Там, где мы служили... - Олег Верещагин

— Водитель — твой, — бросил Эрих, перехватывая финку за кончик перепачканного кровью клинка. — Быстро.

Витька кивнул. Он совершенно ничего не соображал, мысли, чувства и желания отсутствовали, но лагерь вколотил в него привитые ещё с раннего детства рефлексы боя, и он выдернул из чехла на ножнах тесака «робинзон». В лагере он хорошо метал ножи…

— Быстро, — повторил Эрих, пинком распахивая дверь. Финка свистнула в воздухе, вырвавшись из его руки — и «синий берет» в джипе, исказив лицо, схватился за рукоять — финка вошла в горло слева, из открывшегося рта вместо крика свистнула кровь. «Шшшихх…» — прошуршал «робинзон», вырвавшись из пальцев Витьки и стремительно вращаясь в полёте. Водитель хлопнул себя по лицу и вывалился в тающий снег, в грязь под ним. нога, оставшаяся в кабине, несколько раз дёрнулась.

— Быстро, — Эрих словно забыл все остальные слова. Они перебежали к машине; немец сбросил ногу и, прыгнув за руль, включил зажигание. Джек перебежал следом, свалил на заднее сиденье пленного. Витька, спеша, наклонился над водителем. На месте левого глаза у него торчал торец ушедшего почти на всю длину «робинзона». Витька ухватил её только со второго раза и выдернул, как занозу — потянулись какие-то слизистые нити…

— Едем, — он перевалился через дверцу, и Эрих рванул с места.

— Выкинь суслика, — бросил он и тут же спохватился: — Постой! Дай финку.

Витька, поднатужившись, вывалил «за борт» убитого махди, и труп покатился в сторону, как странная кукла… Потом, отцепив фляжку, жадно прополоскал рот, горло и сплюнул.

— Стошнило, — словно извинясь, сказал он.

— Ерунда, — Эрих лоихо вертел руль. — Где встречаемся?

— То есть как? — не понял Витька, но потом сооразил, что вопрос адресован Джеку.

— Иди к жабе! — не очень вразумительно крикнул тот и, сделав знак Витьке, на ходу выскочил из на миг слегка притормозившего джипа. Мальчишка прыгнул за ним, чуть не упал, но удержался на ногах и даже не отстал от капрала — согнутая спина его мелькнула впереди, у кустов.

Когда Витька подбежал, Джек уже целился в одного из часовых, всё так же ходившего у проволоки.

— Бей по всему, что движется, — приказал он. И первым дал короткую очередь.

3

План вдруг стал ясен Витьке, и он чуть не засмеялся — настолько этот план был изящен. Судите сами! Кто-то атакует на дороге машину… или колонну. Тревога! Одновременно (почти) атаке подвергается «расположение САУ», причём в неразберихе не поймёшь сразу, что «атакуют» всего два человека. Вывод? Атака на дороге — отвлекающая, северяне «купились» на приманку. В той суматохе сразу не заметят, что пропал эмир. Силы, брошенные на дорогу, оставляют Елену в покое, мчатся сюда. И Джек с Витькой «срываются» — двоим оторваться легче! Правда, Витька забеспокоился: а не подведёт ли он Джека?

Джек то стрелял из автомата, то из подствольника, даже не особо целясь. Витька тоже строчил, в упоении опустошая ленту и хохоча во всё горло в како-то пьяном угаре. Оба перебегали с места на место, и наконец Джек завопил:

— Вик, мотаем! Машины!

В самом деле, по дороге, взмётывая грязь, мчались несколько бронемашин, густо обстреливая изо всего, что стреляет, всё, казавшееся подозрительным. Витька увидел, как вверх летят кусты с клочьями дёрна, падают, словно пилой срезанные, нехилые деревца… Всё тот же инстинкт подсказал — держаться за капралом, и Витька угадал. Джек влетел с разгону в узкую ложбинку, заросшую каким-то колюбчим кустарником.

«Пригибайся!» — показал он рукой и заскользил над самой землёй, предоставив Витьке тыкаться в поясной рюкзак шлемом. При этом Джек успевал оглядываться, чтобы проверить — не отстал ли младший? Бежать было трудно — ветки дёргали за форму и одежду, сапоги скользили по грязи. Витька удивлялся потом, что всё ещё не грохнулся — казалось, что каждый шаг — последний, и сейчас он в рост растянется в этом болоте…

Лощинка вывела к ручью, по которому Джек уже не бежал, а шёл, осторожно передвигая ноги и то и дело прислушиаясь. Звуки стрельбы и взрывов исчезли, и, наконец, капрал присел на береговой выворотень, указав место напротив Витьке.

Мальчишка сел с удовольствием. Положив пулемёт на колени, потёр икры, прополоскал рот водой из ручья. Джек стащил с головы шлем и подвигал челюстью. Потом прислушался к чему-то — лицо капрала стало задумчивым. «Странно, — подумал Витька, следя за ним, — он мне казался неприятным парнем, замкнутым таким… А он отличный парень. Что он там слушает-то? — Витька прислушался тоже. — Глухарь?! Он слушает глухаря?!»

