Днем и ночью хорошая погода (сборник) - Франсуаза Саган

Мод (гневно): «При своих дружках»! Вы ошибаетесь, мы никогда не были «дружками». Мы были друзьями, любовниками, врагами, но не дружками и даже не приятелями…

Луи (примирительно): Мод, оставь в покое этого ребенка, у каждого поколения свои слова.

Изабель (шмыгая носом): У Луи доброе сердце. У единственного из вас всех. Он хороший человек, хоть и много пьет.

Луи: Нет, доброты во мне ни на грош. Я гнусный тип. Но он еще хуже. (Показывает на Эдмона.)

Эдмон: Кто… Что… Я гнусный?

Луи (забавляясь): Он соблазнитель, коварный соблазнитель. Казалось бы, женатый человек, две взрослые дочери, и покушается на честь и достоинство нашей чистой Сильвианы. Как тут можно оставаться бесстрастным?

Анри: Он сделал это? Правда?

Луи: По крайней мере, пытался. Не знаю, что из этого вышло. Сильвиана, не расскажете нам?

Сильвиана: Луи, не изображайте идиота. Я сама соблазнила Эдмона.

Эдмон (горделиво): Ну уж нет… Раз пришло время открыть правду, я во всем признаюсь… Что греха таить, я пытался соблазнить Сильвиану…

Луи: Я расскажу вашей жене.

Эдмон: Боже мой, нет! Только не это… Какой позор…

Анри: Да ладно, Луи, пусть Эдмон делает что хочет. В конце концов, ты ему не мать и не сестра.

Луи: Слава богу, нет!

Анри: Что значит «слава богу»? Неужели быть матерью или сестрой Эдмона так унизительно?

Луи: Нет, но я не хотел бы оказаться на их месте.

Мод: Честно говоря…

Эдмон: Ну что вы, ей-богу! Мы же взрослые люди… И я… В общем, думаю, я был не первым у Сильвианы…

Луи: Вы хотите сказать, что Сильвиана, этот ангел во плоти, была не девственна?

Изабель: Надеюсь, что да.

Сильвиана: Не лезьте не в свое дело.

Изабель: Хочу и лезу. Раз уж здесь все чокнутые… Знаете, что вы чокнутые?

Мод: Ну и словечко! Кстати, Эдмон, вы не хотите загладить свою вину?

Эдмон: Конечно хочу. Даже скажу как.

Анри: Луи, может, простим его?

Луи: Хорошо… (Смеется.) Дорогой Эдмон, мальчик мой, неужели вы и вправду думаете, что я способен донести вашей жене? Конечно, nobody is perfect[7], но я ничего ей не расскажу.

Эдмон: Так это была шутка! Умеете же вы поиздеваться над людьми. А я уж испугался.

Мод (мечтательно): Кстати, по поводу «Nobody is perfect»… Это мне кое-что напоминает… Не помню, кто это придумал: Жан Лу или Луи, а может, даже я… Забыла… Стоял весенний вечер, мы сидели втроем и ужасно напились. Помнишь, Луи?

Луи: Нет, но это не удивительно!

Мод: Мы решили создать особенный клуб. Клуб терпимых людей, которые знают, что никто не совершенен, и не придают этому значения. Клуб людей, которые никого не осуждают. Не помнишь?

Луи: Нет, но это отличная идея.

Мод: Мы долго искали, но мало кого нашли. Жан Лу всю ночь таскал нас по городу, выискивая тех, кто достоин членства в клубе. К утру он потерял надежду.

Луи: Сколько народу было в итоге?

Мод: Кажется, шестеро, включая нас троих. Жан Лу придумал знак, который должен был остаться на всю жизнь… Кстати, Луи… Покажи-ка левую руку.

Луи (ошеломленно): Вот.

Мод (торжествующе): Видишь белый след на тыльной стороне ладони? Это и есть символ клуба «Nobody is perfect». Всем, кто вступил в него, Жан Лу прижег руку сигаретой.

Луи: Ты уверена? Знаешь, я не раз задавался вопросом, откуда взялась эта отметина… А ты? Покажи свою руку.

Мод (смущенно): Я полностью разделяла идею Жана Лу, но, понимаешь, след от ожога на женской руке — это не очень красиво. И потом, такая болезненная процедура…

Луи (мягко): Да, конечно. (Задумчиво потирает руки.) И что стало с клубом?

Мод: О, ты же знаешь, что происходит с такими вещами: они живут один вечер или один год, а потом благополучно забываются.

Эдмон: Нет, о таком клубе забывать нельзя. Друзья, мне нужна ваша поддержка! Я написал Алине, что хочу развестись с ней.

Анри: Как?

Сильвиана: Почему?

Луи: Что он несет?

