Дитя общины - Бранислав Нушич

— Этот ребенок, сударь, первый найденыш будущего общества призрения подкидышей. И вы, в сущности, станете кумом этого общества, а я полагаю, что это великая честь — быть кумом целого общества, которое будет состоять из самых видных представителей Белграда. Я даже думаю предложить вашу кандидатуру в постоянные крестные отцы.

— Как это? — удивился учитель.

— А так, сударь! Задачей общества будет давать приют подброшенным детям. Эти дети обычно не крещены, и поэтому обществу потребуется свой постоянный крестный отец. Верно?

Все согласились с этим и вынудили учителя дать согласие стать крестным отцом.

Поскольку второй важный вопрос повестки дня был решен, а с плеч господина Симы сброшена еще одна забота, речь зашла о третьем вопросе, который был не так важен, как первые два, но тем не менее вызвал самую оживленную полемику.

— Мне кажется, — обратившись к супругу, взяла слово госпожа Босилька, — его надо назвать Симой в твою честь, это ты нашел ребенка и ты станешь основателем общества.

Господина Симу снова одолели недавние мысли. Не принято, не принято же в Сербии называть сына именем отца. А если этот мальчик узнает когда-нибудь от матери историю своего рождения и возьмет фамилию отца, то в один прекрасный день появится еще один Сима Неделькович, который вечно будет стоять на дороге господина Симы Недельковича. Гораздо разумнее было бы ничем, а именем тем более, не связывать мальчика с собой. И только господин Сима открыл рот, чтобы отклонить это предложение, как на помощь дочери пришла мать.

— Совсем как Симеон, найденыш Симеон! — добавила она.

И господин Сима невольно прочел про себя народную песню:

Вышел утром старичок монашек

На Дунай, к воде студеной,

Чтоб набрать воды дунайской,

Чтоб умыться, богу помолиться…

И далее он вспомнил содержание всей песни, в которой найденыш Симеон, когда вырос, нашел свою мать, будимскую королеву. Правда, господин Сима не был будимским королем, но в тот миг ему показалось, что названный именем найденыша Симеона, мальчик непременно найдет когда-нибудь свою мать или отца. А поскольку такая перспектива пугала господина Симу больше всего, он категорически отклонил предложение назвать ребенка своим именем, сославшись на то, что он из скромности не желает быть удостоенным такой чести. И чтобы раз и навсегда покончить с возражениями, предложил окрестить мальчика Божидаром, так как тот и в самом деле божий дар.

Свояченица не менее категорически воспротивилась этому по той простой причине, что буква «Б» не глядится в монограмме.

— Мальчик может в один прекрасный день стать великим человеком, и у него появится потребность в носовых платках с монограммой, а буква «Б» в монограмме совершенно безобразна!

Со своей стороны, свояченица предложила назвать мальчика Ромео или Авраамом, против чего воспротивилась теща.

— Ребенок, — сказала она, — не щенок, чтобы называть его Ромео или Авраамом. Ребенок-то христианский, к чему ж ему давать нехристианские имена!

Со своей стороны учитель предложил назвать мальчика Бетховеном, добавив, что тот благословлял бы своего крестного отца за такое имя.

Тут уж воспротивился господин Сима.

— Какой еще Бетховен! — сказал он. — Это имя страшно мешало бы ему в жизни. Представьте себе: государственный советник Бетховен, окружной начальник Бетховен. А если он, скажем, будет священником… Вот будет комедия, если его станут звать батюшка Бетховен… Другое дело, если бы человек определенно знал, что будет жуликом… У жуликов такие странные имена: «Пахан», «Затычка», «Бетховен»…

Наконец, поскольку предложение учителя тоже провалилось, снова выступила теща и предложила дать мальчику имя Ненад, потому что его нашли неожиданно [5], С этим согласились все, и дело было решено.

И все же на другой день, вернувшись из церкви, учитель музыки сообщил господину Симе, что дал ребенку имя Сима. На этом категорически настояла госпожа Босилька, сказавшая с глазу на глаз учителю музыки, что тем самым она хочет оказать господину Симе почесть, от которой тот отказался лишь из скромности.

Так дитя общины было крещено в третий раз. Видно, бог троицу любит.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. Первый съезд общества призрения подкидышей

После крещения прошло недели две, которые для господина Симы Недельковича были чем-то вроде отдыха после душевных бурь. А когда прошла и третья неделя, господин Сима снова стал размышлять об идее, которая так растрогала его в одной из предыдущих глав романа. Размышлял он целую неделю, и таким образом прошел месяц со дня крещения, когда господин Неделькович решил окончательно и бесповоротно, что надо приступить к осуществлению пленившей его идея, то есть к основанию общества призрения подкидышей.

