Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

исполнение». Всё остальное лежало на обязанностях Ермакова (Юровский слепо повторяет: «Развязка возлагалась на меня, а ликвидация на одного из товарищей»). Он должен был заранее найти и подготовить место для сокрытия трупов и в роковую ночь вывезти их за пределы города. Но комендант, подозревая Ермакова в ненадёжности, решил «проверить сам всю операцию до конца». «Вскрывшиеся кражи, так же как и опоздание к расстрелу Ермакова, насторожили Юровского, и, не доверяя разнузданным “товарищам”, он внезапно принял решение лично проверить, как пройдёт захоронение», – уже не без расчета фантазирует в своей книге Н. Розанова.

Место, которое нашёл Ермаков, оказалось малопригодным для предполагаемой цели[13]. От недобросовестности Ермакова комендант пришёл в ярость. Пришлось на ходу решать проблему. «В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту» (то есть тут же ночью), куда свезли трупы. Там их раздели и сбросили в эту шахту. «Но Романовых не предполагалось оставлять здесь – шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения». (Если шахту только что отыскали, то как могло быть заранее известно, что она предназначена в качестве перевалочной базы? Таковая ситуация возможна лишь только в том случае, если Покровский обвинил Ермакова в «ненадёжности» несправедливо; здесь, как часто в показаниях свидетелей, происходит путаница того, что было, с тем, что должно было быть по «Записке Юровского». – А.Г.) К вечеру комендант, оставив охрану, уехал с докладом в Урали-сполком, где донёс на плохое исполнение поручения Ермаковым и получил сведения, что на девятой версте по Московскому тракту имеются глубокие шахты, подходящие для погребения.

Это живописание сочинено пером историка Покровского. Документы следствия Н.А. Соколова рисуют иную картину. Все эти коллизии с Ермаковым, неизвестно почему определённым на роль «мальчика для битья», и с комендантом, будто бы впервые попавшим на рудник в урочище Четырёх Братьев, полностью изобретены Покровским. Ему нужно, чтобы Ганина Яма и рудник в урочище никак не привлекали к себе внимания, чтобы создалось впечатление, что с самого начала Ганина Яма была непригодна для сокрытия следов преступления. На самом деле комендант Юровский эти места хорошо знал и не раз там бывал вместе с Ермаковым. За несколько дней до убийства Царской Семьи их видели на Коптяковской дороге и у урочища Четырёх Братьев. Покровский, когда сочинял свою «Записку», не задумывался над тем, что через несколько лет появится документальный труд следователя Соколова, в котором будут представлены свидетельские показания, уличающие советского историка во лжи.

Крестьянин Волокитин, допрошенный следователем Н.А. Соколовым, рассказал: «Я шёл в Екатеринбург той дорогой, что идёт из Коптяков. На этой дороге я встретил трёх всадников, ехавших верхами в сёдлах. Двое из них были мадьяры. Третий был Юровский, которого я хорошо знал. В руках у Юровского я видел простой плотничий топор. Ехали они, направляясь прямо к переезду № 184, к Коптякам. Юровский ещё перекинулся со мной несколькими словами, спросил меня, много ли ягод». Через день или через два Волокитин там же снова встретил Юровского. На этот раз он ехал в легковом автомобиле, тоже не один и тоже в том же направлении на Коптяки. Крестьянин Волокитин был не единственным, кто видел Юровского. В те же дни с Юровским встретился горный техник Фесенко, который в этой округе проводил разведку местонахождения руд. В протоколе допроса было записано: «Однажды во время работ, когда И.А. Фесенко подходил к завороту с дороги к Исетскому руднику, в местности около Четырёх Братьев, он видел ехавших верхами на лошадях Юровского и с ним двух незнакомых лиц, одного из которых рабочие называли Ермаковым. Юровского он знал до этого. Ехали они по направлению от Верх-Исетского завода к деревне Коптякам. Встретясь с ним, они спросили его сначала, чем он тут занимается. Он объяснил им, что занимается разведкой руд. Тогда они спросили его, можно ли будет проехать по той дороге на Коптяки и далее на автомобиле-грузовике и при том, что им нужно провезти пятьсот пудов хлеба. Он, Фесенко, сказал им, что дорога, кажется, хорошая: проехать на автомобиле можно. Разговор с ним вёл более Юровский». В том же протоколе есть ещё одно свидетельство: «В тот же день, – говорится в нём, – когда проезжали эти лица, ехали по той же дороге из города Екатеринбурга на свою дачу с кучером жена И.В. Ускова, которой попали навстречу Юровский и Ермаков. Ускова разговаривала с ними». Следователь Н.А. Соколов сделал следующий вывод: «Один день отделял встречу с Фесенко от первой встречи с Волокитиным. 14 июля Юровский искал путь к руднику. 15 июля, встретясь с Волокитиным, Юровский ехал расчищать уже известную ему дорогу, по которой он собирался везти трупы. Встретясь с Фесенко, он эту дорогу ещё пока высматривал».

Далее по «повести» Покровского комендант отправляется на поиски тех самых глубоких шахт на Московском тракте, о которых он узнал в Уралисполкоме, и к вечеру снова вернулся в город, где предпринял бурную деятельность по добыванию всего необходимого: керосина, кислоты, верёвок, чтобы вытаскивать трупы из шахты, телег, на которых ночью, в половине первого, со всем этим грузом отправился назад к Ганиной Яме. Когда рассвело, трупы вытащили. «Возникла мысль – хоронить тут же». Начали рыть яму, но работу пришлось приостановить. Появился кто-то нежелательный. (Как попал этот тип к самой шахте, когда всё кругом было оцеплено всадниками и пешими красноармейцами, которые никого не пропускали, о чём в следственных документах масса свидетельств, Покровский не утруждает себя объяснением. Ему нужно, чтобы урочище Четырех Братьев стало непригодным для сокрытия трупов.) «Пришлось бросить дело». Весь день провели в ожидании вечера и в девять часов «отправились в путь».

Документы следствия Н.А. Соколова иначе представляют все события этих двух суток, происходивших на Коптяковской дороге и Ганиной Яме. Как сообщил путевой сторож Лобухин, грузовик мимо железнодорожного переезда прошёл в ночь на 17 июля по объездной дороге. Пройдя некоторое расстояние на Коптяки, грузовик свернул влево и дошёл почти до самой открытой шахты. «Ранним утром 17 июля, – пишет Н.А. Соколов, – было прекращено движение по коптяковской дороге. Нет сомнения, таинственный грузовой автомобиль прошёл из Екатеринбурга к Коптякам под покровом ночи. Он не приходил в Коптяки и скрылся где-то в лесу. Рудник в урочище Четырёх Братьев был целью его достижения».

У Четырёх Братьев от Коптяковской дороги в сторону рудника вела дорожка, называемая местными жителями «свёрткой». Возле этой «свёртки» утром того же дня, когда прошёл грузовик, оказалось несколько крестьян из Коптяков, которые отправились полюбопытствовать, услышав, что с шувакинской стороны чуть ли не целая сибирская армия движется на Екатеринбург. Там их остановил конный патруль. Допрошенный Н.А.