Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

метров пятьсот. Хорошо, что в комплект палубных истребителей входила надувная лодка – хотя от купания тоже есть польза, касаемо очистки штанов.

А после, качаясь на волнах, он испытал дикий восторг, что обманул смерть. Сон не сбылся, и теперь демон, которому он заглянул в глаза, придет к другому. Ну, а он, если еще раз увидит или предчувствует подобное, просто постарается в этот день не летать вовсе, под любым предлогом. Ведь истинный рыцарь Рейха не должен проигрывать никогда!

А Джимми в эти минуты (или чуть позже) чувствовал то же самое, сидя в спасательном отсеке «каталины». Не зная, сколько раз ему повезло в этом бою – в первый раз, когда он чисто машинально, услышав в наушниках крик «мессеры», дал форсаж; во второй – когда сумел удержаться за Хартманном в первые секунды; в третий – что Хартманну от перегрузки белая звезда на крыле Джимми показалась красной, такой же, как на втором крыле[68]. В четвертый раз Джимми повезло, что немец, запаниковав, выпрыгнул – всего через несколько секунд мотор «киттихока» стал давать перебои, не рассчитанный на работу на форсаже долгое время – лишь тогда Джимми догадался взглянуть на датчик температуры и сбросить газ. Он искренне был уверен, что попал в немца, иначе с чего бы ему прыгать? В пятый раз ему повезло, что мотор всё же продержался какое-то время, и разрисованный «киттихок» упал в море, не долетев до английского берега какие-то полсотни миль. А еще ему повезло не потерять сознание при ударе, и что машина затонула не сразу, и фонарь не заклинило, и резиновая лодка раскрылась. И наконец, повезло, что его заметили с патрульной «каталины», собирающей подбитых, кто так же, как он, не дотянул до дома.

– Нигер! – скривился командир экипажа. – Ладно, залезай. Но уж не обижайся, если еще придется садиться за кем-то, тебя попрошу сойти, у меня всё забито, людей некуда брать. Много наших сегодня в море попадало.

Но Джимми знал, что ему повезет. Ведь он победил свой страх, свою смерть? И теперь она придет за кем-то другим, не за Джимми. Он протиснулся на указанное место, ступая по чьим-то ногам, закрыл глаза и уснул спокойным сном уставшего человека.

Над Брестом. Ночь на 10 октября 1943 года

Между обычным (дневным) и ночным истребителем общее лишь название.

Воздушный бой днем похож на фехтовальный поединок. Быстрые резкие маневры на пределе физических возможностей, уход с линии атаки, молниеносный удар, разрыв дистанции и контакта с одним противником – сразу переход на другого. Это «догфайт», «собачья свалка», маневренный бой. В люфтваффе им владели, но не очень любили, предпочитая удар с вертикали, «бум-зум», атака с высоты по обнаруженной (но пока не видящей тебя) цели – и сразу же снова вверх на высоту или отрыв на форсаже. Что часто позволяло нанести противнику безнаказанные потери, но категорически не годилось там, где надо встать насмерть, не пропуская бомбардировщиков к прикрываемому объекту или чужие истребители к своим бомбардировщикам.

Ночной же перехват больше похож на рыбную ловлю. Терпение, внимание, расчет – и резкая подсечка в точно выбранный момент! Если говорить об именно настоящей темной ночи, а не о сумерках, белой ночи севера или свете полной луны, когда цели в воздухе еще можно различить невооруженным глазом на относительно большом расстоянии. Это имеет значение, поскольку тогда на выполнение задания можно послать «дневных» летчиков, темнота же требует особых самолетов и специально подготовленные экипажи.

Пилот и радиометрист «Филина», летящего сейчас над морем северо-восточнее Бреста, были как раз такими, подготовленными. Хейнкель-219 совсем не был похож на истребитель, двухмоторный самолет весом пятнадцать тонн, в полтора раза тяжелее и заметно крупнее, чем стандартный бомбардировщик люфтваффе Юнкерс-88. Но почти вдвое более мощные моторы и «вылизанная» аэродинамика позволяли ночному охотнику разгоняться до скорости истребителя Ме-109. А оружием «Филина», в дополнение к шести пушкам, смотрящим вперед, залп которых мог развалить в воздухе «летающую крепость», были бортовой радар и теплопеленгатор, работать с которыми должен был оператор, не занятый управлением самолетом. Стрелка не было, как и кормовой огневой установки – считалось, что в своем воздушном пространстве подобных вражеских охотников быть не может. Зато был радиолокационный ответчик-автомат – чтобы не попасть в прицел другому «Филину».

Есть цель! Осторожно, даже не дыша, оператор выводил отметку в центр экрана. Локатор давал множество ложных засечек, англичане додумались сбрасывать огромное количество полосок металлической фольги, но пока еще не нашли, как обмануть инфракрасную трубку. Однако так можно было получить лишь пеленг, не расстояние – и оператор пытался сейчас «привязать» тепловую отметку к одной из засеченных радаром. Дистанция была важна, не только затем, чтобы не столкнуться с целью, но и чтобы по изменению определить ее курс. Атаковать на сходящихся, лоб в лоб, ночью было просто опасно, при атаке сбоку цель трудно было удержать в прицельном конусе поля зрения теплопеленгатора системы «Шпаннер-анлаге». Наиболее удобным ракурсом для атаки считалось зайти с хвоста.

Потому пилот, подчиняющийся сейчас командам оператора, должен был рассчитать маневр сближения, выводя самолет вслепую, по приборам. Даже у опытного «дневного» летчика при полете ночью или в туман, без ориентиров и горизонта, легко возникают иллюзии крена, вращения, потери пространственной ориентации – и оттого первое, чему учат «ночников» – верь приборам, а не вестибулярному аппарату. Чтобы выйти цели в хвост, надо было хотя бы предварительно прикинуть ее курс, не спеша и не дергая. Пилоты ночных перехватчиков были скорее флегматиками, чем холериками. «Пеленг… дистанция… Выходим правильно, в хвост! Отметка в центре, ответчик показывает противника. Идем хорошо, так держи!»

Что творилось вокруг, для пилота и оператора было глубоко безразлично. Темнота укрывала всех, изолируя их войну с этим конкретным врагом от всех остальных, никто не мог бы вмешаться, ни воспрепятствовать, ни помочь – ну, если только кто-то, вывалившись сбоку, столкнется с нами, но на всё удача и воля божия, надеемся, что такого не случится, небо большое, места хватит на всех. Тем более что и англичане в темноте идут не строем, а рассыпавшись поодиночке. Может быть, всего в паре километров идет еще один – завершим с этим, займемся и тем, если найдем.

Впереди мелькнул силуэт. Характерное двухкилевое оперение, толстый фюзеляж с горбом пилотской кабины, четыре мотора на широком и толстом крыле, «ланкастер», основной тип британского бомбардировщика. Вот теперь подсечка, счет пошел на доли секунды – это хорошо, что «Филин» так быстр. В отличие от Ю-88 в варианте истребителя-ночника, британцы не успевают отреагировать. В кормовой кабине бомбардировщика дернулись счетверенные стволы пулеметов, но очередь из тридцатимиллиметровых пушек уже врезается