На волосок от гибели - Тимоте де Фомбель

— Сейчас-же-про-чи-тай-те-мне-пись-мо!

Тоби незамедлительно сообщил отцу главную новость: скончалась бабушка Алнорелл. Радегонды больше нет на свете.

Сим Лолнесс испустил вздох облегчения. Уф-ф! Вот оно в чем дело. Он поцеловал Майю в лоб, словно она расплакалась из-за потерянного наперстка, и вышел в сад.

Тоби сел рядом с Майей. Он чувствовал себя ужас как неловко. Ему хотелось что-то сказать маме, но он не знал что.

Он мог бы, например, сказать: «Не огорчайся, она была старая». Или: «Не горюй, она была глупая». Но, по счастью, не сказал ни того ни другого, просто долго молча сидел рядом с матерью.

В тот день, глядя на Майю, Тоби понял, что, оплакивая умерших, плачут еще и об утраченных надеждах.

Майя плакала сейчас и о той матери, какой у нее никогда не было. Не было и теперь уже точно никогда не будет. О ласковой и любящей маме, которую она никогда не знала и никогда не узнает.

До этого дня где-то в самой глубине души Майя словно продолжала надеяться на материнскую ласку, на сердечное слово, которые искупят все обиды и всю несправедливость. Но смерть убила и ласку, которой никогда не было, и сердечное слово, которого никогда не говорилось.

Тоби подумал, что недобрая его бабушка в последний раз не пожалела дочку — Майя плакала из-за нее при жизни, плакала из-за нее и после смерти.

Двойной эффект Радегонды: горе и от живой, и от мертвой…

На следующее утро Майя собрала чемодан.

18

Старина Зеф

— И речи быть не может!

Профессор рассердился не на шутку.

— Отправиться на Вершину одной! Снизу вверх по всему Дереву в жалком платьишке, шали и с чемоданом! Да по мне лучше вымазаться медом и сесть посреди муравейника! Нет, нет и нет!

Майя Лолнесс была кроткой женщиной, она слушалась своего мужа, была к нему ласкова и внимательна, но на этот раз он перешел границу дозволенного. Взмахом руки Майя отправила в полет чернильницу, опрокинула письменный стол Сима и спокойно сказала:

— С каких пор ты решаешь за свою жену, профессор? Я делаю ровно то, что считаю нужным.

Разбуженный шумом, на пороге появился Тоби в пижаме.

— Я нечаянно опрокинул стол, — сказал Сим, не желая обнаруживать перед сыном ссору.

— Нет, это я разгромила твой кабинет, мой любимый Сим, — поправила мужа Майя.

Тоби улыбнулся. Он знал характер своей мамы. Даже ангельское перышко может выколоть глаз, если взяться за него не с той стороны. Но когда заметил чемодан, изменился в лице.

— Я уезжаю, Тоби, — объявила Майя. — Ровно на две недели. Хочу немного побыть со своей умершей матерью. Скоро вернусь. Позаботься о папе и никуда не лезь…

— Лучше ты не лезь не в свое дело! — вкрадчиво посоветовал жене Сим.

Если профессор обратился к жене на «ты», значит, и впрямь нашла коса на камень.

— А ты, Тоби, позаботься о доме. Я уезжаю вместе с мамой.

Майе нечего было возразить. Она смотрела, как Сим подобрал несколько бумажек и положил их в рюкзак.

Четверть часа спустя они стояли на пороге и давали Тоби последние наставления.

— Если тебе что-то понадобится, обращайся к Ассельдорам. Мы предупредим их по дороге.

Тоби поцеловал родителей. Майя разволновалась. За двенадцать с половиной лет она ни разу не расставалась с сыном больше чем на три дня. На прощание она сказала ему: «Смотри не простудись», просто чтобы сказать что-то материнское, и застегнула верхнюю пуговицу на пижаме.

Поздно вечером Лолнессы добрались до фермы Сельдор.

Они знали о магическом чутье семейства Ассельдоров на гостей и всё же очень удивились, увидев на большом столе два красивых прибора. Все остальные уже поужинали и музицировали в соседней комнате. Мия Ассельдор пошла подогревать для гостей суп, а Сим и Майя не могли не заслушаться концертом. Они приоткрыли дверь в соседнюю комнату. Оркестр играл в полном составе. Мало того: на шариках играл лучший солист — Тоби Лолнесс.

Сим и Майя не поверили собственным глазам.

После четырех часов бега рысцой Тоби поспел на ферму Сельдор к обеду и всю вторую половину дня помогал Мае и Мило: месил тесто для хлеба, колол дрова, коптил тараканов. Копченые тараканы, нарезанные тоненькими ломтиками, напоминали копченую ветчину из саранчи, но с легким привкусом аниса.

