Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

Соколовым крестьянин Швейкин показал: «Я очень даже хорошо могу сказать, что след (от грузовика) был здоровенный и по коптяковской дороге, и по той свёртке с коптяковской дороги, по которой к нам красноармеец выехал. След с коптяковской дороги так и пошёл по этой повёртке. Он хорошо был заметен по повёртке. Видать было, что недавно, только что перед нами проехали. Я так определяю, что это был след от автомобиля: больно он был здоровый: и широкий и глубокий и траву, как есть, всю по повёртке в улок положил».

Следы от грузовика через два дня после снятия блокады на Коптяковской дороге видели крестьяне, которые «ходили к ямам, в местности Четырёх Братьев для обследования, что именно могли там делать красноармейцы». Их показания записаны в протоколах следственного дела. Бабинов, житель Коптяков, там побывавший со своими однодеревенцами, был опрошен по поручению Н.А. Соколова. В протоколе допроса было записано: «На свеже-проторённой дороге, на расстоянии 100 сажен от коптяковской дороги Бабинов видел колеи от автомобильных колёс». Лесничий Редников, допрошенный Н.А. Соколовым, сообщил следующее: «Первая дорожка от Четырёх Братьев имела следы автомобиля. Следы его здесь были совершенно ясные. Тяжёлый автомобиль шёл здесь, проложил громадный след, поломал и повывернул много молодых деревьев вдоль колей дороги. След автомобиля доходил до самой открытой шахты и здесь кончался».

Это первый грузовик, который проехал ночью и привёз безжизненные тела из Ипатьевского дома. На допросе начальника Екатеринбургского уголовного розыска Кирсты заведующий гаражом П.А. Леонов показал: «17 июля 1918 года были потребованы комиссаром снабжения фронтом Горбуновым пять грузовых автомобилей, причём на одном из таковых, по тому же требованию, были помещены две бочки бензина. Автомобили эти возвратились обратно так: 18 около 7 часов утра пришли два средних грузовика, на одном из них были две пустые бочки от бензина (значит, две бочки бензина были израсходованы в первые сутки. – А.Г.), два маленьких грузовика возвратились около 9 часов утра того же 18 июля». На основании показаний путевого сторожа Лобухина и других свидетелей следователь Н.А. Соколов зафиксировал, что поздно вечером 17 июля и днём 18 июля через переезд № 184 прошло два автомобиля, гружённые бочками с бензином и ящиками, обвязанными верёвками, с серной кислотой. Грузовики, миновав переезд, вскоре останавливались. На рудник бочки и ящики перевозились на лошадях. Кувшины с кислотой на Ганиной Яме были извлечены из деревянных ящиков, обгорелые доски от которых были приобщены к делу, как вещественные предметы следствия.

Грузовик с бочками видел инженер В.С. Котенов. Он рассказал, что 18 июля из города отправился в Коптяки, где у него была дача. После переезда № 184, проехав несколько «десятков сажен», он был остановлен красноармейцами. На поляне в стороне стояли грузовой автомобиль и вороная лошадь, запряжённая в коробок. Дальше ехать ему запретили и велели поворачивать назад. Он попросил напиться, ему указали на грузовик. «На автомобиле стоял железный бочонок от бензина, – показал Котенов. – Я сел на бочонок и стал пить воду из медного кувшина. Сидя на бочонке, я его покачивал и чувствовал, что бочонок был пуст». Позднее, когда на Ганиной Яме велись Соколовым изыскательские работы, Котенов, как инженер, занимался откачиванием воды из шахты.

Оба грузовика, опустошённые, часов в пять-шесть 18 июля пересекли снова переезд в сторону Екатеринбурга, а несколько позднее уже из города проследовал на рудник легковой автомобиль, в котором сидело четыре человека. Крестьянка Берёзовского завода Екатерина Привалова, допрошенная Н.А. Соколовым в качестве свидетеля, рассказала: «В прошлом году, летом, во время сенокосов, я помню, что через наш переезд (№ 803) прошёл по направлению к Коптякам грузовой автомобиль. В этом автомобиле было две-три бочки. Помнится мне, что в этот же день прошёл также к Коптякам легковой автомобиль. В нём сидело три или четыре человека. Из них я разглядела только одного: Голощёкина. Я раньше его видела и в лицо знала. На другой день рано утром, на зорьке, этот автомобиль назад пошёл. В нём опять сидел Гологцёкин с несколькими людьми. Он сидел в автомобиле и спал». А свидетель, священник Иуда Прихотько, Голощёкина в лицо не знавший, подтвердил, что он тоже видел легковой автомобиль, в котором сидели люди и «все развалившись спали».

Н.А. Соколов считает, что Голощёкин побывал на руднике дважды. «В последний раз, – пишет он, – Голощёкин поехал туда вечером 18 июля и возвратился в Екатеринбург утром 19 июля, пробыв на руднике всю ночь». Днём 17 июля Голощёкина на руднике видел австриец Мейер, о чём он сообщил в интервью немецкому журналу. (Это тот самый Мейер, о котором в 1993 году в документе на имя председателя Правительственной комиссии Ярова упоминал Соловьёв.) Мейер сообщил, что он с двумя членами Военно-революционного комитета утром, 17 июля, отправился на Ганину Яму. «Когда мы приехали, – говорится в интервью, – то горело несколько костров, вокруг которых сидели красноармейцы. Голощёкин, Белобородов, Войков и Юровский стояли в группе отдельно, недалеко от которой Ермаков спал около костра. Мёртвые лежали ещё завёрнутые в шинельное сукно на краю шахты». (Мейер со своими коллегами выехал из Екатеринбурга после десяти утра на лошади, запряжённой в коляску. До рудника от города в общей сложности около двадцати километров. Следовательно, на Ганиной Яме появиться он мог не ранее 12 часов дня.)

Грузовой автомобиль ушёл с рудника в ночь на 19 июля. Путевой сторож Лобухин и его сын Василий видели, как он шёл через переезд в город. Я.И. Лобухин был допрошен Н.А. Соколовым. Он показал: «Пропуску не было дня три. В эти дни приезжало из города ещё три автомобиля, и, как мне помнится, все три грузовые. Помню я, что на одном была бочка пудов на двадцать. В последний самый день уже вечером от Коптяков прошёл грузовой автомобиль. Прошёл он через переезд. Этот автомобиль в логу и засел в топком месте. Должно быть, вода им для него понадобилась, потому что скоро к моему колодцу подъезжал коробок. В коробке, как я издали видел, была бочка (бочку увидел издали, а вот костра-то заметить никак не мог. – А.Г.). Налили они в бочку воды и уехали к логу… За ночь они там целый мостик выстроили: из шпал и тёсу из моей горотьбы. Это я уже потом тёс назад взял» (тёс забрал, но никаких следов от копания и от костра Лобухин не увидел, во что, конечно, поверить трудно, ибо скрыть следы такового «заметного» присутствия практически невозможно. – А.Г.).

Крестьянка из Верх-Исетского завода видела этот грузовик, когда он проезжал через Верх-Исетск. Она рассказала следователю Соколову: «Часов в шесть-семь утра я была на улице и вижу: один