Стихотворения и поэмы - Микола Бажан

66. ХАРЬКОВ

Здесь каждая стена — свидетель славы,Здесь каждый дом — родной, любимый, свой.Кровавых лап немецких след кровавыйСо стен своих святых навеки смой!

Везде еще чернеют вражьи трупы,И где-то рядом длится жаркий бой.Но праздника серебряные трубыУже гремят победно над тобой.

Священны вы, победных труб раскаты.Ваш вещий голос юношески нов.Вас слышат Минск, и Киев, и Карпаты,И Черноморье, и высокий Львов…

Тебе открылся свет освобожденья,Хотя еще гремит орудий гром.Ты был борцом, не знавшим примиренья,Был пленником, но вовсе не рабом…

Ты ведал горе и не знал покоя,Ты был всегда на истинном путиИ ждал прихода воинов-героев,Ты знал: они не могут не прийти.

Они прошли по огненному полю,А воля их сильна — прочней, чем сталь.И с харьковского неба солнце волиВсей Украине озаряет даль.

Ты поднял ныне красные знамена,Их правда проверялась на крови.Своих сынов ты знаешь поименно —На новый подвиг их благослови.

Мужай в борьбе, и в гордости, и в чести.Мы шли к тебе, родимый. Мы пришли.Сияй звездой в немеркнущем созвездьеСвободных городов родной земли.

67. ЗНАМЯ ПОБЕДЫ

Еще снаряды рвутся за холмамиИ, вскрикнув, навзничь падают дома,Еще смердит в обуглившейся ямеГорячая, удушливая тьма.

Дымится камень, кровью обагренный.Куски железа скручены в узлы.Но город вольный и непокоренныйУже встает из пепла и золы.

Проносят через взорванную площадьСооруженный наскоро плакат.И он в руках наряженных девчатЖивым и теплым пламенем полощет.

На неостывшей танковой бронеЛежат цветы, взращенные в печали,Которыми танкистов на войнеСпасенные встречали и венчали.

Труба играет впереди полковЖелезный марш великого похода,С ним в Харьков для народа и вековНавеки возвращается свобода.

Марш кличет в бой: полки идут на бой,В незыблемом строю на подвиг бранный.И харьковских дивизий ветераныНесут на запад стяг бессмертный свой.

68. ПАМЯТИ ВАТУТИНА

Он вел полки под Белгородом в бой,С ним были у Чернигова солдаты,Обученные в школе боевой.И по его приказам встали в стройПобедные, прославленные даты.

Он вел полки у Киевских высот,В боях за гордый город златоглавый,В борьбе за исстрадавшийся народ,Как большевик, как воин-патриот,Солдат свободы, доблести и славы.

Он вел полки в сраженья за Днепром,В лесах Волыни, на Карпатских склонах,Солдатский путь, отважному, знаком:Житомир, Луцк и Корсуньский разгром.И снова пламя славы на знаменах.

Горынь и Смотрич. Обожженный Львов.Холодный блеск штыков у горизонта.И в боевых порядках, меж полков,Неколебим, спокоен и суровИспытанный военачальник фронта.

В глаза победе властно он взглянулИ сердцем ощутил ее начало.И, как воитель, победив, уснул.И, становясь в почетный караул,Его бессмертьем Родина венчала.

69–75. КИЕВСКИЕ ЭТЮДЫ

1

НА ЛЕВОМ БЕРЕГУ

Струи тумана — дымчатые стяги —Проплыли, низко зыблясь, вдоль земли,И видны стали кручи и оврагиЗа тихой мглой днепровской — там, вдали.

Седые склоны в ризах древней славы,Былинами воспетые холмыБезмолвно ждали, скорбно величавы,И перед ними преклонились мы.

Над пепелищами Левобережья,Над кровью нив сквозь черный дым войныУзрели мы, чуть свет блеснул, забрезжа,Дома, холмы, святыни старины.

Как дети, молча, в горести сердечнойМы всматривались в материнский лик,Когда твой образ, город вековечный,Бессмертно юный, вновь для нас возник.

Обитель предков! Ты, благословляя,Взывала к нам, сияя за Днепром,Невзгоды темной пленница святая,Кровавым осененная венцом.

Клуб ржавый гари, тяжкий и косматый,Зловеще виснет над челом твоим:Там пламя свищет, рыщет враг проклятый,Палач хохочет и рокочет дым.

Я знаю: счастье к нам опять вернется.Дерзай, мужайся, радуйся, светлей!Но никогда на сердце не сотретсяРубец угрюмый этих дел и дней.

Как гордый шрам на теле ветерана,Носи в себе до смерти тот рубец.Как сторож сердца, пусть живая ранаНам говорит: ты воин, ты боец.

Сильны любовью, яростью могучи,Стояли мы в раздумье и тоске.Как турье стадо, киевские кручиНа водопой сползали вниз к реке.

В рассветной мгле, как меч, сверкал суровоПоток Днепра. И меч багряным стал.И меч взлетел. Ударил залп. И снова…Червонный облак в небе возрастал.

2

НА УЛИЦЕ

Верю, знаю — ввек такой тяжелойСердце не взволнуется тоской,Как в тот день на улицах Подола,В день, когда вошел я в город мой.

Стелет осень дымы золотыеНад пустынным киевским холмом,И кричат развалины немые —И любовь, и горе в крике том.

Протянув раздробленные рукиИ сквозя проломами голов,Высятся над смрадной пылью, в муке,Призраки загубленных домов.

Молчаливы, гневны, темнолики,Вопиют мне на моем пути:«Посмотри на наш разгром великий.Посмотри, запомни, отомсти!

Сделай всё, чтоб мы воскресли снова,Всё осиль и всё измерь вперед!»Сердце просветленно и суровоПодняло великой злобы гнет.

Затверделый, гневом опаленный,Сгусток сердца, жги и багровей!Мститель-воин, им воспламененный,Стал на пепелище площадей.

Если ж пуля тут его достанет,Чтобы он шатнулся и поник,Он вперед кровавым телом прянет,Во врага пред смертью вгонит штык.

3

ОКОЛО УНИВЕРСИТЕТА

Шатались колонны огромного дома.Оконное лопалось в рамах стекло,Багровое пламя металось и жгло,Свой красный язык обнажив из пролома.

И валятся залпы в горящий пролом,И рушится свод, неподвижный доселе,И книги, как птицы, на мокрой панелиВ отчаянье бьют обгорелым крылом.

Ломаются стены, и падают в пламяС объятых огнем постаментов своихПоэты, мыслители, чтимые нами,—Высокие стражи бесчисленных книг.

Где ты, поджигатель, бряцавший оружьем,Охваченный страхом трусливый злодей?Нет, ты не уйдешь! Мы тебя обнаружимВ проклятой фашистской берлоге твоей!

День судный подходит. Мы круг свой замкнули.Ты явишься в суд, чтобы кару понестьЗа пушкинский лик, исковерканный пулей,За очи Тараса, сожженные здесь;

За Гёте, которого свергли с позором,За муки Белинского, раны Франко,За темя Шекспира, пробитое вором,За то, что Гомер оскорблен глубоко.

Безумец, глумясь у подножия статуй,Ты свой потерял человеческий вид.Забыл ты, что здесь, угрожая расплатой,Разгневанный воин на страже стоит.

4