Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

не осмелился новые династии навязать Пруссии и Австрии, а если в Вестфалии, Неаполе и Испании поступил он иначе, то везде и был за это наказан нациями; испанцы, когда последнюю войну вели, не собирались своего короля с престола сбрасывать. Наконец, то, что в Швеции произошло, сделано было при всеобщем согласии, а то, что будет сделано, сделается с Вашего согласия или не сделается вовсе[671].

Наконец, в самом ли деле дух протестантизма враждебен королевской власти? Не хочу, Государь, утомлять Вас теоретическим рассмотрением этого вопроса, на что потребовалась бы дюжина страниц; впрочем, явись у Вас хоть малейшее желание таковые прочесть, представлю Вам их охотно. Теперь же обращусь к истории. Пусть решают факты. При возникновении протестантизма ни одна немецкая правящая династия своей власти не потеряла; даже конституций политических нигде введено не было. Те конституции, которые еще и сегодня существуют, – конституции вольных городов, которые вольными быть перестали, – все восходят еще к эпохе католической. Генеральные Штаты Франции, Кортесы испанские не сегодня возникли. Обязаны мы ими средневековой древности, когда все были добрыми католиками. А если в те времена суеверий и рыцарства и случались какие-нибудь революции, то затевали их римские папы. А в наши времена в каких странах революционный дух себя явил? Во Франции, в Испании, в Португалии, в Неаполе – странах католических, тогда как протестантская Германия, хоть и была наводнена революционными армиями, спокойной осталась. Соединенные Штаты Америки, поднявшие знамя республиканизма, нашли поддержку у Франции, что же до Англии, если сегодня признает она независимость новых государств в этой молодой части света[672], то, уж конечно, не ради того, чтобы насаждать там догматы Лютера, а чтобы везти туда свои товары.

Благоволите, Государь, возвратиться к собственным Вашим идеям, светлым и ясным, которые так надежно Вами руководствовали до эпохи конгрессов. Удалите, развейте те туманы, которыми стремятся затмить Ваш взор. <Следует ли королям чего-то бояться? Да, смею сказать: Людовик XVI был бы до сих пор жив, будь у него другое окружение, да и все прочие цареубийства в новой истории совершены были иезуитами или стали плодами личной ненависти.> Иностранцы Вас этими туманами опутали, дабы превратить в пугало для Европы, а кое-кто в Вашем окружении, из которых г-н Магницкий самый пламенный и самый необузданный, туману прибавляют и делают его все гуще, чтобы стать Вам необходимыми и хвастать тем, что они Ваша опора.

Итак, проигрывают ли короли, если не оскорбляют человеческую природу и не развращают юношество? Разумеется нет; проигрывают честолюбцы и интриганы, желающие царствовать от их имени, которое они порочат. Будьте же, о возлюбленный мой герой! равны самому себе. Отбросьте вдаль от себя те подозрения, то недоверие, которые Вашу жизнь отравляют. Не верьте больше этим коварным лжецам, которые чернят в Ваших глазах человечество и даже юношество. Верьте взгляду Вашего Паррота, который беспрестанно только за Вами следит, который людей больше видел и наблюдал, чем подлое существо, которое осмелилось к Вам приблизиться, чтобы сердце Ваше напитать ядом. – Возвратите себя человечеству, которое, простершись у Ваших ног, Вас об этой милости молит.

Ваш Паррот,

всегда Ваш Паррот

P. S.

В мае месяце Греция свободной будет объявлена, а Великобритания – покровительницей ее. Последняя речь Каннинга в парламенте это доказывает. Если пожелаете покровительству этому помешать, начнется война в десять раз более кровавая, чем та, какую я Вам предлагал. Благоволите вспомнить письмо мое о греках[673]. Чувствовал я, что времени терять нельзя.

Что же до работ гидравлических, благоволите придерживаться идей основополагающих, какие я Вам представил, прежде всего тех, что касаются необходимости воду содержать в чистоте, песчаных наносов и льдов.

Герцог Вюртембергский сказал мне, что желаете Вы видеть подлинник плана моего. Будьте уверены, что ощущаю я цену этой милости. У записки имеются два приложения, первое я сам представил и прошу Вас чтение с него начинать, второе у меня герцог затребовал[674].

Приложение

Моральный взгляд на современные правила народного просвещения в России

* * *

Прошло двадцать лет с той поры, когда университеты и училища Российской империи полностью обновились, меж тем ныне спрашиваешь себя с изумлением, где же успехи народного просвещения в русских губерниях империи; ибо университеты и училища почти пусты. Особенно горестное зрелище представляет собой Казанский учебный округ, включающий пятнадцать губерний. Шесть-восемь профессоров и полсотни студентов (из них тридцать казеннокоштных) – вот и все насельники этого университета, где предполагалось иметь до тридцати профессоров и от 500 до 600 студентов. В гимназиях и уездных училищах числятся в этом округе, согласно заявлению попечителя округа, всего 4476 человек, меньше, чем в округе Дерптском, который ни по площади, ни по населению с Казанским сравниться не может. Учебные округа Московский, Харьковский и Петербургский являют собой картину едва ли более радостную. Эта слабость системы народного просвещения в русских губерниях, где ей следовало бы сообщить особливую мощь, чтобы сделалась она поистине национальной, имеет две причины. Первая – неоднородность корпорации профессоров, составленной из русских, немцев, французов, венгров и проч., смеси, которая никогда не вызывала и не вызовет доверия у русской нации. Вторая – правила, по которым строилось до сей поры управление учебными заведениями, правила, которые с каждым годом только хуже становятся.

По поводу первой из этих причин автор сей записки может только повторить то, что он по сему поводу говорил и предсказывал в пору основания университетов Харьковского и Казанского и обновления университета Московского[675]. Сейчас цель автора – рассмотреть вторую из названных причин.

Но где отыскать эти правила, согласно которым строится ныне, а особливо в последние годы, народное просвещение, если учесть, что царят там повсюду постоянные колебания, а многие действия производятся помимо всяких правил? Следует ли доверяться смутным рассказам или гадательным выводам из свершившихся событий? Нет, существуют два официальных документа, опубликованных в качестве законов в январе 1820 года, действующих уже два года, вследствие чего надобно их считать за нынешние правила. Эти два документа суть высочайше утвержденная инструкция ректору Казанского университета относительно к учебному образованию студентов, подписанная Императором 17 января 1820 года, и инструкция директору Казанского университета, подписанная министром князем Голицыным[676].

Рассмотрение инструкции ректору Казанского университета

Инструкция эта начинается с многословного рассказа, столь же неловкого, сколь и бесполезного, о том, каким должен быть университет. Допустим даже, что может быть указ обременен подобным изъяном, но указ бесспорно не должен содержать безнравственное правило, изложенное в конце первой главы (статья 3, d), согласно которому