На литературных перекрестках - Николай Иванович Анов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осенью 1963 года Казгослитиздат выпустил книгу Сергея Маркова «Идущие к вершинам». Мухтар Ауэзов не смог ее прочитать, он умер 27 июня 1961 года.
Сергей Марков показал истоки большой дружбы Чокана с Потаниным, Семеновым-Тян-Шанским, Дуровым. Влюбленный в знаменитого Чокана, овеянного духом романтики и опаснейших приключений, Марков хранит, как реликвию, в своем рабочем кабинете скульптурный бюст героя книги «Идущие к вершинам». Кабинет у него небольшой, прямо скажем, маленький, и скульптурный бюст кажется в нем огромным. Всем, приходящим впервые, он невольно бросается в глаза. Люди, читавшие книгу «Идущие к вершинам», сразу узнают:
— Знаменитый Чокан Валиханов!
Известный казахский писатель Ануар Алимжанов, прочитав книгу о Чокане, так отозвался о ней:
«У Сергея Маркова есть чему поучиться по-настоящему, ибо он один из тех немногих исследователей, которые проявляют действительный и ежечасный интерес к истории Казахстана и Азии. Всегда радует достоверность его изысканий, научная добросовестность труда, кропотливо вкладываемого им в каждое дело. Благородное просветительство, самое доброе отношение к истории казахской земли — это ли не продолжение и закрепление хороших традиций Семенова-Тян-Шанского, Потанина, Дурова, Радлова. Это ли не щедрый талантливый дар на алтарь действительной, а не декларируемой дружбы двух братских культур и народов».
«Рассказ о гордом подвиге Чокана» Сергей Николаевич написал, по привычке, тушью. Рукопись «Идущие к вершинам» издали в Алма-Ате дважды — на русском и казахском языках. Книгу переиздала Москва.
Для сохранения бессмертия ученого в наш век невиданного развития полиграфии свинцовый шрифт будет покрепче нефрита.
* * *Недавно я получил от Сергея Маркова письмо. Оно было написано, как всегда, тушью, прямым четким почерком. От него веяло стариной не то елизаветинского, не то церковно-славянского шрифта.
— Сережа, почему ты никогда не пишешь чернилами? — поинтересовался я, когда приехавший в Алма-Ату Марков зашел ко мне.
— В XVIII веке все писали китайской тушью, — сказал он. — Проверь в архивах. Перо всегда должно быть чистым. Это воспитывает характер и дисциплинирует ум во время работы. Мысли не рассеиваются. Я восемьсот страниц «Земного круга» написал тушью.
Я рассказал о своем друге Сергее Николаевиче Маркове. Знаю его сорок семь лет. Поэт, прозаик, ученый, он хорошо определил свою творческую жизнь, полную напряженного, кропотливого труда и непрестанных путешествий в стихотворении «Современник»:
И всюду горизонты сини, Светла туманов пелена… Я видел тундры и пустыни Твои, великая страна! Сочти сейчас мои скитанья, Мои заботы и труды И награди высоким званьем Искателя живой воды!Я забыл упомянуть: «искатель живой воды» только две зимы ходил в школу. Все, что он имеет, нажито великим трудолюбием. Как известно, без труда нет таланта.
АКЫН ИСА БАЙЗАКОВ
В тысяча девятьсот шестнадцатом году, когда Николай Второй мобилизовал в армию все трудоспособное мужское население, царское правительство решило использовать жителей Туркестана — казахов, узбеков и туркмен — на тыловых работах.
Кзыл-Агачский волостной управитель, спасая за взятку байского сынка от мобилизации, вместо него отправил шестнадцатилетнего Ису, сына бедняка Байзака, в Кузбасс добывать уголь. Здесь, под землей, без всяких книжек Иса овладел основами политграмоты, и когда в Питере вспыхнула революция, поспешил вернуться в родную степь, в аул Ульгули.
На родине расцвели творческие способности молодого акына. Он стал желанным гостем в любом ауле. Юноша легко одерживал победы на айтысах, поражая слушателей необыкновенным даром импровизации. Ему задавали любую тему, и он мгновенно отвечал стихами.
Осенью двадцатого года кончилась война между белыми и красными. Иса приехал в Кзыл-Агач. Собравшиеся жители обсуждали новость, не совсем понятную простым, неграмотным людям. Из соседнего аула прискакал джигит и сообщил, что в Оренбурге состоялся большой съезд и выбрал новое правительство.
— Теперь будет все хорошо, жолдастар! — радостно крикнул на прощание всадник и помчался дальше.
— Значит, будет другая власть, — первым догадался богатый бай.
При белых он хвастался, что выгодно продал Колчаку двести баранов. Советскую власть бай ненавидел — в продразверстку большевики забрали у него триста баранов и не заплатили ни копейки.
На другой день из Павлодара привезли уездную газету. Иса, хорошо понимавший по-русски, прочитал сообщение из Оренбурга и пересказал землякам. Советская власть не менялась, богач порадовался напрасно и, разочарованный, покинул собрание.
Всеказахский съезд Советов создал первое правительство республики — Совет Народных Комиссаров. Иса не только головой, но и сердцем понял: произошло великое событие!
Акын схватил домбру, — он никогда не расставался с ней, — струны затрепетали под его рукой. Глаза слушателей заблестели от удовольствия. Иса Байзаков воспевал рождение Советской Казахской Республики.
В этот день акын сильно призадумался. Ему уже двадцать. Он почувствовал, что стоит на распутье. Надо решать, что теперь делать. Остаться, подобно отцу и многим предкам, скотоводом или посвятить свою домбру народу? В казахской степи начинается новая жизнь. Она потребует не просто грамотных, но и образованных людей. А где они, эти образованные? По пальцам можно пересчитать учителей, врачей, агрономов, адвокатов. Нет, решено, Иса не будет чабаном. Говорят, в ауле Таскудук открыта первая советская школа. Создал ее учитель Шамсутдинов Вагиз Гареевич сразу же, как только прогнали Колчака. Вот к кому нужно поехать и с кем посоветоваться, что ему, акыну, сейчас делать. Нельзя терять времени. Ведь ему уже двадцать лет!
И вот Иса седлает коня и спешит в Таскудук, где встречается с учителем. Сын Байзака хочет поступить в школу. Вагиз Гареевич много слышал о молодом акыне. Он кладет ему руку на плечо:
— Поговорить успеем, Иса. Я вижу, у тебя домбра. Покажи свое искусство.
Под звуки двух струн акын запел о волостном управителе. Негодяй и
