Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну, накаркал – полундра, выдал пеленг акустик! Цель, надводная, пеленг 290, предположительно подлодка на дизелях. Сигнатура опознана, британец, тип «Тритон», «Темпест» или «Тюдор». В принципе одно и то же, модернизации и развитие удачного проекта большой подлодки (крупнее, чем наша «эска», но меньше «катюш»). Глубина погружения от девяноста до ста пяти, и надводная скорость подкачала, всего пятнадцать узлов – зато достаточно хорошая, для этого времени, гидроакустика, и десять торпед в носовом залпе (шесть аппаратов в корпусе, как на «катюшах», еще два в бульбообразной наделке наверху и два у основания рубки, все стреляют вперед, правда, к наружным аппаратам в походе доступа нет). И шестьдесят человек экипажа (плюс-минус один – двое у разных версий). И шумность, конечно – поскольку проект еще довоенный.
Может, они ни при чем, мимо идут? Смотрю на Кириллова, тот кивает:
– Действуйте по приказу и инструкции, Михаил Петрович.
То есть при опасном сближении и угрожающих маневрах топить без колебаний. Уж больно груз ценный (как я понял по намекам, что-то важное для нашего «манхеттена», оборудование, закупленное за золото), так что если они и случайно, будем считать, что не повезло кому-то. Тем более что нас тут нет.
А кто есть? Помните, как год назад мы сами радио с немецких лодок перехватывали, расшифровывали? Так предки теперь это дело поставили на широкую ногу: есть теперь на СФ серьезная служба радиоразведки, которая ловит эфир, всё там просеивает, расшифровывает, пеленгует. И у нас сейчас есть записи перехвата разговоров немецких лодок в Северной Атлантике, их частоты, позывные, шифры (как общий, для разговоров субмарин между собой, так и индивидуальные для каждой, для связи с берегом), а также их предположительное местонахождение. Так что после нам придется найти «жертвенного барашка», потопить, а затем передать в эфир его позывными и шифром, на его волне, о якобы одержанной победе. После чего их лодка «пропадет без вести», растворится в океане, и гадайте, что случилось. Даже если после войны будут сличать список потерь и побед с обеих сторон, мало ли, что могло произойти, море шутить не любит! Но это будет уже потом – сейчас надо с британцем разобраться.
Что это были британцы, а не янки, меня не удивило – после беседы с Кирилловым, разъяснившим, что такое американская бюрократия с демократией. У американцев очень многое решается на личном уровне, без бумаг, но только не там, где дело серьезно пахнет керосином и встает вопрос, кто будет крайним в случае чего. ФБР и спецслужбы еще не имеют такого влияния на армию и флот – так что даже сам Гувер не может приказать командиру лодки стрелять по союзнику. Командир законно пошлет его подальше, не из любви к русским, а из нежелания после идти под трибунал – и потребует письменного приказа от своего, флотского начальства. А флотским тоже нет интереса, чтобы на них потом повесили всех собак – так что нужно, чтобы сам президент Рузвельт вызвал бы к себе адмирала Локвуда, командующего их подводными силами, и убедил бы, что это нужно для Америки, и заверил, что после не будет претензий, и адмирал бы написал приказ… Нет, конечно, возможно, как в романах Клэнси, что ФБР имело бы на некоего флотского офицера сверхубойный компромат, например, о связи с мафией, и сумело бы обеспечить назначение этого офицера командиром одной из новых подлодок, какие сейчас массово вступают в строй, тип «Балао» – но эта игра долгая, а оттого маловероятная. Ну а внаглую наезжать на кого-то из флотских – это значит нарываться на крупные неприятности, ведь адмиралы Нимиц, Кинг и Локвуд были не последними людьми по власти и влиянию, и далеко не факт, что в сваре с ними спецслужбы взяли бы верх. А уж шума было бы – наши точно бы знали!
А вот у британцев с их традициями аристократических клубов как раз можно было всё решить келейно. Когда офицера-подводника вызывает для конфиденциальной беседы некий чин и ставит задачу. Как в романе Дженкинса «Берег Скелетов», изданном у нас в семидесятые, – Кириллов прочел и сказал, да, так могло быть. Это нужно Британии – значит, будет сделано. Вот только мы в этом раскладе не учтены.
Я надеюсь, что так. Потому что теоретически, знали бы о нашем присутствии британцы, могли бы послать двух охотников. Один шумнет вдали, выдергивая нас на перехват, второй уже ждет по курсу транспорта под водой в малошумном режиме (правда, первый при этом смертник без вариантов, да и второй вряд ли уйдет). Хотя это уже паранойя – но береженого бог бережет. На глубине триста даем ход в двадцать пять узлов, обгоняем транспорт, внимательно слушаем море с носовых курсовых углов – чисто! Заодно успели по изменению пеленга рассчитать расстояние до британца, тринадцать миль. Подвсплываем, поднимаем антенну, радируем на «Локсу» по УКВ изменить курс вправо. Всё ж не до конца верю я здешним противолодочным торпедам – лучше застать британца еще до погружения, до момента собственно атаки, ну а теперь ему придется догонять, если он на своем радаре видит цель. Точно – доклад с ГАКа, цель прибавила скорость, ее курс близок к курсу перехвата нашего транспорта. Ну, значит, моя совесть чиста – не случайный прохожий, а наш клиент. По совету Кириллова, делаю отметку о том в журнале – мало ли что, когда будем разбираться на берегу? Отмазывайся потом – это третий уже британец выходит, убиенный нами? Первого потопили, когда захваченный «Шеер» вели, второй осенью у Киркенеса подвернулся. Второй звался «Трайдент», с него мы и записали сигнатуру, «акустический портрет». Еще там были восемь выловленных англичан, которых мы честно сдали в Полярном нашей Конторе, об их дальнейшей судьбе ничего не знаю.
Идет мимо нас, как подставляясь под выстрел. Бьем как на полигоне, в последний момент вроде услышал что-то – но гидрология не только нам мешает, ни увернуться, ни погрузиться не успел. Два попадания, цель тонет, звук разрушения корпуса.
– Михаил Петрович, если обстановка позволяет, просил бы вас всплыть под перископ, – говорит Кириллов. – Важно, есть ли живые.
Нашему НКВД