Да. Похоже, что Джек увлёкся звучавшей неподалёку песней этого — ещё одного — переселенца с Севера. Странной, дикой песней… «Дрок. Дрок. Тр-р-р, дрок, др-р, о-ок!» «Значит — людей близко нет, — отметил Витька, — раз птица спокойна…» И ощутил, как расслабляются напряжённые мышцы.

Выражение лица Джека внезапно изменилось — словно перетекло в иную форму. Он по-прежнему вслушивался, но уже без малейшей расслабленности. И Витька тоже прислушался снова.

«Фр-р-р! Фр-р-р! Фр-р-р!» «Что такое? — мальчишка напрягся, и память подсказала: — Да куропатки же! Взлетают куропатки! Но как же…»

«Куропатки,» — просигналил по руке Джек. Витька кивнул и ответил: «Человек?» Теперь кивнул Джек: «Сиди тихо. Очень.»

Витька больше не кивал. Он окаменел на корне.

Стук копыт по мягкой, раскисшей земле смазывался. Витька мог сказать, что до всадников примерно полкилометра, не больше.

«Трое верховых, двое пеших, — просигналил Джек. Двигались только рука и глаза. — На край. Быстро. Тихо.»

Они выбрались на край лощинки и легли, замаскировавшись кустами. Витька убедился, что Джек не ошибся — совсем близко между деревьями ехали шагом трое махди, чуть впереди — шли двое пеших с выпсуками на шлейках.

— Задачка, — теперь уже вслух, но очень тихо сказал Джек, — как от пятерых махди отнять трёх лошадей, чтобы в результате остались двое штурмовиков?

— Нам нужны лошади? — осмелился спросить Витька. Джек кивнул. — Ну так подстрелим этих…

Вместо ответа Джек указал куда-то вбок. И Витька увидел — сразу — вторую группу, двигавшуюся по опушке рощи в полутора километрах от них.

— Я не очень хорошо мечу ножи, — пробормотал Джек. — А ты хорошо стреляешь из пистолета? — Витька кивнул. — Нет, тоже не годится… Давай-ка попробуем свернуть им шеи. Всадники мои, пешие — твои, зверюг делим по-братски.

Витька кивнул и снова достал «робинзон». Удобней устроил его в пальцах, оценил расстояние до приближающейся группы. Выпсуки трусили зигзагом — явно без следа, сильная сырость им мешала — опустив свои лохматые головы к земле. По временам слышались пофыркиванье и лёгкий хрип…

«Всадников я не вижу. Не вижу,» — повторил себе Витька, покосился на лицо Джека. Он держал в руке финку — по-шведски, остриём от себя.

Всадники и собаки поравнялись со штурмовиками, лежащими в кустах. Витька различил форму пряжки на подпруге, когда крайний из всадников, разведя ноги, подтолкнул свою небольшую лошадку под бока пятками.

Джек зашуршал кустами. Махди замерли, послышался негромкий, неразборчивый разговор, и оба выпсука с хозяевами, повернувшись, заспешили прямо на звук. Всадники перебросили в руки автоматические винтовки, и Витька секунду заворожённо смотрел в чёрные дула, даже не соображая, что Джека рядом уже нет.

Совсем близкий волчий волй послышался из-за спин всадников. Храпя и визжа, как бешеные, лошади встали на дыбы, выпсуки повернулись, подимая шерсть на холках и глухо рыча, их хозяева тоже оглянулись…

…Витька метнул нож, поднимаясь и уже прыгая. Он успел ударить одного выпсука тесаком по голове и пнуть другого в грудь раньше, чем обернулся второй пехотинец — первый, что ближе, падал на спину, зажимая окровавленной ладонью горло.

Но расстояние всё-таки было большим. Пехотинец, повернувшись, больше инстинктивным, чем сознательным движением вскинул винтовку — и тесак взвизгнул о сталь ствола. Витька бешено вскрикнул от разочарования и, не давая махди выстрелить, ударил снова — уколол. Клинок скользнул по щеке врага, и она залилась кровью. Витька вскрикнул снова. Им владело единственное безумное желание — убить, желание, вытеснившее все остальные чувства. Махди снова попытался выстрелить, но третий удар оказался точным — короткое сопротивление чужого тела, скрежет стали о кость, и махди, открыв рот, рухнул на жухлую траву, заливая её кровью из перерубленной шеи…

…Двое всадников лежали в грязи. С третьим — спешенным — Джек рубился на клинках. У махди был искривлённый недлинный клинок грубой ковки. Витька даже замер на месте — он странного чувства, не то ужаса, не то восхищения. Вот Джек споткнулся, ноги разъехались на грязи, Витька, опомнившись, рванулся вперёд… но бросившийся на англичанина махди вдруг захрипел и, согнувшись пополам, сделал судорожный шаг куда-то в сторону и повалился наземь.