Стихотворения и поэмы - Микола Бажан

4

ДОРОГА

Идут полки. Размерный лязг металла.Прифронтовых дорог суровый лад.Над заводями, над кустами талаКлубятся горы дыма. Сталинград.

За дымной далью, за стенами зноя,За отблесками мутных волжских водСолдатам слышен близкий голос боя,Растущий до немыслимых высот.

Не звук, а судороги волн и суши,Землетрясение, толчки глубин —Раскатистый, широкий гром «катюши».Глухие всхлипы толстотелых мин.

Обвалы бомб — всей пастью бездны взвылиЖелезный грохот на десятки миль…Идут полки. Дорога в струйках пыли.Три месяца не опадает пыль.

Идут полки. Готовятся отрядыУ пристаней, в завесе дымовой,Здесь, на святых руинах Сталинграда,Принять великий, небывалый бой.

Да будет он благословен навечно —Их грозный марш, невидимый во мгле,По этой вот, родной нам бесконечно,По сталинградской выжженной земле!

Подобного никто не знал похода,Такого подвига не мог свершить,Как эти люди — воины народа,С которыми нельзя не победить!

5

НА ПЕРЕПРАВЕ

Изогнутый на горизонте дугою,Мерцает светящихся пуль огнепад.Вдруг вспыхнуло зарево. Над головоюПронесся клокочущий жаром снарядДалёко, туда, за ночной Сталинград.

За дымом завесы не видно причала.Висят над рекою созвездья ракет,Паром нагруженный слегка закачало,И воин, за пушечный взявшись лафет,Внимательно смотрит на мертвенный свет.

Молчанье. Суровый обряд переправы.Бойцы на пароме строги и крепки.На линию подвига, смерти и славыВыходят готовые к бою полки.А город сквозит за туманом реки.

На оползнях, взорванных глинистых кручахТемнеет безмолвных руин череда.Обрушены стены в обломках сыпучих.Разболтанная канонадой водаОт нефти рыжа и от пепла седа.

Колеблются горы. Удар за ударом.И дрожь эта передается реке.А в тучах багряных, над грозным пожаром,Сквозь клекот моторов, визжа вдалеке,Разящая смерть переходит в пике.

Пылают строенья. Огонь над рекою.И смерть всюду свищет, и гибель ревет.И только одно не сдается, живет —Могучее, смелое сердце людскоеНа смертную битву идет и зовет.

Сквозь бомб завыванье, сквозь ужас раската,Сквозь бешеный и оглушающий войЯ слышу, как храброе сердце солдата,Не дрогнувши, бьется в страде боевой.А гибель гудит над его головой.

Где небо красно и черно от пожарищ,Где камень и сталь превратились в песок,Там сердце твое не дрожало, товарищ.О, родина! Славный удел твой высок,—Нам сердце бойца — драгоценный залог.

Пускай о развалины тяжким прибоемКолотятся бивни тупых канонад,Бойцы, опаленные яростным боем,Стоят, не отступят и шагу назад —За гордость, за славу, за наш Сталинград.

6

НА БЕРЕГУ

Он, обхвативши голову руками,Вжимался телом скрюченным своимВ песок и грязь на дне ослизлой ямы.Разящий свист всё нарастал над ним.

Когда же звук ужасного обвалаЗемлетрясеньем стал и отгремел,Он понял с удивлением, что цел,Что смерть, свистя, не на него упала.

Услышал он бурленье волжских водИ женский выкрик, смертный и печальный,И услыхал, как зашумел народВ убежищах за стенкою причальной.

Тогда он встал. Дым черный расстилалПокров на бурном омуте глубоком.Гудел буксирчик малый и стонал,Разодранным кренясь на волны боком.

Крик женщин. Малышей истошный зов.В реке на самом стрежне чье-то тело.Оно на волнах билось и белело,И шла волна на глину берегов.

То видел он. Ремни на автоматеСорвал с плеча. Вошел он в глубь рекиИ вглядывался в тельце в светлом платьеИ в судорожный, слабый взмах руки.

Он властно плыл, с размеренною силойКладя на волны рук широкий взмах,Чтобы на крепких вынести плечахИз бездны жизнь, которой смерть грозила.

И вновь на вязкий, глинистый откосОн шел из шума омутов тревожных,И на руках он, к боли осторожных,Спасенную им женщину пронес.

Он нес ее. Он видел, потрясенный.След страшной муки на лице худомИ тонкой раны трепетный изломНа бедной груди женщины спасенной.

