Эндер в изгнании - Орсон Скотт Кард

Но она знала за собой ироничность ума, знала, что в ее добродушии всегда присутствует капелька язвительной мизантропии. Застенчивость Алессандры сказывалась на всем, что она делала: она была смелой на словах, но похоже, что, как только она их произносила, они удивляли и смущали ее саму. Дорабелла, однако же, не была ни ироничной, ни пугливой. Она была женщиной, которая встретилась со своими драконами лицом к лицу и умертвила их всех; сейчас она была готова принимать хвалы восхищенной публики. Она произносила реплики Катарины, вкладывая в них свое сердце, свою злость, волнение, раздражение, разочарование и, наконец, любовь. Последняя ее речь, о послушании мужу, прозвучала настолько прекрасно, что даже заставила Валентину немного всплакнуть и даже подумать: интересно, каково это – любить мужчину, доверять ему настолько, чтобы смириться, как Катарина? Неужели в нас, женщинах, есть нечто такое, что заставляет нас покоряться? Или это нечто, присущее каждому человеку, то, что заставляет радоваться подчинению, когда над ним берут верх? Это могло бы объяснить многое в подоплеке исторических событий.

Поскольку каждого, кто заинтересовался пьесой, уже привлекли к работе над постановкой, само представление вряд ли могло кого-то удивить. На последней репетиции Валентина была готова воскликнуть: «Какой смысл в премьере? Мы только что ее сыграли, и все прошло великолепно!»

Но на корабле царило радостное возбуждение – как оказалось, все с нетерпением ждали «премьеру», и Валентина поняла, что репетиция, сколь бы удачно она ни прошла, совсем не то же, что спектакль. Кроме того, на представлении будут и те, кого на чтениях не было: Дорабелла прошлась по всему кораблю, приглашая на спектакль членов команды. Многие собирались прийти. И те пассажиры, которые не участвовали в постановке, были рады приглашению, а некоторые были откровенно недовольны тем, что им не досталось роли. «В следующий раз», – говорили они.

Но когда в назначенное время все собрались, в дверях театра их встретил Джаррко с официальным выражением на лице. Нет, театр не откроется; по приказу адмирала спектакль отменен.

– Губернатор Виггин, – произнес Джаррко.

«Обращение по должности – плохой знак», – подумала Валентина.

– Сэр, если не возражаете, адмирал Морган хотел бы увидеть вас как можно скорее.

Эндер кивнул и улыбнулся.

– Разумеется, – сказал он.

Так что, Эндер этого ожидал? Или он настолько ко всему привычен, что ничему не удивляется?

Валентина пошла было вместе с ним, но Джаррко тронул ее за плечо.

– Прошу, Вэл, – прошептал он. – Только он.

Эндер улыбнулся сестре и направился к адмиралу, заметно ускорив шаг, словно был по-настоящему рад предстоящей встрече.

– Что все это значит? – негромко спросила Валентина у Джаррко.

– Не могу сказать, – ответил тот. – Правда. Я лишь получил приказ. Спектакль отменяется, театр закрыт на всю ночь, губернатора просят к адмиралу немедленно.

Так что Валентина осталась с Джаррко, утешая актеров и зрителей, реакция которых варьировалась от разочарования до ярости и даже до революционной горячности. Некоторые начали декламировать свои роли прямо в коридоре, пока Валентина не попросила прекратить.

– Бедный полковник Китунен навлечет на себя неприятности, если вы продолжите так себя вести, а он слишком деликатен, чтобы лично вас остановить.

В результате каждый был весьма сердит на адмирала Моргана за отмену безобидного представления. Валентина не могла удержаться от вопроса: о чем он вообще думает? Неужели он никогда не слышал о необходимости поддерживать хорошее моральное состояние людей? А может, слышал, но имеет что-то против его улучшения?

Что-то было неладно, и Валентина начала задаваться вопросом: а не Эндер ли за этим стоит? Может ли Эндер оказаться столь же подлым и коварным, как Питер? Нет, это совершенно исключено. Валентина всегда видела Питера насквозь, несмотря на все увертки. А Эндеру неискренность, вообще-то, не свойственна. Он всегда говорит, что хочет сказать, и всегда имеет в виду то, о чем говорит.

Что же натворил этот мальчишка?

9

Кому: [email protected]

От: [email protected]/hegemon

Тема: Пока тебя здесь не было

Я попросил одного из своих людей подсчитать, сколько времени прошло для тебя с тех пор, как ты отправилась в свой релятивистский полет в будущее. Максимум, что ему удалось, – дать мне диапазон возможной продолжительности. В любом случае это несколько недель. Для меня прошла пара лет. Так что я могу с уверенностью заявить, что соскучился по тебе гораздо сильнее, чем ты по мне. Сейчас ты, возможно, продолжаешь думать, что никогда не будешь по мне скучать. В мире полно людей, которые убеждены в том же самом. Они смутно припоминают, что выбрали меня занять кабинет Гегемона. Они просто не могут вспомнить, чем занимается этот кабинет. Когда они вообще обо мне думают, то считают, что меня зовут Локк.