Теперь Тоби сидел и играл на шариках перед своими остолбенелыми родителями.

Музыка смолкла, и Тоби громко сказал:

— Я иду с вами!

Сим открыл рот, собираясь возразить. Но музыка возобновилась, и Лолнессы ничего уже не смогли сказать, как бы ни хотели.

Концерт закончился, когда Сим и Майя спали крепким сном. Тоби поблагодарил Ассельдоров.

На следующее утро они отправились в путь втроем.

Они поднимались вверх целую неделю.

Переход им дался нелегко.

Но не потому, что они уставали или их донимали унылые дожди, которые вечно лили в начале сентября. Было сухо, и вперед они двигались с энергией бумеранга Лео Блю, который точно знал: чем быстрее полетит, тем скорее вернется.

Нелегко им было видеть пейзажи, что открывались им на пути к Вершине.

Сим не ошибся в своих предсказаниях. Дерево находилось в плачевном состоянии. С тех пор как они не видели Верхние Ветви, прошло лет пять, и они их не узнавали. Источенная дырками древесина издали напоминала вафлю. Из каждой дырки выглядывала и провожала их взглядом бледная физиономия.

Разумеется, кое-где еще сохранились живописные виды, но поселения Джо Мича, похожие на шумовки, успели потеснить все знакомые деревни.

Хотя осень едва началась, листьев почти не было. Знаменитая дыра в листве, о которой предупреждал профессор Лолнесс, была вовсе не фантазией безумца. Листвы и впрямь становилось все меньше и меньше. Перегрев летом, потоки воды и размягчение коры осенью — Дереву грозила серьезная опасность. Теперь Тоби понимал, какими мыслями мучился его отец.

Наступал вечер, но Лолнессам не приходилось рассчитывать на гостеприимство: двери перед ними не открывали, а закрывали.

Они вспомнили, что пять лет тому назад их выгоняли даже из риг и сараев, где они надеялись переночевать.

— Тогда мне было понятно, почему они так поступают, — сказал Сим. — Они искренне считали, что я кругом неправ. Но теперь нас гонят безо всякого повода, просто потому, что нас не знают. Потому что двери не открывают никому.

Иногда они замечали вдалеке колонны долгоносиков. При виде долгоносиков Майя вздрагивала. Они встречали людей в плащах и шляпах, которые вели на поводке красных муравьев в колючих ошейниках. Лолнессы пропускали их, отвернувшись в сторону. Они путешествовали инкогнито.

Как-то вечером они нашли удобное местечко на просторной ветке и, как всегда, раскинули палатку. Неподалеку отдыхал какой-то человек. День был пасмурным, вечер — темным. Они разожгли костер и пригласили соседа угоститься вместе с ними горячими бутербродами.

— Мне нечего предложить вам взамен, — ответил незнакомец.

— И не надо, мы тем более будем рады разделить с вами наш ужин.

— У меня нет денег.

Лолнессы не поняли, с чего вдруг он заговорил о деньгах. Майя протянула незнакомцу бутерброд.

— Я же сказал, у меня нет денег, — повторил мужчина и не взял бутерброд.

Сим Лолнесс порылся в карманах и отдал незнакомцу единственную монетку, которую там обнаружил, а потом снова протянул бутерброд. Человек схватил монетку, бутерброд и убежал со всех ног.

И он был такой не единственный. Лолнессы со вздохом признали, что им трудно понять, что творится в мире.

На шестой день, когда они почти добрались до цели, очки Сима окончательно высохли, и он смог их надеть. Нацепив очки, он попросил Майю дать ему прочитать письмо.

— Из-за ваших историй я так его и не прочитал, — пробурчал он.

Но, говоря по правде, Сима вот уже несколько дней тревожила одна неприятная мысль. Ему пришло в голову, что новое письмо как-то связано с тем, которое они получили от Верховного Совета. Ему вдруг показалось, что это письмо — ловушка.

Сим достал листок из конверта. Подпись его успокоила. Письмо подписал мэтр Кларак, нотариус Верхних Ветвей.

— Старина Зеф, — прошептал Сим и улыбнулся.

Зеф был, пожалуй, самым старинным другом Сима. Они родились в один день и росли вместе. Когда появился Эль Блю, они стали троицей неразлучных.

Зеф Кларак был лентяем, но не простым лентяем, а обаятельным. Он изготовил себе справку с освобождением от занятий и показывал ее по очереди всем учителям. И так он избавился от всех предметов. Маленький Зеф играл во дворе с утра до ночи, а маленький Сим корпел над тетрадками, поглядывая на друга в окно. Они так и оставались друзьями не разлей вода до того дня, когда Сим повстречал Майю. С этого дня Сим Лолнесс предпочитал видеть молодого Кларака как можно реже.