А кровь кричала и сияла, жгла,Стекая тихо на мужские руки,—Те капельки зловещего тепла,Те красные медлительные струйки.

Она была нежданна и чудна,Та женщина не из его любови,Но жуткой наготою алой кровиСроднилась с ним негаданно она.

Он вспомнил дом, родимую округу,И добрый труд, и дружбу, и семью,И ласковую, нежную подругу,Желанную, заветную свою.

И он ее, печальную, сквозь далиУзрел, как свет, что сердцу вдруг блеснул,И словно бы сквозь кровь и все печалиЗащиты руку милой протянул.

И понял он, что тысячам незнанныхИ чьих-то дочек, матерей, супруг,Сестер, подруг, любимых и желанных,Стал как спаситель и надежный друг.

Он стал таким. Он — с выдержкой такою.Есть сила в нем. Упорства ярость есть,Расплатою он щедро успокоитВ бою свою разгневанную честь.

О ненависти, мести кровь кричала,Та, что ему ладони обожгла.Нацель так мину, чтоб врага кромсала,Направь так пулю, чтоб разить могла!

Кропи же землю, кровью людореза,Сражайся насмерть в буре огневой,Чтоб во вселенной прекратился войФашистского проклятого железа!

Оно здесь воет. Тучи разорвав,Взмыл враг. Гудит сирена у затона.И, вкручиваясь в окоем стремглав,Гигантских бомб свисают веретена.

Пусть валит сталью и огнем разрыв,Пускай осколки рыщут оголтело —Встает боец, собой от них укрывТой хрупкой женщины живое тело.

Мужчина он из рода своего,Шагал и жил он этим нежным телом,Его страданьем, горем онемелымИ каждою кровинкою его.

Он отомстит. И грозно жизнь своюМетнет он в людореза, как гранату,Он вырвет с сердцем у врага отплату.Он — воин. Да! Он отомстит в бою.

7

НА КОМАНДНОМ ПУНКТЕ

Как тонкие струйки, сквозь щель блиндажаПо глиняной мокрой стене катакомбыЗемля осыпается, глухо шуршаВ тиши, после грома взорвавшейся бомбы.

Но, с карт разноцветных песок отряхнув,Где желто-зеленые стынут просторы,Он вдруг улыбается, мирно вздохнув,Удачному слову, клочку разговора.

И вновь над столом тонконогим своимНаклонится, среброволосый и сивый,И смотрит на карту земного массива,Раскрытого в знаках скупых перед ним.

Там желтые степи, и черные зернаСелений, и синие линии рек —Весь будущий бой отмечает упорноИ точно на карте седой человек.

Все грозные сдвиги и все измененья,Приливы, отливы, удар и отпор —Всё видит в своем напряженном прозреньеЕго утомленный и пристальный взор.

Он видит просторы равнины бескрайной,Движенье колонн молчаливых в ночиИ тропы, где груз свой, громадный и тайный,Без устали тянут, искрясь, тягачи.

И танки, которые сталью своеюТревожат молчанье полночных пустынь,И вросшую в свежие комья траншеиПахучую и голубую полынь.

Он слышит шуршанье змеистой дороги,И взлеты ракет средь глухой тишины,И молнии залпов ночных, и тревоги,Спокойствие тяжкой работы войны.

Оно в эту ночь прогоняет дремоту,Душе открывает по-новому мир.Спокойно и тихо встает командир,Окончив своих вычислений работу.

Метнулись связные. Гудит телефон.И провод зудит, словно нерв воспаленный,И серые взводы походных колоннСпешат занимать отведенные склоны.

И зуммер жужжит. И отрывисто такЗвучат донесенья полков и дивизий.Желтеет фонарик. Рассеялся мрак,И степь посветлела во мгле рдяно-сизой.

Уже из окопов пришел кашевар,И первый снаряд прогудел спозаранку,И стал из багрового черным пожар,А зуммер жужжит и стрекочет в землянке.

Так яростно небо пылает в огне,Так с полночью прожитый день перепутан,Что он не задремлет хотя б на минутуНа бурке, разостланной на топчане.

Всё ясно. С последним ударом печатиПоследний связной ускоряет свой бег.За стрелкой медлительной на циферблатеСледит напряженно седой человек.

Вот, дрогнувши, стрелка разделит собоюКружок светлых цифр. И тогда настаетДень новый гигантского грозного боя.День гнева. Упорства. Движенья вперед.

Удар — и обрушился вал канонадыНа склоны холмистых приволжских равнин.На пункте командном в земле СталинградаПульсирует сердце бессмертных руин.

8