не могу больше! Я скажу вам все! Все отдам!

Из близоруких глаз Сима Лолнесса потекли слезы.

Лицо Тоби стало каменным.

Кому пожелаешь увидеть, как твой отец превращается в предателя?!

20

Дуплистый сук

Незваные гости мэтра Кларака пребывали в замешательстве. Постыдное падение профессора поразило даже шайку Джо Мича. Наконец до Джо Мича дошло, что вот-вот он станет хозяином тайны Балейны. Накопленные запасы древесного сока пойдут в дело, и сотни механических долгоносиков ринутся на древесину, чтобы ее точить, грызть и прогрызать вдвое быстрее.

Планы Джо Мича были до крайности просты — они вертелись вокруг одного-единственного слова: «дырка». С самого рождения Мич мечтал делать дырки: большие, маленькие, средние, всюду, всюду, всюду. Дыры были его страстью или, если хотите, наваждением. Жизнь должна была стать одной большой дырой. Но, согласитесь, для этого нужно немало усилий.

Признание ученого-изобретателя Сима Лолнесса давало возможность осуществить единственную мечту, которая крутилась в черной дыре, заменяющей Джо Мичу мозги.

Пятнадцать лет тому назад Джо Мич был всего-навсего скромным пограничником.

Граница проходила вокруг кроны на уровне Нижних Ветвей. Мич жил в небольшой пещерке и от скуки дрессировал двух долгоносиков.

После загадочной гибели Эля Блю, случившейся в пограничной зоне и очень встревожившей обитателей Дерева, Джо Мич решил провести вокруг ствола Дерева глубокий ров и принялся за дело с помощью долгоносиков на своем участке.

Совет Дерева одобрил действия безвестного молодого пограничника, который все свое свободное время посвящал заботам о безопасности Дерева. Только профессор Лолнесс да еще три-четыре старых дурачка возражали против столь полезного начинания. Сим прочитал лекцию под названием «Душегуб», в которой объяснял, что ров, прогрызенный вокруг ствола Дерева, перережет его сосуды, от чего оно заболеет и может даже умереть. После лекции слушатели пожимали плечами и говорили: «Он, конечно, способный парень, этот Лолнесс, но нельзя же так преувеличивать! Дай ему волю, он запретит нам и бутерброды делать, говоря, что вредно резать хлеб!»