Цифры - Мария Петровна Казакова

которые Вы иногда совершаете. Если хотите, давайте я Вас перенаправлю к психотерапевтке в соседнем кабинете для уточнения диагноза».

Золотое правило: если вам кажется, что от походов к психологу вам всё сильнее хочется умереть – уходите и ищите другого специалиста.

Другое дело, когда вы в ходе работы с психологом обнаруживаете в себе чан непроработанного психологического дерьма, которое влияет на вашу повседневную жизнь, хотя вы о нём забыть забыли или не замечали никогда.

Тут уж надо попыхтеть и проработать – иначе будет преследовать всю жизнь и портить жизнь не только вам, но и вашим близким. 16

Жёлтые обои

«Жёлтые обои» (1892) – новелла Шарлотты Перкинс Гилман, одно из важнейших прозаических произведений раннего феминизма.

Сюжет: дневник женщины, которую врачи-мужчины (в т.ч. её муж) заставляют соблюдать «лечение покоем» (bed rest, rest-cure). Эта практика была распространена в Америке XIX в.

Считалось, что невротические заболевания у женщин следует лечить покоем на свежем воздухе, постоянным бездействием в постели и запретом на интеллектуальный труд, особенно на писательство.

Чаще всего мужчины-врачи прописывали лечение покоем при истерии, также известной как «бешенство матки» – это зонтичный термин для описания разных психических расстройств, сегодня диагноз считается некорректным и устаревшим.

Героиня жаждет видеть своего новорожденного ребёнка, жаждет сменить комнату, где она спит, жаждет писать и работать – но муж запрещает делать всё это.

Запреты мужа мягки, но непреодолимы и бескомпромиссны. И когда она понимает, что ей не удастся найти физическую и интеллектуальную свободу, она начинает вчитываться в «жёлтых обоев узор» и наконец-то находит свободу – в безумии.

Новелла очень маленькая – можно прочитать за полчаса, но оставляет впечатление на долгие годы.

Цитаты:

«Если ваш собственный муж, врач с хорошей репутацией, уверяет друзей и родственников, что у вас нет ничего серьезного, кроме легкой нервной депрессии и склонности к истерии, то тут любые доводы бессмысленны. Любые!»

«Мне строго запретили «трудиться», пока я не поправлюсь. Лично я с этим не согласна. Лично я верю, что подходящая работа была бы мне полезна. Но что поделаешь?

Вопреки их запретам я продолжаю писать, хотя это сильно истощает меня. Приходится писать тайком, поскольку я встречаю огромное сопротивление окружающих. Иногда я фантазирую о том, чего могла бы добиться, если бы встречала меньше препятствий и больше поддержки. Но Джон так плохо отзывается обо всем, что касается моих рассуждений о здоровье…»

«Мой муж очень нежный и внимательный. Он даже не позволяет мне вставать без его особого распоряжения. У меня появилось расписание на каждый час дня.

Это он позаботился обо мне! Но я веду себя нечестно и неблагодарно – не могу оценить, как следует, его опеку и любовь.»

«Ой, кажется, пришел мой муж. Мне пора заканчивать – ему не нравится все, что бы я ни написала.»

Повествование автобиографично. В эссе «Why I Wrote The Yellow Wallpaper» Шарлотта пишет:

«For many years I suffered from a severe and continuous nervous breakdown tending to melancholia – and beyond. During about the third year of this trouble I went, in devout faith and some faint stir of hope, to a noted specialist in nervous diseases, the best known in the country.

This wise man put me to bed and applied the rest cure, to which a still-good physique responded so promptly that he concluded there was nothing much the matter with me, and sent me home with solemn advice to “live as domestic a life as far as possible,” to “have but two hours’ intellectual life a day,” and “never to touch pen, brush, or pencil again” as long as I lived. This was in 1887.

I went home and obeyed those directions for some three months, and came so near the borderline of utter mental ruin that I could see over.

Then, using the remnants of intelligence that remained, and helped by a wise friend, I cast the noted specialist’s advice to the winds and went to work again – work, the normal life of every human being; work, in which is joy and growth and service, without which one is a pauper and a parasite – ultimately recovering some measure of power.»17

Почему я ненавижу Персея

В пьесе Евгения Шварца «Дракон» тюремщик отчитывается бургомистру о поисках пропавшего драконоборца: «Ланцелот, он же Георгий, он же Персей-проходимец, в каждой стране именуемый по-своему, до сих пор не обнаружен».

Непривычно выражать солидарность тюремщику, но, изучив древнегреческие источники, я не могу не согласиться: Персей действительно был проходимцем.

Как обычно излагают сегодня миф о Персее и Андромеде? Андромеда – дочь царя эфиопов Кефея и жены его Кассиопеи. Как-то раз Кассиопея похвасталась то ли своей красотой, то ли красотой своих детей, и этим прогневала богов. По воле богов, Андромеду приковали цепями к скале у моря, в охрану приставили хтоническое океанское чудище. Мимо проплывал Персей, влюбился в царевну и решил во что бы то ни стало освободить её. Отправился на поиски Медузы-горгоны, убил её, отрубил волшебную голову. Используя голову Медузы, как смертоносное оружие, Персей превратил чудище-стражника в камень, освободил Андромеду, женился на царевне – и жили они долго и счастливо. Так гласит прилизанная, упрощённая, дошедшая до нас версия.

Что здесь показалось мне странным? В честь Андромеды названо целое созвездие, а в мифе она будто и вовсе лишена собственной воли. Не издаёт ни единого слова, не принимает ни единого решения. В ней будто бы и нет ничего примечательного, она просто красивая, живая статуэтка, переходящая из рук в руки: от царей – к чудищу, от чудища – к Персею. Скопление звёзд называть в память о девушке без личности?

«Да не может быть!» – решила я и начала разбираться.

Первое, что обнаружилось: чудище вовсе не было просто охранником – оно должно было Андромеду сожрать. Чудищем был κῆτος (кетос), то есть существо, похожее на гигантского зубастого щетинистого кита. В текстах у Аполлодора (~180-120 до н. э.) и других авторов подчёркивается: Андромеда и Гесиона были отданы кетосам в качестве βορά – еды, корма, пищи.

Гесиона – дочь троянского царя, которую также отдали на съедение кетосу, но девушку вовремя спас Геракл. В ходе битвы кетос заглотил Геракла. Чтобы выбраться, герой развёл пожар в его внутренностях – да такой сильный, что волосы самого Геракла осыпались пеплом в потрохах кита.

Почему цари с такой лёгкостью отдавали чудищам своих любимых дочерей? Потому что иначе Посейдон затоплял всё царство! Вода поглощала сушу, а кит пожирал и крушил всё подряд. Вот и получается, что девушкой пожертвовать легче, чем целой страной. Аполлодор