Днем и ночью хорошая погода (сборник) - Франсуаза Саган

Анри: Мод, ты не думаешь…

Луи: Не мешай. (Наливает Мод очередной бокал.)

Мод: Как смешно: он был таким милым мальчиком, невероятно милым, прекрасным принцем, о котором мечтают все девушки, а иногда даже, ха-ха-ха, как это ни глупо звучит, зрелые женщины… И вдруг выясняется, что прекрасного принца зовут месье Кофинель… Ха-ха-ха… Превосходно… (Смеется.) Жизнь — та еще шутка, как сказал бы месье Кофинель. Да, друзья мои, он великолепен, он восхитителен, этот месье Кофинель. (Заходится в смехе.) Ха-ха-ха, черный «Ситроен DS» и трое «пацанов» — я сейчас умру от смеха… И, ха-ха-ха, мадам Кофинель, которая ходит к известным кутюрье. Ха-ха-ха! Я не могу… (Всхлипывает.)

Все смущенно смотрят на Мод.

Сильвиана: Мод, кажется, вы напились.

Мод: Еще как! И это прекрасно… Странно, что вам не смешно… По-моему, обо всем этом невозможно говорить серьезно… Только представьте: месье Кофисоль, или как его там… Кофинель — это Жан Лу. То же тело, те же волосы, тот же взгляд, те же руки. Наш Жан Лу.

Луи: Это был Жан Лу.

Эдмон: Ну, учитывая, что наши клетки полностью обновляются каждые семь лет, волосы отрастают, а…

Анри: Эдмон, как же вы нас достали!

Эдмон: Анри, вы казались мне единственным джентльменом среди присутствующих, будет очень жаль, если…

Анри: Замолчите, это невозможно слушать! Старый филин.

Мод: Да, он правда похож на филина. Хотя сегодня вечером мы не лучше… Хи-хи-хи… (Пытается встать, но тут же падает обратно в кресло.) Луи, будь добр, помоги мне подняться, я хочу спать.

Луи и Анри поддерживают Мод. Она слегка покачивается. В дверях она оборачивается.

Идите спать, дети мои, завтра месье Кофинель посадит нас в свой прекрасный «Ситроен DS» и накормит превосходным обедом в трехзвездочном ресторане.

Мод выходит в сопровождении Анри и Луи. Сильвиана и Эдмон в ужасе переглядываются.

Эдмон (заикаясь): Ничего не понимаю. Почему она недовольна, что Жан Лу преуспел в жизни?

Сильвиана: Да, Эдмон, вы и вправду идиот.

Эдмон (игриво): Раньше вы этого не говорили.

Сильвиана (измученно): Ох, Эдмон… Сейчас не время заводить такие разговоры…

Эдмон: Вы правы. Но у меня это в голове не укладывается. Вчера Мод рассказывала о клубе, члены которого принимают людей такими, какие они есть. Жан Лу — я это вижу — далек от совершенства. С ним… скажем так… довольно тяжело общаться. Но что поделать, нужно смириться.

Сильвиана: Знаете, забавно получилось. Я посмотрела на руку Жана Лу, думая увидеть пресловутый след от ожога… Так вот, его нет… Наш красавец, наверное, много времени проводит на солнце, чтобы хорошо выглядеть. От этого кожа пересыхает и следы от ранок стираются. Прекрасно, согласитесь? В результате метка осталась только у Луи. У нашего доброго Луи. Единственного доброго мужчины из здесь присутствующих. Хотя нет, есть еще Анри. Да и вы тоже, Эдмон. Я никогда не была близка с добрыми нежными мужчинами, поэтому Мод немного побаивается меня.

Эдмон (галантно): Не была близка — какая скромность…

Сильвиана: Я сейчас не об этом. Я о молоке человеческой нежности. Вам не приходилось читать Шекспира, прежде чем вы стали профессором Сорбонны?

Эдмон: Конечно, как же без этого. Он, правда, вольно трактовал историю, но…

Сильвиана: Спокойной ночи, Эдмон, бедный мой Эдмон.

Сильвиана целует его. Эдмон смотрит ей вслед, а когда она выходит, направляется к проигрывателю и тайком, словно стесняясь, ставит пластинку.

Сцена 2

На следующий день после обеда. На сцене Мод и Жан Лу. Мод бледна.

Жан Лу: Да уж… Туренское винишко хорошо дает по голове! Зато печеночный паштет был великолепен… Просто объедение… Ты не находишь?

Пауза.

Мод, ты оглохла? Тебе понравился обед?

Мод (вздрагивает): Не кричи. Да, паштет был великолепен. И вино… э-э-э… дает по голове. Так ты выразился?