Еще неделю господин Неделькович размышлял о том, каким образом это сделать, и наконец нашел, что все обстоит очень просто. Главное для осуществления идеи — подкидыш — уже имеется в наличии, осталось только написать устав, собрать людей, образовать комитет, и дело сделано. Целую неделю господин Сима Неделькович формулировал, писал и переписывал письмо, в самых изысканных выражениях призывавшее всех благородных людей объединиться на учредительном съезда в общество, сколь полезное, столь и гуманное.

Съезд самых видных людей города «имел быть» в Гражданском клубе через неделю. Все оставшееся время господин Сима Неделькович употребил на подготовку речи, главная мысль которой была выражена словами Христа: «Пустите ко мне детей!»

В день съезда точно к десяти часам утра господин Неделькович в сопровождении учителя музыки, также привлеченного к осуществлению знаменитой идеи, отправился в Гражданский клуб. Там они застали несколько знакомых господ, с нетерпением ожидавших остальных. Напрасно господин Неделькович оборачивался при каждом шорохе и поглядывал на двери, напрасно учитель музыки выходил несколько раз даже на улицу, чтобы посмотреть, не идет ли кто. Господину Недельковичу ничего другого не оставалось, как отложить съезд еще на неделю.

Таким образом со дня крещения Неделько и до дня открытия съезда прошло целых два месяца, по истечении которых это событие все же состоялось.

Кроме одного-двоих, собрались все приглашенные. Пришел архимандрит Григорий, который при входе в зал пожал руку господину Недельковичу и заявил: «Спасибо вам за то, что вы взялись осуществить этот христианский замысел. Я и сам, когда был молодым, часто задумывался, нельзя ли как-нибудь позаботиться о подкидышах, но, состарившись, перестал думать об этом. Спасибо, поздравляю вас!»

— Это идея моей жены, — поблагодарив преподобного отца, скромно добавил господин Неделькович.

Пришел и господин Станое Лекич, преподаватель математики, известный тем, что охотно становился членом любого комитета. Он состоял в руководстве литературного общества, общества по благоустройству Врачара (хотя жил в другом районе Белграда — в Палилуле), кружка верховой езды, городского клуба, певческого общества и пытался даже выдвинуть свою кандидатуру в члены комитета женского общества, но единственно по причине своего пола не был избран.

Пришел и господин Сречко Остоич, окружной начальник в отставке, сразу же заявивший, что он в этих делах, то есть в подкидышах, ничего не смыслит, но господин Сима объяснил ему, что он приглашен потому, что свояченица у него — акушерка.

Пришел и господин Савва Янкович, человек, который постоянно предлагает себя в бухгалтеры любого общества, поскольку считает, что на членские взносы можно жить весьма неплохо. Явился господин Пайя Станоевич, человек очень умный, о котором говорят, что он все свое состояние завещал на благотворительные цели, в то время как его соседка, госпожа Мария, утверждает, что он переписал его на свою жену.

Пришел и господин Тома Петрович, торговец, который через «Сербскую газету» отрекся от своих сыновей. Войдя, он тоже пожал руку господину Симе Недельковичу и сказал: «Я с радостью поддерживаю вашу благородную идею, мы все призваны всерьез позаботиться о чужих брошенных детях!»

Пришел и господин Аксентий Ристич. Он так любит детей, что всегда держит в своем доме двух девочек в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет и содержит их, как родных дочерей, и все это в память о покойной жене.

Пришло еще много видных людей, и едва ли не все сразу же заявляли, что согласны с идеей, а господин Сима всякий раз подчеркивал, что идея принадлежит его жене.

Когда все собрались, господин Сима потряс звонком и произнес речь, которую он одну неделю писал, а вторую — правил.

Учитель музыки, знавший речь наизусть, прерывал господина Симу возгласами: «Правильно, правильно!»

Во второй половине речи господин Сима специально описал «один случай, который произошел с ним». Он обнаружил перед дверями своего дома красивого, здорового, румяного мальчика, а раз ребенок красив, здоров и румян, из него может выйти образцовый гражданин. Но если передать ребенка общине, а та, в свою очередь, отдаст его какой-нибудь женщине, то что из него вырастет? Он не получит никакого воспитания, а следовательно, гражданина из него не выйдет. А между тем с каждым днем ощущается все большая нехватка истинных граждан, и тут не мешало бы проявить тревогу даже самому государству. Поэтому он — господин Сима — считает, что всем нам надо объединиться и прежде всего позаботиться о ребенке, которого подбросили к его дверям, а потом и обо всех других детях, которые оказались бы перед его дверями или где-либо еще. Свою прекрасную речь господин Сима закончил такими словами: