Белояннис - Михаил Витин

На таких героев мы опираемся в ходе нашей борьбы, во главе с ними мы идем к победе. Раздавшийся во время процесса крик сказал правду: Белояннис живет и будет жить. Вечно.

Элли Иоанниду.

P. S. Эти несколько строк написаны из одиночной камеры тюрьмы, где мы находимся до сих пор, из той самой одиночки, из которой я попрощалась с Никосом, и его собственной авторучкой. 1 апреля 1952 года».

Письмо это написано. Но Элли чувствует, что этим письмом пока сказано еще мало. Надо сорвать маску с виновников совершенного злодеяния, надо назвать народу тех, кто убил Никоса. И вот Элли пишет новое письмо, «Отмщение»{Оба письма были опубликованы 29 апреля 1952 года во французской газете «Юманите».}.

«Убийцы Белоянниса не осмеливались довести до конца свое преступление. Они остановились как настоящие фарисеи перед бурей возмущения, которая была вызвана приговором к расстрелу матери грудного ребенка. И если я еще живу, то только из-за их трусости. Но я хочу сказать им этим письмом, что эта жизнь, которую они «спасли», в тысячу раз более, чем это было до сих пор, посвящена единственной цели — отмщению. «Надо, чтобы ты жила. Для отмщения». Это были последние слова Никоса, уходящего на расстрел. Я уверена, что все вы, свободные люди в Греции и во всем мире, услышали эти слова вместе со мной и что они вызвали в вас негодование, гневное желание наказать убийц Белоянниса, убийц тысяч и тысяч борцов, тех, кто порабощает народы и убивает их лучших сынов.

Напуганные своим преступным делом, ответственные за это лица боятся показаться. Они прячутся друг за друга, надеясь, что таким образом они могут укрыться от ответственности. Но это им не удастся. Пусть они знают, что им этого не избежать. Я, пережившая это кровавое злодеяние, хочу вам назвать их всех не потому, что вы их не знаете, но потому, что я хочу, чтобы их имена остались в ваших сердцах, написанные самой кровью Белоянниса.

Я обвиняю как лиц, прямо ответственных за убийство: американских гауляйтеров Пэрифуаиноста, которые дали приказ греческому правительству подготовить пародию на суд и осуществить расстрел; всю фракцию Папагоса в палате депутатов и в армии, которая оказывала на правительство очень сильное давление для того, чтобы оно осуществило убийство, намереваясь при этом извлечь политическую выгоду в случае, если Пластирас покроет себя кровью. Я обвиняю короля Греции — иностранца, главное занятие которого состоит в том, чтобы подписывать приговоры нашим товарищам по борьбе, Панопулоса и всю клику из охранки, Николопулоса и всю клику генерального штаба, которые являются наиболее точными исполнителями воли иностранцев в Греции.

Венизелоса, который, проводя политику правых в Греции политика правых является синонимом кровавой политики всячески способствовал осуществлению убийства Рендиса — этого греческого Давида Руссо, как звал его Никос, который без устали готовил инсценировку суда, осуществляя приказ американцев, а также адмирала Сакеллариу.

Я обвиняю военных судей, которые осудили нас на смерть, так же как и верховный суд, потому что скандально-фантастическими решениями они придали преступлению «легальную санкцию». На конец я оставила основных виновников. Потому что все, кого я назвала ранее, нам известны. Они не могут спрятаться и не могут никого обмануть.

Другие, подлые убийцы, которые прячутся, являются наиболее опасными.

Вот они: генерал Пластирас и большинство его министров, в особенности его личный друг и министр юстиции Папаспиру. Сегодня они умывают руки и пытаются прикрыть под жалкой маской Пилата свое настоящее лицо — лицо Иуды. Пластирас мог бы одним своим словом остановить исполнение приговора. Он не произнес этого слова. И он нарушил свои торжественные заявления, что никакого наказания не будет применено за преступления, совершенные до сформирования его правительства, лицемерно прикрывшись «уважением» к решению Совета помилования. Как будто он заранее не знал об этом решении. И он хочет заставить нас поверить, что он не был в курсе того, что замышлялось, хотя об этом знали журналисты, которые явились в тюрьму в то время, когда там схватили Никоса.

