Жажда и желание - Карла Николь

она никогда не может быть разорвана. Они становятся супругами и партнерами на всю жизнь, создавая глубокую биологическую связь, разделяя обязанности, эмоциональную поддержку и глубокую близость. Уникально и моногамно посвящены друг другу до самой смерти.

Так гласит предание.

Предательство связи путем прямого питания от постороннего человека или сексуальной близости означает смерть для связанных вампиров. Но это не так. Не в случае Харуки. Он все еще жив (во всяком случае, по обозначению), как и Юна. Его тело выдержало все травмы. Но что с его духом? Его надеждой? Врожденным стремлением к полноценной жизни?

– Вы разорвали связь… – продолжает Селлина, похоже, единственная за столом, кроме Харуки, способная строить полноценные предложения. – Но вы живы. Я не… я не могу понять.

– Для ясности, я не являюсь инициатором распада, – говорит Харука, бросая взгляд в сторону вампира с глазами цвета корицы и красного дерева, сидящего рядом с ним. Его янтарные глаза моргают. Харука поднимает свой кофе. – Теперь я для тебя такой же страшный?

– Ни за что, – говорит Нино, его брови внезапно сходятся вместе. – Конечно, нет. Просто тебе… больно? Было больно?

Харука делает паузу, прежде чем сделать глоток, раздумывая.

– Уже нет. – Сейчас он оцепенел. Боли больше нет, но и ничего другого почти нет.

Покачав головой, Джованни складывает руки.

– Невероятно. Просто чертовски невероятно…

– Джованни. – Идеально очерченные брови Селлины приподняты в выражении явного недовольства. В комнате снова воцаряется тишина, прежде чем Джованни говорит.

– Я прошу прощения, Харука, – говорит он, усаживаясь на своем месте немного прямее.

* * *

Джованни не задавал Харуке больше никаких личных вопросов. Получив больше, чем он, вероятно, рассчитывал, широкоплечий мужчина намеренно перевел разговор на более беспристрастные темы.

Во время своего недельного визита он планирует познакомить Харуку с представителями миланской аристократии. Это обычная практика для чистокровных гостей из другого королевства, если только не потребуются особые исключения, как это было, когда Харука только переехал в Сидмут.

Селлина с энтузиазмом предложила им посетить званый ужин с ней следующим вечером. С учетом дополнительной необходимости проводить собственные исследования для нового раздела «Жажда и желание», график Харуки в Милане стал быстро уплотняться.

– Я знаю, что Лина хочет как лучше, но я бы не хотел идти на эту вечеринку.

Нино тяжело вздыхает, когда они выходят через парадную дверь главного дома в яркий зимний полдень. Спальня Нино находится в западной части основного скопления зданий. Она служит небольшим домом сама по себе. Лучано, слуга Нино, приставленный к его покоям, отнес багаж Харуки в гостевую спальню, чтобы они могли остаться вместе.

– Ты категорически не желаешь посещать аристократические мероприятия, – замечает Харука, идя чуть позади него. – Даже больше, чем я.

– Эти невыносимые слащаво-любезные разговоры, – говорит Нино. Он насмехается: – Милорд, ваша милость, уважаемый я – о боже!

Они входят в двухэтажный дом. Он похож на главный дом, где живет его брат, но более уединенный. Менее роскошный. Они направляются к лестнице, проходят мимо небольшой гостиной с белыми стенами, мебелью земляного оттенка и кирпичной стенкой в крапинку. Здесь есть два прямоугольных окна, через которые в комнату проникает много яркого света.

Когда они оказываются на второй веранде, Харука следует за Нино в его спальню. Его друг придерживает дверь, и как только Харука оказывается внутри, Нино закрывает ее за собой.

– К тому же Джи уже пытается забрать все твое свободное твое время, таская тебя по своим светским тусовкам. Я сказал ему, что у нас есть дела, которые мы должны сделать, – жалуется Нино. Он скидывает ботинки, прежде чем забраться на кровать.

Возле окна стоит уютное кресло, и Харука садится в него.

– Мы справимся с нашими задачами. Не стоит беспокоиться. У нас много времени, – говорит он.

Нино складывает ноги на толстом пледе и опирается на ладони.

– Извини, если мой брат доставил тебе неудобства во время обеда. Он довольно… прямолинеен. Это я обычно хорошо себя веду. Для него это хорошая черта в бизнесе, но при личном общении она может раздражать.

– Тебе не нужно извиняться. – Харука откидывается назад, расслабляясь. Комната Нино пропитана его запахом. Что-то в нем успокаивает Харуку. Он успокаивает его, как теплая, целебная минеральная ванна в холодную зимнюю ночь, которая и есть его жизнь.

– Ты не сердишься? – спрашивает Нино.

– Нет. Вопросы, которые задал твой брат, были действительно прямыми, но не необычными.

Он закрывает глаза, наслаждаясь мягким сиянием солнечного света, льющегося через стекло, и пьянящим запахом комнаты.

– Хару… – Низкий голос Нино. Харука медленно открывает глаза, и когда их взгляды встречаются, Нино продолжает: – Если ты не против, ты расскажешь мне больше? О том, как вы были связаны раньше?

Он никогда не говорил о своей связи. Ни вслух. Ни с кем. Это значимая вещь, которая произошла в его жизни и во многом навсегда изменила ее траекторию.

Он глубоко вдыхает, его грудь поднимается и опускается. Нино много раз откровенно рассказывал ему о своей жизни и переживаниях. Харука полагает, что теперь настала его очередь.

– Что именно ты хотел бы узнать?

Глава 23

Что я хочу знать?

Все. Нино хочет знать все, но он не уверен, что сможет все это переварить, потому что и так слишком много всего. Мысли кружатся в его голове, как блестящие металлические драконы.

Харука был связан.

Как давно? Почему? Что случилось?

Связи могут быть разорваны?

Харука сидит в его спальне… Он приятно пахнет.

Харука был связан.

Нино садится на кровати, потирая ладони о свои бедра. Он смотрит вверх. Харука сидит в кресле у окна. Освещение там придает его миндальной коже молочный оттенок.

– С кем ты был связан? – спрашивает Нино, решив, что лучше начать с простого.

Харука опирается локтем на подлокотник кресла, прикрывая ладонью лицо.

– Юна Сасаки. Мы были обручены друг с другом в детстве по договоренности между нашими родителями.

– Когда вы были официально связаны? И как долго?

– По обычаю, мы соединились, когда достигли совершеннолетия в двадцать один. Наша связь длилась десять лет.

Нино кивает в знак понимания. Общая практика формально оформленных связей угасла к 1970-м годам.

– Всего десять лет? – спрашивает Нино. Почему так мало? Ты любил ее? Она причинила тебе боль? Вопросы все еще копятся в его голове, все они отчаянно пытаются выбраться наружу.

– Да, – говорит Харука. – Она… – Он делает паузу, его винные глаза фокусируются на Нино. – Как много из этого ты хочешь, чтобы я рассказал?

– Столько, сколько тебе будет удобно.

– Я не хочу утомлять тебя мирскими подробностями моей жизни.

– Хару, ты никогда не утомишь меня. Мне никогда не будет скучно с тобой.

Полуулыбка появляется на губах Харуки. Это едва заметное действие заставляет Нино тоже улыбнуться в ответ.

– У Юны в детстве был близкий друг. Кента Миёси, – объясняет Харука. – Он был из первого поколения. Несмотря на их очевидную привязанность друг к другу, наши родители решили, что Юна будет связана со мной, когда мы оба достигнем