И все же я воюю. У меня крошечные вооруженные силы, которыми командует – представь себе – старый друг Эндера, Боб. Остальных ребят из «армии» Эндера похитили русские, вдохновляемые коварным маленьким ублюдком по имени Ахиллес. В свое время его выперли из Боевой школы. По всему, Ахиллес подошел к выбору врага разумнее, чем Бонито де Мадрид когда-то. Врагом Ахиллеса был Боб, который столкнулся с ним – так, по крайней мере, гласит легенда – в темной вентиляционной шахте. Вместо того чтобы его убить, Боб сдал его властям. Ты об этом слышала? А Эндер знает о том, когда это произошло? Ахиллес – это Гитлер с хитростью, Сталин с мозгами, Мао с энергией, Пол Пот с проницательностью. Назови любого монстра в образе человека – и я гарантирую: в дополнение к их характеристикам у Ахиллеса найдутся свои, весьма неудобные для противников способности. Так что его очень трудно остановить, а убить еще труднее. Боб клянется, что сделает это, но у него уже был шанс, который он упустил, – так что я настроен скептически.

Жаль, что тебя здесь нет.

Больше того, мне хотелось бы, чтобы здесь был Эндер. Я веду войну армией в двести человек – очень лояльной, отлично натренированной, но всего две сотни! Боб не самый надежный из командиров. Он всегда побеждает, но не всегда делает, что ему говорят, или двигает силы туда, куда мне хочется. Он сам выбирает себе задачу из имеющихся целей. К его чести, он не спорит со мной в присутствии своих (якобы «моих») людей.

Проблема в том, что эта ребятня из Боевой школы предельно цинична. Они ни во что не верят. И уж определенно не верят в меня. Только потому, что Ахиллес пытается уничтожить Боба и навести ужас на детишек из Боевой школы, они должны пожизненно служить старшему брату Эндера Виггина. Шутка, шутка. Они ничего мне не должны.

Конфликты тут и там по всему свету, изменчивые альянсы, – как я и предсказывал, именно этим обернется возвращение детей из Боевой школы. Они отличное оружие, потенциально разрушительное, но никаких тебе радиоактивных осадков, никаких ядерных грибов. Однако я каким-то образом всегда представлял, что сумею удержаться на гребне волны. Сейчас чувствую, что меня тянет в провал между волнами, и я едва могу понять, где верх и где низ, и мне все время не хватает воздуха. Я выбираюсь на поверхность, делаю один вдох, а затем новая волна отбрасывает меня вниз.

У моей должности есть некоторые привилегии – во всяком случае, пока. Графф, министр по делам колоний, говорит, что у меня неограниченный доступ к ансиблю, и я могу говорить с тобой, когда захочу. Поздравь себя с тем, что я этим не злоупотребляю. Я знаю, ты пишешь историю Боевой школы, и мне подумалось, что некоторая информация о карьерах самых многообещающих ее выпускников тебе не помешала бы – например, для эпилога. Армия Эндера билась с жукерами и победила, и все, кроме него, сейчас так или иначе вовлечены в военное планирование и боевые действия на стороне наций, достаточно удачливых, чтобы заполучить хотя бы одного такого выпускника, и достаточно сильных, чтобы его удержать. Они заложники, слуги, лидеры, номинальные фигуры или жертвы чужих планов или собственных решений.

Так что готовься переварить огромное количество информации. Графф говорит, ему потребуются недели на то, чтобы отослать все через его терминал (он сейчас располагается на старой станции Боевой школы), но ты получишь все разом. Передачи от моего имени идут с приоритетом Гегемонии, а это значит, что капитан твоего корабля не сможет их прочесть, а любым сообщениям, которых ожидает он сам, придется встать в очередь. Надеюсь, твоего капитана это не слишком рассердит, но, насколько я понимаю, он ведь, в сущности, никто, он даже не Мэйзер Рэкхем. Однако извинись перед ним от моего имени. Или не извиняйся, если сочтешь нужным.

Мне никогда в жизни не было так одиноко. Я каждый день о тебе вспоминаю. По счастью, папа и мама оказались на удивление полезными. Нет, мне следовало бы написать «помогающими», но я оставлю «полезными», чтобы ты могла сказать: «Он совсем не изменился». Они тоже по тебе скучают, и среди прочего ты найдешь письма от них обоих. И их письма Эндеру. Надеюсь, малыш справится со своей злостью и ответит им. То, как мне тебя недостает, дает мне некоторое понимание их чувств к Эндеру (а теперь и тебе); его ответное письмо было бы для них дороже всего на свете. Ну что ему стоит?