Я — ярость - Делайла Доусон

Когда она поняла, что это кровь Олафа, то испытала немыслимое облегчение, из-за чего почувствовала себя социопатом. Но по крайней мере она не причинила вреда своим дочерям.

Все плохо, но могло быть гораздо хуже.

Неудивительно, что Хантли сразу разгадал ее блеф. В останках Олафа трудно было опознать пса. Если б Дэвид действительно заболел Яростью, то так выглядела бы Челси: маленькая кучка красных ошметков на цементном полу да несколько обесцвеченных волосков.

Она развернулась и, оставив Эллу в гараже, пошла разбираться с тем, что сотворила. От увиденного Челси вырвало. Не было в языке слов, которые могли бы утешить Бруклин, потому что ни один ребенок не должен видеть подобное, так что она накрыла то, что осталось от Олафа, одеялом и отправила девочек наверх. Челси велела Элле отвести сестру в комнату и запереть дверь, пока мама не напишет, что выходить больше не опасно.

Вряд ли они когда-нибудь снова будут в безопасности. Впрочем, все относительно.

Прежде всего нужно было убраться. Никогда еще Челси не ощущала себя такой виноватой, такой уязвимой и беспомощной одновременно. В конце концов она просто отодвинула диван, завернула тело пса в безнадежно испорченное одеяло и потащила в гараж.

Нельзя, чтобы это выплыло наружу. Остается надеяться, что Бруклин никогда не узнает, что она сотворила: Элла сказала, что ей удалось удержать сестру вдали от обезумевшей матери. Стыд перекрывает все. Она не может заключить Бруклин в объятия — это слишком больно, но зато не надо смотреть ей в глаза и отвечать на бесконечные вопросы: что случилось? где Олаф? почему мамочка боится к ней подойти? почему нельзя сесть смотреть фильм и уплетать попкорн? Пока Челси чистила огромный ковер (надеясь, что не наткнется внезапно на нечто кровавое и кошмарное), в воздухе витал запах жареного масла, а на заднем плане принцессы пели о надеждах и мечтах, о том, каково жить в чудесном мире, которого никогда не коснется Ярость.

Затем Челси собрала все, что нужно, чтобы жить автономно, и перетащила в большую спальню. Взяла свой ноутбук и ноутбук Дэвида, всю его почту и документы (которые не были под замком), свой телефон, тонну зарядников, мини-холодильник из его «пещеры», всю еду, к которой девочки точно не притронутся. Перерыла шкафы и всю ванную комнату, выбросила все, что можно использовать в качестве оружия (включая фен и туфли на шпильках). И вот уже в гараже скопилась огромная куча мусорных мешков, а спальня превратилась в самую уютную тюремную камеру: сплошь пуховые одеяла и подушки, никаких прикроватных тумбочек, весов или зеркал. Говорят, ученые по всему миру работают без отдыха и сна, чтобы разобраться в причинах возникновения Ярости, и пока они не найдут ответ, у Челси нет другого выхода: ей придется прятаться в собственном доме.

Дэвида больше нет, а у нее в крови бушует Ярость, так что это единственный выход. Если она добровольно сдастся в полицию, то девочкам будет некуда деться — разве что к Патрисии, а этого Челси допустить не может. У нее нет ни сестер, ни кузенов, ни близких друзей — никого, кому можно было бы доверить детей, особенно когда мир летит к чертям, на дворе опять загадочная пандемия, а власти демонстрируют бессилие. До понедельника надо придумать, как снова перевести девочек на дистанционное обучение. Элла говорит, что многие люди перестали посылать детей в школу. Значит, теперь Челси будет выполнять свой родительский долг из-за прочной двери.

Никто не знает, что вызывает Ярость и как она передается. Она должна остаться с детьми, но соблюдать карантин. Нельзя разлучаться, но необходимо держать дистанцию.

Нужен план, а чтобы составить план, придется сделать нечто, по мнению Дэвида, непростительное: сунуть нос в его вещи и дела. Надо выяснить, на каком счете лежат средства, как получить к ним доступ, ведь ее личный счет почти пуст, и Дэвид его не пополнит. Надо знать, внес ли он имя жены в закладную на дом, как обещал. Надо придумать, как продолжать платить за электричество, воду, интернет и медицинскую страховку, потому что без всего этого им крышка.

Она поднимается на ноги и проводит рукой по твердой деревянной столешнице. Ногти с французским маникюром скользят по зернистой поверхности. Когда-то она была так счастлива оттого, что у нее есть этот стол — дорогой, прочный, совершенный. Теперь это просто слова, и Челси воображает себе другой, более честный конец света: она здорова, она уверена в себе и в собственных силах и надо порубить этот стол на топливо для огня. Но на дворе не зомби-апокалипсис, не ядерная зима, на них не падал метеорит, извержение вулкана не выкосило их, как динозавров. Их конец света не развивается по стандартному сценарию «мы против них, выживай или сдохни». Все запутано, президент с телеэкрана бормочет бессмыслицу о том, что надо быть осторожными и наготове, что все в порядке, вот только фондовый рынок рухнул на тысячу пунктов, потому что один трейдер забил другого голыми руками.

Что случится, если очередной приступ Ярости настигнет ее, когда рядом никого не будет? Известно, что заболевшие сосредоточиваются на живой цели и жестоко забивают ее до смерти. Никакого оружия у нее в комнате. Только бутылки салатной заправки, мусорные корзины, степлеры и кулаки. Может, она увидит себя саму в зеркале в ванной и разобьет голову? А может, сиганет в большое окно, чтобы отправиться на поиски добычи?

Чем бы ни была на самом деле Ярость, самое странное — что никто из переживших приступ не помнит о том, что делал, а тот, кто был рядом, как правило, не выживает.

Какое-то время Челси пялится на великолепный маникюр и прелестный стол и раздумывает о том, насколько бесполезна вся эта красота, когда ты просто пытаешься выжить, — но тут же вспоминает, что никто не в курсе, как болезнь передается. Может, ее девочки уже заразились. Может, она оставляет микробов на столе, на всем, к чему прикасалась и на что дышала. Челси отдергивает руку и торопится наверх, а затем с мрачной решимостью запирает дверь на защелку.

«Я заперлась у себя в комнате, — пишет она Элле. — Надень маску. Не давай Бруклин спускаться вниз, пока не продезинфицируешь все поверхности и не включишь кондиционер. Возможно, я заразная».

«Ок, — отвечает Элла. — Как сделать так, чтоб ты не