Эндер в изгнании - Орсон Скотт Кард

– Спасибо, – сказал Эндер. – Думаю, сейчас я снова опущу кровать, чтобы можно было поспать.

Лейтенант Акбар с кучей извинений снова опустил обе койки, игнорируя протесты и заверения пассажиров, что они вполне способны и сами с этим справиться. Когда койки были разложены, энсин пошел к выходу и остановился в дверях.

– Сэр, – сказал он, – знаю, я не должен этого просить. Но все же… Можно я пожму вашу руку, сэр?

Эндер протянул ему руку и тепло улыбнулся:

– Спасибо за вашу помощь, энсин Акбар.

– Для нас честь принимать вас на борту этого корабля, сэр.

Акбар отсалютовал Эндеру. Эндер ответил тем же, и энсин ушел, закрыв за собой дверь.

Эндер подошел к койке и сел на нее. Валентина села на свою, прямо напротив. Эндер посмотрел на сестру и начал смеяться. Она скоро к нему присоединилась.

Они хохотали, и Эндер наконец лег, вытирая слезы.

– Позволь тебя спросить, – сказала Валентина. – Мы смеемся над одним и тем же?

– А что? Что тебя рассмешило?

– Все, – ответила она. – Вся эта фотосессия перед отлетом. Морган приветствовал нас так тепло, словно у него и в мыслях нет вонзить тебе нож в спину. Благоговение лейтенанта Акбара перед героем, твои уверения, что ты всего лишь «мистер Виггин» – что, разумеется, тоже наигранно. Я смеюсь над всем этим сразу.

– Я понимаю, как все это забавно со стороны. Но сам был слишком занят, чтобы меня это могло развеселить. Я пытался не уснуть и старался произносить правильные слова.

– Так над чем тогда ты смеялся?

– Я смеялся от восторга. Восторга и облегчения. Сейчас я больше ни за что не отвечаю. На время полета это корабль Моргана, а я впервые в жизни стал свободным мужчиной.

– Мужчиной? – спросила Валентина. – Ты до сих пор ниже меня ростом.

– Но, Вэл, мне приходится бриться каждую неделю: щетина-то растет!

Их снова одолел смех, но уже ненадолго. Затем Валентина произнесла команду, опускающую барьер между их кроватями. Эндер разделся, забрался под простыню – в помещении с контролируемым климатом ее было вполне достаточно – и за считаные секунды провалился в сон.

8

Кому: GovDes%[email protected]/voy

От: [email protected]

Тема: Отчет о формировании планеты

Дорогой Эндер,

я все не мог решить, отправлять ли тебе эти данные. С одной стороны, они завораживают, даже воодушевляют; с другой стороны, я знаю, что уничтожение родной планеты жукеров заставило тебя страдать, и напоминание об этом может оказаться болезненным. Но я рискну причинить боль – тебе, ведь для меня это не такой уж риск, правда? – потому что если кто и должен увидеть эти отчеты, так это ты.

Переадресованное сообщение:

Кому: [email protected]

От: LPo%[email protected]/bda

Тема: Отчет о формировании планеты

Дорогой Хайрам,

не уверен, что наши сведения подпадают под определение «насущно необходимые», поскольку пройдет еще очень-очень много времени, прежде чем означенная планета станет пригодной для колонизации. Но поскольку она больше не занята врагом, мне подумалось, ты захочешь узнать кое-что о последствиях войны – нашу ОНУ (отметь, что в своем новом назначении я не получил обычной «оценки нанесенного ущерба». Мы должны использовать аббревиатуру. Kuso[7], как говорят дети).

[email protected]&!a***********bdA.gov

Я сделал так, что твое полное имя будет временным паролем в течение следующей недели.

Если у тебя не найдется времени для того, чтобы изучить весь отчет на приведенном выше сайте, вот тебе краткое изложение: родная планета жукеров, уничтоженная в прошлом году разрывом молекулярных связей, формируется заново. Посланный нами корабль вместо спасательной миссии занялся астрономией – наблюдает за формированием планеты из пыли – буквально.

MD-поле разбило на атомы все, до чего дотянулось, но теперь эти атомы сливаются в молекулы с удивительной быстротой. Наблюдающий корабль недавно оказался в таком положении, что звезда находилась от него по ту сторону облака пыли. Были проделаны спектрометрические и гравитационные измерения, подтвердившие, что молекулы формируются заново и что гравитация облака достаточна для удержания большей части вещества. Некоторая часть вещества оказалась потеряна в силу высокой скорости атомов, еще часть – из-за гравитации звезды, солнечного ветра и так далее, но, по нашим оценкам, новая планета сохранит по меньшей мере восемьдесят процентов первоначальной массы, если не больше. При таких размерах у нее должна возникнуть атмосфера, потенциально пригодная для дыхания. Также у нее будет расплавленное ядро и мантия, океан и, возможно, тектонические выступы толстых фрагментов коры – то есть континентов.

