На литературных перекрестках - Николай Иванович Анов

заинтересовались в Госплане СССР. Автора пригласили сделать доклад на заседании Президиума. В результате правительство отпустило значительные средства на работы по регулированию русла Нуры.

На другой день по командировке московского объединения писателей-краеведов мы выехали в Среднюю Азию, в хлопковые районы. Встретились в Ташкенте, и тут наши дороги разошлись. Я поехал в Фергану, а Сергей Марков в Семиречье. Его манила сказочная Алма-Ата, снежные горы Заилийского Алатау. Он бродил по городу, прикидывая, в каком доме останавливался Чокан Валиханов.

Это было первое длительное путешествие в жизни Маркова. Начатое на юге, оно закончилось на крайнем Севере, у Полярного Круга.

Работая в Архангельске, Сергей Марков от моряков узнал о находке следов неизвестной экспедиции на одном из островов Ледовитого океана. В те годы писатель, задумав написать книгу, по крупицам собирал материалы о полярных экспедициях. Чутье исследователя подсказало ему, что это была экспедиция, организованная норвежцами в 1930 году. Она отправилась на розыски тел Андрэ и его спутников, полетевших в 1897 году на воздушном шаре открывать Северный полюс. Русскими моряками было найдено письмо-отчет на имя короля Норвегии.

Сергей Марков опубликовал в «Правде Севера» скромную хроникерскую заметку. Корреспондент ТАССа передал ее в Москву. Иностранный отдел ТАССа в свою очередь отправил сообщение в эфир. Информация попала в Норвегию, ее прочитал король Хокон VII. Об этом любопытном факте из своей журналистской деятельности Марков рассказал в стихотворении «Неводруженный флаг»:

Я написал пятнадцать строк Для «Северной Звезды», То был мой долг. И я не мог Ценить свои труды. Одна была лишь внятна мне — Моей Отчизны честь. Король на радиоволне Мою услышал весть. .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . Меня разыскивал посол В редакции газет. Ему ответил личный стол: — У нас такого нет…

Пути Маркова с норвежским королем скрестились еще раз, теперь уже в Москве. В библиотеке Сергея Николаевича я увидел две книжки, изданные в Осло, — «Норвегия с воздуха» и «Норвегия в борьбе». Это правительство Норвегии, ознакомившись с биографическим очерком с новыми сведениями о Фритьофе Нансене, опубликованном Марковым в журнале «Вокруг света», воздало должное знаниям советского писателя-исследователя.

Вряд ли все наши читатели знали, что в Норвегии до 1957 года царствовал король Хокон VII, но имя норвежского этнографа Тура Хейердала известно миллионам советских людей. Это он вместе с пятью друзьями в 1947 году совершил путешествие от берегов Перу до островов Полинезии на простом плоту, скрепленном канатами из стеблей растений, а по окончании экспедиции написал книгу «Путешествие на Кон-Тики». Успех ее был неслыханным во всем мире.

Сергей Марков напечатал в «Новом мире» рецензию на эту замечательную книгу и кроме того разыскал материалы о бальзовом дереве (из него был построен плот «Кон-Тики»). Оказывается, русская Адмиралтейств-коллегия еще в XVIII веке проектировала постройку плавучих средств из бальзовых деревьев. Сергей Николаевич сообщил об этом Туру Хейердалу. Так было положено начало знакомству советского писателя с выдающимся норвежским путешественником. Они встретились во время первого приезда Хейердала в Москву.

Поездки на Север и двухлетняя жизнь в Архангельске дали возможность Сергею Николаевичу приобрести богатейшие познания в области истории и географии, Марков изучил путешествия русских мореходов. Он уже составлял «Летопись Аляски» и делал первые наброски будущего романа «Юконский ворон».

Мне хочется рассказать любопытный эпизод, характерный для Сергея Николаевича. Развернув «Вечернюю Москву», он прочитал объявление, набранное петитом, о предстоящей защите диссертации. Какой-то аспирант пожелал стать кандидатом наук и избрал тему для работы «Русские на Аляске». Марков рассчитывал услышать что-то для него новое (он не пропускал ни одной строчки, если в ней упоминалась Аляска). Сергей Николаевич внимательно прослушал речь диссертанта и выступления официальных оппонентов. Были выступления и неофициальных оппонентов. Марков выступил последним. Он вежливо отметил все неточности, допущенные диссертантом, обнаружив завидную эрудицию. Члены ученого совета переглянулись. Появление никому не известного гражданина в потертой кожаной тужурке смутило в первую очередь соискателя. Он ожидал всего, но никак не думал, что есть человек, так досконально изучавший вопрос о первых русских переселенцах на Аляске. Марков кончил, в зале раздались аплодисменты. Сергей Николаевич незаметно вышел в коридор. Он был скромен, а возможно, еще не считал себя ученым. Над «Летописью Аляски» предстояло много поработать.

Я вспоминаю те годы, когда Марков работал, выполняя срочные заказы редакций. Он покупал большую пачку чаю, полсотни коробок сигарет и предупреждал хозяйку, чтобы всем приходящим говорила:

— Вчера уехал в командировку, вернется дня через три-четыре, а возможно, и позже.

Сергей Николаевич работал продуктивно и очень быстро.

Жизнь Маркова была неустроенной, но он выработал в себе привычку регулярно трудиться. Война выбила его из привычной колеи — «Летопись Аляски» была почти закончена, но над романом «Юконский ворон» предстояла большая работа.

В годы Великой Отечественной войны, когда гитлеровцы рвались к Москве, мне довелось видеть Сергея Маркова в шинели рядового солдата Советской Армии, охранявшего столицу. Он и сейчас с гордостью носит медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне».

Марков никогда не забывал о своем призвании поэта и создал в те тяжелые годы цикл стихотворений «Люди русской земли». Он воспел бессмертный подвиг своего костромского земляка Ивана Сусанина, мужество наших предков Евпатия Коловрата, Александра Невского, Кузьмы Минина, Александра Суворова.

Суворов хмурит старческую бровь: «Что есть мечта? Прошедшего наследство..» И тот поход, как первая любовь, А может быть, как радостное детство.

«Кстати, в нашей поэзии о великом полководце лучшим является стихотворение Сергея Маркова». Так сказал С. Поделков в предисловии к сборнику стихов поэта «Топаз».

Сергея Маркова привлекала не только военная слава русских людей. В течение долгого времени он работал как исследователь-историк, собиратель редких