Жан Лу: Что такое? Чем я тебе не угодил? Мало того, что, едва получив телеграмму, сел за руль и отмахал за день пятьсот километров…

Мод (устало): Проехал пятьсот километров. Не отмахал, а проехал. Пожалуйста, говори по-человечески.

Жан Лу: Старушка моя, сколько в тебе снобизма.

Мод: Я не старушка.

Жан Лу (нежно): Нет, конечно. А когда-то я называл себя совсем по-другому.

Мод: О нет, замолчи.

Жан Лу: Послушай, Мод, я знаю, ты считаешь меня неловким, слишком увлеченным бизнесом и так далее. Сейчас это не модно, и ты предпочла бы стихотворца дельцу. Но подумай хорошенько… Что бы я дал тебе, останься я поэтом? Ничего. Я был бы жалким неудачником, как твои приятели.

Мод: Наши приятели.

Жан Лу: Хорошо, наши приятели. Они ничего не добились в жизни, а мы с тобой, слава богу, выкарабкались.

Мод: Что значит «выкарабкались»?

Жан Лу (со смехом): Мы не сидели сложа руки, вот и все. Знаешь, я восхищаюсь тобой. Сначала этот промышленник, потом банкир… э-э-э… Штокель, кажется… Потрясающе, великолепно… Мне нравятся такие женщины. Ты решаешь завести мужика…

Мод: Мужчину.

Жан Лу: Извини, мужчину. И все идет как по маслу. А главное — так легко и непринужденно… Они же были уверены, что все отлично и ты у них в руках…

Мод: Да.

Жан Лу: А потом — оп! — и моя дорогая Мод сваливает со всеми их драгоценностями. Так и надо этим кретинам. Скольких ты обобрала! Правильно делала, что бросала их, они и мизинца твоего не стоили!

Мод: Почему? Они ведь любили меня.

Жан Лу: И что дальше? Ты их любила?

Мод: Нет.

Жан Лу: Вот видишь.

Мод ставит пластинку.

Мод: Тебе это ничего не напоминает?

Жан Лу: Нет, а что? Знаешь, ты прекрасно выглядишь. Молода, красива и к тому же обеспечена до конца жизни. Вот что я скажу тебе, Мод: если бы не жена и… э-э-э… дети, я сделал бы тебе предложение.

Мод: Спасибо.

Жан Лу: Честно говоря, мне скучно с женой. Меня не особо смущает ее снобизм, но иногда хочется развлечься, расслабиться… Скажи, я больше не нравлюсь тебе?

Мод: К чему этот вопрос?

Жан Лу: Я вот что подумал: у меня есть квартира на улице Монтеня, и я довольно часто езжу в деловые поездки… (Смеется.) На Багамы, например. Помнишь, как нам было хорошо вместе в этом доме?

Мод: Да, хорошо было.

Жан Лу: Помнишь тот вечер, когда мы сидели под тополями и смотрели на луну?

Мод: Да. Сидели под тополями.

Жан Лу: Вот видишь, все будет отлично. Ты многого добилась в жизни, я тоже. Никаких сожалений и угрызений совести. Мы люди одного круга. Это будет честная игра. Что скажешь?

Мод: Ты о чем?

Жан Лу: О нас с тобой.

Мод: О том, что мы люди одного круга?

Входят Луи и Анри.

Спасибо за прекрасный обед, Жан Лу. Если ты не против, пойду отдохну немного. Не будите меня.

Жан Лу: Конечно. Это туренское винишко хорошо дает по голове, правда?

Мод молча выходит.

Да и печеночный паштет был неплох. А как вам утка?

Анри (покашливая): Да, утка превосходная.

Пауза.

Жан Лу (мягко): Объясните, что происходит? Во время обеда, кроме меня и Эдмона, никто рта не раскрыл. Что не так? Я могу что-то сделать?

Луи: Нет. Надеюсь, уже ничего.

Анри: Видишь ли, Жан Лу… Пока тебя не было, мы немного расслабились… и нам показалось, что мы снова… можем быть такими же юными и бесшабашными… как раньше… Когда мы узнали, что ты приедешь, то подумали… подумали, что… э-э-э… что ты остался таким же, каким был в молодости…

Жан Лу: А-а-а… Так вы ждали поэта? Вы, наверное, не поверите, но в глубине души я им остался и все еще помню то стихотворение, которое мы все знали наизусть… Сейчас, подождите…

Вечером в Лондоне полутуманномВстретил однажды прохожего странноПохожего на двадцатилетнююЛюбовь мою встречу мою прошлолетнюю[10].

Луи: Жан Лу, пожалуйста, оставь в покое Аполлинера. Кури свою сигару и считай, что мы ни о чем не говорили.