Если вкратце, то от цивилизации жукеров не осталось никаких артефактов, но в течение нескольких тысяч лет планета возродится – симпатичный шарик на своей орбите. Быть может, в течение десяти тысяч лет она остынет достаточно для того, чтобы человечество могло приступить к ее изучению. Если после формирования океанов мы заселим ее бактериями и другими формами жизни, ее можно будет колонизировать в течение сотни тысяч лет. Мы, люди, можем быть более чем деструктивными, но стремление Вселенной к созиданию неутомимо.

На корабле «Леденец», как его называла Валентина, известном также как «IF-Колтранс-1» (это имя красовалось на борту и беспрестанно передавалось в эфир его маячком) или «Миссис Морган» (этим прозвищем пользовалась команда за спиной капитана), общественных мест было немного.

На борту имелась столовая, в которой не больно-то засидишься, поскольку обеденные смены шли каждый час. Библиотека предназначалась для серьезных исследований, проводимых экипажем корабля, и, хотя у пассажиров был полный доступ к ее содержимому с терминалов в своих каютах, их не особо приветствовали в самом помещении.

Каюты офицеров и команды раскрывали двери перед пассажирами только по особому приглашению, а такие приглашения случались редко. Театральный зал был хорошо приспособлен для просмотра голографических картин или фильмов, равно как для общих сборов, но личные разговоры здесь велись приглушенными голосами и в целом не приветствовались.

Так что для веселья оставалась только обзорная палуба, обозревать с которой открывающиеся виды можно было лишь во время околопланетных маневров, да немногие помещения в трюме, которым предстояло становиться просторнее по мере расходования припасов.

Так что именно на обзорную палубу Эндер отправлялся каждое утро сразу после завтрака. Валентину удивляла его очевидная общительность. На Эросе он держался скрытно, разговаривал неохотно, всецело углубившись в свои исследования. Теперь же он приветствовал всех, кто заходил на палубу, и дружелюбно болтал со всяким, кто хотел отнять у него время.

– Почему ты позволяешь им себя отрывать? – однажды спросила Валентина, когда они вернулись в каюту.

– Они меня не отрывают, – ответил Эндер. – Моя цель – общаться с ними; своими делами я занимаюсь, когда никто не претендует на мое время.

– То есть ты губернатор.

– Отнюдь. Сейчас я никакой не губернатор. Это корабль адмирала Моргана, и у меня здесь нет никакой власти.

Таков был стандартный ответ Эндера, когда кто-то хотел разрешить проблему: рассудить спор, поставить под сомнение тот или иной пункт правил, попросить об его изменении или о привилегии. «Боюсь, моя власть начнется только после того, как я шагну на планету Шекспир, – отвечал он. – Но уверен, любой офицер по связям с пассажирами, назначенный адмиралом Морганом, разрешит все проблемы, к вашему полному удовлетворению».

«Но вы ведь тоже адмирал», – указывали некоторые на очевидный факт. Некоторые даже знали, что ранг Эндера был выше, чем у Моргана.

«Он капитан корабля, – улыбаясь, отвечал Эндер. – И на борту нет никого выше».

Валентину такие ответы не устраивали – и наедине с братом она стеснялась отметить это.

– Mierda, mi hermano[8], – сказала она. – Если у тебя нет официальных обязанностей и ты не губернатор, зачем тебе тратить столько времени на то, чтобы быть любезным?

– Можно надеяться, что в один прекрасный день мы прибудем к месту назначения, – ответил Эндер. – К тому моменту, как это произойдет, я должен знать каждого, кто останется с колонией. И знать хорошо. Их внутрисемейные отношения, дружеские узы, завязавшиеся на корабле. Нужно знать, кто хорошо говорит на общем, а у кого сложности с неродным языком. Я обязан знать, кто агрессивен, кому нужно внимание, кто творческий и изобретательный, у кого какое образование, как они воспринимают новые идеи. Тем пассажирам, кто путешествует в стазисе, я уделил по полчаса – каждой группе. На бодрствующих у меня времени больше. Может, мне хватит его, чтобы выяснить, почему они не погрузились в сон на время полета. Боятся стазиса? Надеются на получение какого-то преимущества по прибытии на место? Как видишь, Валентина, я все время работаю. И устаю от этого.