Эдмон: Да. Я знаю, вы считаете меня занудой, но мне с вами хорошо и весело. Дома и в Сорбонне я умираю от скуки. Мне хочется остаться здесь, а не возвращаться к Алине и дочерям. Я готов хоть каждый день кататься на велосипеде, лишь бы не уезжать отсюда.

Луи: Ничего себе, бунт пятидесятилетних! Эдмон, а как же долг перед семьей и обществом?

Эдмон: С меня хватит. Не хочу больше жить на улице Сен-Жак и просиживать все вечера перед телевизором с Алиной и этими глупыми девицами. Или проверять идиотские работы студентов. Или читать идиотские лекции и чувствовать себя идиотским профессором. Хочу остаться с вами и совершать глупость за глупостью. В конце концов, мне осталось недолго жить.

Мод: С чего вы взяли? Вы больны?

Эдмон: Нет, просто я старый.

Мод: Что за бред, мы с вами одного возраста! И вы отлично себя чувствуете. Ну же, Сильвиана, сделай что-нибудь.

Сильвиана: Мод, я сделала все, что было в моих силах. Вам напомнить?

Мод: Да, ты права. Эдмон, не плачьте, мы что-нибудь придумаем. Хотите — можете больше не ходить в школу. А вашей жене мы пошлем денег. Скажите, мой милый, вряд ли вы со всеми своими дипломами много зарабатываете?

Эдмон (хлюпая носом): Триста плюс премии…

Мод: Да это же сущие гроши. Хотите — оставайтесь здесь, будете следить за домом. Может, Луи останется с вами.

Эдмон (заливаясь слезами): У-у-у, какой я несчастный, я всю жизнь мучился…

Мод (твердо): Луи, дай ему глотнуть.

Эдмон (в слезах): Никакого алкоголя!

Мод: Выпейте. А не то я позвоню Жозефине… э-э-э… то есть Алине. Давайте пейте. Бедный Эдмон, что на него нашло?

Луи: Это все молодость, моя дорогая. Вспоминать ее — все равно что дразнить тигра. Время идет-идет, и в один прекрасный день ты замечаешь, что уже не так юн. Эдмон, я рад, что вам понравилось пить, но это моя бутылка.

Луи хочет забрать бутылку, но Эдмон вцепляется в нее и залпом допивает остатки.

Эдмон: Ох как хорошо. Простите, мои нервы не выдержали.

Изабель: Прямо как мои тормоза.

Луи: Это одно и то же, моя дорогая. (Обращаясь к Эдмону.) Милый мой, вы не представляете, как приятно это слышать! Мы даже не думали, что у вас есть нервы.

Эдмон: Я нисколько не удивлен, что вы могли проявить сомнения на этот счет.

Луи: Эдмон, умоляю, не будьте педантом. Три минуты назад вы вели себя как нормальный человек.

Эдмон (в слезах): Я постараюсь, клянусь.

Мод: Ну хватит-хватит, не стоит плакать из-за таких пустяков.

Луи: Это единственное, что у нас осталось, моя дорогая…

Мод: Луи, прошу, избавь нас от своих разглагольствований. Ты очаровательный добрый алкоголик, но это не повод доводить Эдмона до слез.

Луи: Эдмон плачет не из-за меня, несчастного пьянчуги, который сидит на чужой шее. Он плачет, потому что он честный, образованный, женатый человек, хороший гражданин и отец, да к тому же известный ученый. Знаешь, когда ему было двадцать лет, у него тоже были мечты.

Сильвиана: О чем же он мечтал?

Мод: Все мы о чем-то мечтали. Но теперь с этим покончено. По крайней мере, я это четко осознаю. Гораздо лучше, чем ты. Ведь тебе наверняка на дне бутылки нет-нет да и является нечто… нечто светлое, доброе, беззаботное…

Луи: Ты права. Это случается, хоть и крайне редко.

Мод: А я, в отличие от тебя, не пью.

Тишина. Внезапно Мод заливается смехом.

Кстати, еще немного — и я изменю свое отношение к алкоголю.

Анри: Отличная идея. Больше женщин, больше приключений, больше бутылок… Округлых и тонких, светлых и темных…

Луи: Даже говоря об алкоголе, ты думаешь о женщинах.

Эдмон: Не знаю, выдержит ли моя печень…

Мод: Я куплю вам новую. Первый же умерший в Турени отдаст свою печень Эдмону. Сделаем пересадку, сейчас это ничего не стоит.

Эдмон: Когда я думаю, что у Алины ни разу в жизни не болела печень…

Мод: О нет! Мы не будем убивать вашу жену ради внутренних органов. Бросить ее — еще куда ни шло, но, уходя, прихватить печень — это уже нехорошо.