Орёл умирает на лету - Анвер Гадеевич Бикчентаев

леспромхозом, добиваясь помощи в сплаве леса. Леспромхоз пошел навстречу колонии, обещал помочь инструментами, снастями, баграми, канатами. Отказал только в одном — в людях.

С каждым днем приближалась весна. Прилетели птицы, просыпались от зимней спячки медведи, пугливо, поодиночке рыскали волки. Ветер приносил тепло.

Заготовленный лес отвозили на шести лошадях на берег речушки, к устью, где решили провести сплотку. Днем и ночью из лагеря доносился стук топоров.

Маленькая речка посерела. Со стороны Кара-Идели по ночам доносились шорохи, напоминающие вздохи.

Вскрытия Кара-Идели ждали лишь к двадцатому числу. Дней через пять после этого можно было начинать сплотку. К двум бригадам прибавилась третья — транспортная, Андрея Богомолова. Машина колонии, делая последний рейс, привезла продукты. С обратным рейсом отправили письма.

Как-то среди ночи колонисты проснулись от сильного гула. Это тронулся лед. Уровень воды поднимался с угрожающей быстротой. Наутро река не спеша вылезла из берегов.

По колено в воде колонисты спасали лес, скрепляли его, связывали канатами. Вода прибывала.

С каждым днем становилось труднее бороться с водой. Все силы уходили на подвозку леса и защиту готового к сплаву. Спали по очереди, три-четыре часа. С красными от бессонницы глазами, с потрескавшимися губами, упрямо боролись со стихией.

Так прошло три дня. Вода перестала прибывать. В субботу в лагерь неожиданно пришел Мухаррям-бабай. Вместе с бригадирами он пошел к устью. Отвечая на многочисленные приветствия, он ходил хмурый. Ему не нравилось, как ребята крепят лес.

— Надо устроить перегородку, с утра пора начинать молевой сплав, — говорил он. — Иначе весь лес останется на берегу!

С утра все силы переключили на сплав. Баграми толкали бревна в быстрый поток. В устье речушки три кошмы, соединенные между собой и с берегом тросами, собирали лес. С каждым часом труд становился все напряженнее.

Теперь работу распределили так: бригада Матросова занималась сплоткой под руководством Мухаррям-бабая. Остальные две свозили и сплавляли лес по речке. Дмитриев поспевал всюду; он осунулся, загорел.

К Мухаррям-бабаю два раза приходил правнук Сабит, посланный бабушкой. Амина-эби требовала возвращения старика домой. Колонисты с волнением следили за этими переговорами. Но все кончилось тем, что Сабит принес упрямому деду, не захотевшему вернуться в аул до конца сплотки, высокие болотные сапоги, подушку, постель.

— Качать деда! — крикнул кто-то, и колонисты бросились к нему.

— Поберегите мои старые кости. Кто соберет их, если они рассыплются? Чуточку подумайте и о моей старушке. Качайте лучше правнука. Он будет рад.

Колонисты долго качали Сабита.

Перед самым устьем был протянут мостик шириной в два бревна. На этом мостике стояла бригада Матросова, сортируя лес.

На берегу, на каменном выступе, сидел вечно бодрый Мухаррям-бабай. Ни одной минуты он не был спокойным.

— Эй, эй, Сашка! — кричал Мухаррям-бабай, вскакивая с места. — Куда направляешь ронжину?

Или, показывая пальцем на Косого, кричал:

— У тебя пиловочный застрял! Разве не видишь? Ты не на меня смотри, а на бревно. Слава аллаху, я не бревно пока!

Ниже Рашит со своей бригадой мастерил щеть. Прожектор быстро научился накладывать по краям ронжи челенья, а Сивый соединял по два бревна вместе вицами из молодой березы или черемухи. Рашит перегибал хомут через ронжу и осторожно и ловко забивал топором клинья, закрепляя челенья.

Придирчиво оглядев работу бригады Рашита, бабай сказал:

—- Эй, Рашит! Не больно хорошо! Кошмы спускай ниже, освобождай место. Работу не задерживай!

С каждым днем рос большой плот. Для него привезли из леспромхоза якорь.

Теперь самым оживленным местом был «Портовый переулок».

Однажды приехал Мухаррям-младший — бригадир. Молодой, веселый и ловкий, он хозяйственным взглядом окинул все побережье, побывал на готовом плоту, внимательно исследовал снасти, потом сказал добродушно и громко:

— Я ведь знал, раз дед здесь, все будет хорошо!

Мухаррям-младший привез лоцмана взамен старика, однако старик наотрез отказался уходить.

— Молодые люди пришлись мне по сердцу, — говорил бабай под дружное гудение колонистов. — Чего бы мне не покачать свои старые кости на целебных волнах Кара-Идели?

Бригадир не стал настаивать, просто сказал:

— Ну что ж... Поезжайте! Дня через три я еду в город на совещание, обратно на пароходе приедем вместе.

Сказав колонистам, как держать себя при сильном ветре и при встрече с пароходами, какие сигналы существуют на реке, где останавливаться на ночлег, он пожелал ребятам доброго пути и уехал.

Мухаррям-бабай долго наблюдал закат. Солнце медленно садилось, багряными красками заливая небо, реку, лес. После завтрака заиграли светло-желтые краски.

Старик облегченно вздохнул:

— Завтра хорошая погода будет!

Его взгляд упал на землю, он закричал:

— Кто там обронил багор? Нечистая сила родила тебя,— твердил он, направляясь к плоту. — Плохая примета перед дорогой!

Выяснилось, что багор упустил Рашит. Старик коротко сказал:

— Тебе, Рашит, не позволю поднять якорь! Дороги не будет...

Рашит вспыхнул. Только вчера на общем собрании Дмитриев подвел итоги соревнования и присудил первое место бригаде Габдурахманова. По традиции он должен был поднять якорь. Рашит обиделся, конечно.

Мухаррям-бабай сказал Саше:

— Тебе придется поднимать якорь, хоть ты и занял второе место в вашем сабантуе. Я не могу доверить это Рашиту, плохая примета упускать что-либо в реку. Будет беда!

Матросов кивнул головой, — не считаться с бабаем было нельзя.

Ребята один за другим ушли в шалаш. Старик молча курил козью ножку. Он думал о дальней и опасной дороге, которая предстоит им. Сколько раз он совершал этот путь, сначала работая на известного в Бердяуше купца Манаева. Потом пришла новая власть. Старик почти тридцать лет сплавлял лес в низовья до Уфы. Оттуда другие лоцманы водили плоты до Камы, Волги, лес шел на шахты Донбасса, на экспорт...

Саша нашел Рашита на берегу. Тот не удивился приходу друга. Они долго сидели рядом и молчали. Тихо шумела река.

— Ты на меня обижаешься?

— Нет, — отрезал тот.

— Почему же молчишь?

— Иди спать, — ответил Рашит. — Я буду караулить плот.

Саша отказался:

— Почему ты, а не я должен дежурить?

— Тебе завтра якорь поднимать, шкипер...

— Ты обижаешься... только скрываешь!

— Не выдумывай, — нерешительно проговорил Рашит.

— Ну, докажи. Давай посменно сторожить?

Рашит согласился.

Всю ночь старик сидел у костра, полузакрыв глаза. Всю ночь на берегу ходили два бригадира, с волнением ожидая завтрашнего дня — начала большого