И он полагает, что он может этой лицемерной комедией в третий раз обмануть греческий народ лозунгами об амнистии, сейчас, когда с его рук капля по капле падает кровь Белоянниса.

Если генерал Пластирас настаивает на том, чтобы мы ему поверили, пусть он укажет поименно одного за другим лиц, ответственных за преступление. Только таким образом он может избежать народной мести и своей окончательной политической смерти.

И если он хочет, пусть он примет все это как личный вызов и пусть он ответит, если может, как человек и как солдат.

На мой первый вызов, когда перед судом я разоблачила его иезуитство, он ответил как Иуда — убил Белоянниса, оставив меня в живых.

Но он не ответит, потому что ему нечего сказать. И потому, что ничто не может стереть с его рук кровь нашего героя.

Вот основные виновники преступления, исполнители воли пресловутой американской демократии.

Пусть они знают, что гнев народа их быстро похоронит под непобедимым потоком мщения. И завтра их будут знать только под именем — убийцы Белоянниса.

Элли Иоанниду 2 апреля 1952 года».

ПЛАМЯ ГВОЗДИКИ

В воскресенье, 30 марта, когда еще первый солнечный луч не коснулся Белоянниса, лежавшего с простреленной грудью на окровавленной земле в Гуди, у подножия горы Имиттос, ротационные машины афинских типографий печатали столичные газеты с сообщением во всю первую полосу.

«Экстренный выпуск. Сегодня до восхода солнца, в 4 часа 11 минут, в обычном месте казней, в предместье Гуди, были расстреляны приговоренные афинским военным судом по делу радиопередатчиков четверо коммунистов — Никос Белояннис, Дим. Бацис, Ил. Аргириадис, Ник. Калуменос. Их ходатайства о помиловании были королем отклонены».

Печальным был этот день для греческого народа. Прервался полет гордого орла Тайгета, Граммоса и Вичи. Белоянниса больше нет. Белояннис и смерть. Это несовместимо. Сколько раз в боях с немецко-фашистскими захватчиками смерть не выдерживала его взгляда и проходила мимо! Но не выстрел из немецкого автомата на поле боя, не разрыв фашистской мины и не немецкий снаряд оборвали его жизнь. Цинично прикрывшись тогой правосудия, Белоянниса убила раболепствующая перед американцами греческая реакция. Вся демократическая Греция была в глубоком трауре.

Разве с тобой совместим, Белояннис, траур безмолвный?Платья весны увивают сегодня черные ленты…Все для тебя: эти трубы большие и барабаны,Звон колокольный и гул демонстраций, грозно растущий.

Это клянутся над гробом твоим народы всех континентов,День незабвенный тридцатого марта входит навекиВ новые святцы героев, отдавших жизнь свою миру.

Ты ушел от нас, Никос, но пламя гвоздикиЗажигает в народах великую бодрость,Зажигает надежду в сердцах миллионов,Зажигает созвездия мира на небе,Над простором покрытых костями равнин!

Ты научил нас, как нужно жить,Как умирать достойно!Этой гвоздикой ты, словно ключом,Дверь отворил в бессмертье,Улыбкой своей осветил весь мир,Чтоб ночь не сошла на землю.

Так писал о Белояннисе 30 марта поэт Яннис Рицос. В первую же ночь после убийства Никоса стены домов и правительственных учреждений в Афинах и в Пирее покрылись надписями: «Проклятье убийцам Белоянниса», «Презренные палачи ответят за их преступление», «Нас вдохновляет и ведет пример Белоянниса». Это писали, не боясь арестов и репрессий, члены молодежной организации ЭПОН, с которой всегда был тесно связан Никос.