Нежность по принуждению - Джулс Пленти

дергать ручку, пытаясь вырваться из этой западни. — Этикет? Игрушки? Ты не понимаешь, что для меня это не просто игра?

— Я сказал, не смей мне «тыкать», — рыкает он голосом, который прошит нитями звенящего металла.

Своей большой ладонью Руслан упирается мне в грудь и прижимает меня к спинке сиденья. Вжимает так плотно, что я даже отпускаю ручку двери, которая все равно заблокирована. Другой рукой Данилевский выуживает из кармана брюк айфон, и меня сразу окатывает холодным потом.

Нет-нет, только не сейчас. Он же не станет делать это прямо в пылу ссоры. Это же нечестно. Он не посмеет.

В следующий момент мои глупые надежды разносятся на мелкие осколки первым же импульсом, от которого низ живота скручивается узлом.

— Нет, мой Господин, умоляю вас не надо, — бормочу я, заметив в зеркале заднего вида свое отражение с безумными глазами и пылающими щеками.

— Ты все еще наказана, девочка. И, вообще, будешь делать то, что я захочу, даже если чувствуешь другое, — проговаривает холодно и, зажав сигарету между средним и указательным пальцами, продолжат управлять вибратором, от которого мне следовало избавиться в ближайшем туалете.

Поздно.

Я плотно сдвигаю бедра и стараюсь прекратить бешено пульсирующее безумие, которое будоражит интимные мышцы и стремительно приближает меня к постыдной кульминации. Я не хочу ему уступать, но мои желания Русу, мягко говоря, неинтересны.

Я сопротивляюсь из последних сил, и его руке, и импульсам вибратора. И чем сильнее я дергаюсь и пытаюсь противостоять горячей волне внутри тела и его взгляду, который одновременно и ласкает, и наказывает, тем сильнее возбуждаюсь.

Скребу пальцами дорогую кожаную обивку и постанываю при каждом новом сладком импульсе, от которого низ живота приятно сжимается. Рус чуть снижает силу и частоту вибрации, и вот, неожиданно для самой себя, я уже готова умолять его продолжить. Он знает все о моих постыдных желаниях, читает их просто, будто все это написано у меня на лбу.

Сила воздействия подскакивает, и я кончаю со сдавленным криком. Хорошо, что Данилевский закрыл окна. Я не заметила когда, но закрыл.

Я растекаюсь по сиденью, чувствуя, как тонкая ткань трусиков пропитывается обильно вытекающей из меня смазкой. Ее вообще выделяется очень много из-за этой штуковины, которая держит меня в постоянном возбуждении.

В голове туманный сумбур, будто мне дали выпить крепкий алкоголь. Хочется реветь от обиды. А еще — остаться с ним навсегда. Но это невозможно. Как же больно, когда твои детские иллюзии разбиваются, столкнувшись с реалиями взрослой жизни.

Нас скрывает густая тонировка, и он склоняется надо мной. Не касается, а только обжигает дыханием взмокшую шею.

— Скверная девчонка, — проговаривает Данилевский, обволакивая мягкостью потеплевшего баритона и вновь касается пальцем экрана телефона.

Внизу живота и так еще не утихли бьющие изнутри куранты, а он уже проделывает это снова. Я тихо хнычу и извиваюсь на глазах у Руслана, издавая неприличные хлюпающие звуки и скрипя влажными бедрами о кожаную обивку.

Вцепляюсь в его руку, которая здесь со мной и отлетаю, оказавшись на той самой Венера, на которую хотела сбежать.

— Ты больше не будешь мне дерзить, девочка, или мне сделать это с тобой еще раз? — доносится его голос откуда-то издалека.

— Не буду, мой Господин. — выдыхаю я, поудобнее устроившись на сиденье, и, опять прочувствовав в себе эту штуку. — Пожалуйста, вытащите это из меня.

— Дома, — бросает он и трогается с места, а я стараюсь просто не напрягаться, зная, что третью волну могу спровоцировать и без его помощи.

Глава 15. Руслан

«Хочу её, — стучит в голове военным маршем. — Хочу так сильно, что внутри все трясется». Все летит к чертям. Но меня не волнует, что Крис узнала о той неприглядной ситуации, да и то, что свадьба чуть не отменилась — тоже. Более того, меня не пугает, что я совсем потерял контроль, сорвался с тормозов и лечу в пропасть глубиной с Марианскую впадину. Иногда так можно. Да, это безумие. Но временное. Строго лимитированное сроками, прописанными в контракте. Он истечет, и я ее отпущу. Выпущу из своих рук как хрупкую бабочку. Не стану ломать крылья. Хотя после отношений со мной они всегда травмированы. Не физически, морально. Такая уж побочка.

— Пойди наверх и переоденься, — приказываю я ей, притихшей и манящей запахом феромонов, выделяемых ее телом в огромном количестве. — Я хочу, чтобы на тебе были белые чулки, — выдерживаю мучительную паузу, — и ничего больше. Поняла?

— Поняла, мой Господин, — лепечет моя девочка, и я наблюдаю, как блестящие черные зрачки стремительно пожирают жемчужное сияние радужки.

— Иди, — проговариваю я, ощущая, что окружающий нас воздух стал таким густым и горячим, что уже не пригоден для дыхания. — Я буду ждать тебя в бильярдной.

Кожа на ее шее и груди вновь покрывается красными пятнами, а дыхание становится таким поверхностным и частым, что в качестве ответа девочка может только кивнуть. Я прощаю ей эту шалость.

Ариша разворачивается и медленно, чуть пошатываясь, идет к лестнице. Я провожаю ее взглядом, засовываю руки в карманы брюк и иду в лаундж-зону. Пока моя Сабочка переодевается, у меня есть чуть времени, чтобы приструнить беснующиеся чувства. Впрочем, уже поздно приглаживать эмоции жесткой щеткой — когда Ариша появится, мой пульс разгонится как у вмазанного дозой наркомана, а демоны, живущие на выселках души, вновь обретут силу.

Вхожу и включаю зеленые лампы над высоким столом для русского бильярда на мощных, напоминающих львиные лапы ножках. Сложно сказать, почему я захотел ее здесь, на красном итальянском сукне. Эта идея просто зажглась в мозгу, не позволив употребить ее как фастфуд, прямо у входной двери. Ариша — лакомство, каждая порция которого должна быть поглощена с максимальным удовольствием.

Расслабляю узел галстука, резким движением дернув его вниз, и снимаю скользкую шелковую петлю через голову. Кидаю его на стол и подхожу к мини-бару. Наполовину заполняю тяжелый бокал колотым льдом и наливаю бурбон пятнадцатилетней выдержки. Приканчиваю крепкий